Литмир - Электронная Библиотека

Но бурный поток не хотел выпускать свою добычу. Винни удалось дотащить полотнище до торчащего из воды куска скалы и даже чуть облокотить меня на нее — нужно было передохнуть, дать телу хоть немного расслабиться.

Люди с берега кидали ему веревки, но они не долетали до нас. Втащив меня на камень, он обогнул скалу и поймал один из канатов, которым он обвязал меня вокруг пояса вместе с палаткой. Парни на берегу потащили груз на себя. Винни плыл рядом, пытаясь поддерживать мою голову и переворачивать тело спиной вниз.

И тут с тела прорванной плотины полетели новые камни. Они летели прямо на нас. Из последних сил Винни вытолкнул меня из воды, а в следующую минуту его накрыло куском обрушившейся скалы. Люди рванули канат и вытащили палатку с моим телом. А Винни-Пух ушел под воду. Больше его никто не видел.

Ускоряющееся течение, несло бурлящие воды со множеством обломков скал, клокоча и грохоча, вниз по ущелью. Но даже когда несколько часов спустя поток воды иссяк, найти тело Винни так и не удалось.

Еще через несколько недель на скале, с которой он упал, появилась огромная надпись на галактическом языке:

ПОМНИТЕ ОТВАЖНОГО ВИННИ-ПУХА

ПО ИМЕНИ КЭНЕОНАСКЭТЬЮ ВОКИВОКАММЭСТА,

КОТОРЫЙ ПРИДУМАЛ ПЛОТ,

СПАС СВОЕГО ДРУГА И НАШУ ВИЗИТНИЦУ

Видно ее было с противоположного склона и любого места визитницы.

Да, оказывается Лиз знала настоящее имя Винни Пуха. Теперь и я его узнал. И все кто жил в этих скалах.

Глава 7. Оохол

После освобождения визитницы мы подвели неутешительные итоги. В лагере осталось сто сорок три человека из двухсот пятнадцати. Из тех, что прибыли с побережья, осталось лишь семнадцать из сорока трех, да и нас, приплывших на плоту, теперь стало четверо.

У двадцати одного из оставшихся местных хоганы были разрушены землетрясением — они никогда не вернутся на Землю. А их прототипы больше не смогут отправить Зерна, по крайней мере, пока человек здесь жив.

— Теперь вот кто кого переживет. Если прототип умрет раньше, то я смогу отправить свои Зерна и, при благополучном раскладе, через три года все же отдохну от этой жизни на какой-нибудь пристойной планете. Но шансов на это маловато, — вздыхал Исаак. Ему было всего двадцать пять лет, и он с тоской смотрел на пожилых — своих товарищей по несчастью. У них-то шансов пережить прототипа были гораздо выше…

Из всех, кто потерял визитницы, только у одного был выживший двойник, так что его прототипу, может, и удастся омолодиться. Остальным землянам не повезло, пока живы оставшиеся здесь, им не пройти через хоган, не укрепить свое здоровье, не омолодить организм.

— А что, скорее всего, мы их и переживем, — рассуждали старики. — Пусть больше и не вернемся на Землю, ну так хоть здоровье поправим. Дожить бы…

Эти обсуждения происходили чуть ли не каждый вечер. Не знаю, действительно ли их так тревожили эти мысли, или они просто пытались поддержать меня.

У меня, по-видимому, был поврежден позвоночник. Вылечить его на Арзюри было невозможно. Я мог шевелить только руками и головой. Но не ногами. Надежда была лишь на хоган, но до него мне было не добраться — шансов, что за оставшиеся четыре месяца я поправлюсь настолько, чтобы отправиться в Пещеру, по уверениям здешних эскулапов, у меня не было. Хотя оставалась надежда, что это психосоматическая травма и со временем подвижность вернется. По крайней мере, Алони в это верила. Она окружала меня заботой и пыталась отвлечь от горестных мыслей и чувства вины — Ико я не смог спасти, а Винни-Пух пожертвовал своей жизнью ради моей… Пока вокруг были люди, я изо всех сил пытался не думать об этом, но, засыпая, вновь и вновь погружался в глухую тоску. Зачем я выжил?

Мы как-то разговорились с одним из старожилов — он уже четыре раза возвращался на Землю, а один раз сюда на три года прибывал его прототип. «Сеанс омоложения» — так называл это Дженго, удивительно позитивный чернокожий старик, весной отпраздновавший свое столетие.

— Я отдохнул от этой фиолетовой планеты, а он закалился. Представляешь, в первый раз как я вернулся, он сюда отказался перемещаться, решил ко второму двойнику метнуться, там все же получше условия. Потом я еще дважды на побывку прибывал, а они оба, и прототип, и двойник, сюда отказывались перебираться, не давали мне передохнуть. Когда двойник погиб, моему прототипу пришлось посетить наше ущелье, очень кстати для меня он там покалечился маленько, нужно было подправить здоровье. Народ говорит, он так и не привык к нашей чертовой природе. Удивительно, что еще жив остался. Ну вот, теперь он вернулся, а я еще поживу тут два-три цикла. Потом ему придется снова со мной меняться, если захочет выжить, — похохатывал Дженго.

Он рассказал мне, что в земных больницах лечат хоганами неизлечимых пациентов — отправляют двойников к далеким звездам. Через три года, возвратившийся меняется местами с прототипом — вот оба и живы, и здоровы.

И тут до меня дошло! Вот почему я не мог вспомнить, как отправлял свои Зерна! За меня это сделали другие! Тогда понятно, почему в моем хогане оказался чужой рюкзак. Наверное, Котя меня и провожал в хоган, упаковал вещи в него. С умом ведь упаковал, я даже не подумал, что это не моя укладка. Ну да, сколько мы с ним «соли съели», рюкзаки друг друга знаем как свои…

Это значило, что мне обязательно нужно вернуться на Землю! Я разглядывал два кружка у себя на руке. Оба серые, очень гладкие и ровные, один поменьше — это мой, второй чуть крупнее — моего незадачливого прототипа. Лежит там где-то, поджидает меня, бедняга, надеется, что скоро станет здоров как птица… А я тут разваливаюсь. И не приду ему на выручку. Никак. Прости, Вадик, не добраться мне до хогана, слишком мало осталось времени… Подожди еще три года? Я к тому времени найду способ вернуться!

Пока же я остался в поселке, трое моих товарищей по путешествию в сопровождении троих местных отправились на плоту вниз по течению — Боцман очень хотел увидеть море, а остальным было интересно посмотреть на «нижнюю визитницу» у моря. С ними отправились еще двое переселенцев, которым нужно было вернуться, чтобы воспользоваться своими хоганами.

Мы же занялись укрощением природы.

Да, с нами не было Химика, но я помнил рецепт двух его зелий — замораживающего и убивающего растительность. Самое печальное, что был в этих рецептах один компонент, который достать здесь было невозможно — земная сушеная зелень. Эксперименты Химика показали, что добавление укропа позволяет создать убивающее зелье, а кинзы — замораживающее.

Кинзы, к сожалению, ни у кого из местных не оказалось. Зато нашлись два пакетика с сушеным укропом. Так что мы принялись за дело. Сложности возникли из-за того, мы называли все растения по-разному. Я помнил, что нужен порошок из сушеной сорки, но описать словами как она выглядит, не мог. Учитывая, что большинство растений здесь были чудовищно крепкими и просто так нарвать или срезать их было невозможно, местным жителям пришлось изрядно потрудиться, чтобы принести мне образцы разных трав, близких по описанию. Однако сорки среди них не было. Я уже отчаялся, когда парни предложили сделать носилки и «выгулять» меня. На третью ночь я все же сумел найти нужную нам траву.

И вот, через шестнадцать дней после начала сбора ингредиентов, все было готово. Вскипятив полученную смесь, мы направили пар на ближайшую траву. Ура! Все получилось!

Больше всего людям хотелось убить те деревья, которые испускали марево. Но до них нужно было еще добраться. К сожалению, наше зелье действовало только при солнечном свете. А это значило, что прежде, чем добраться до тех деревьев, нам нужно будет уничтожить всю растительность по пути к ним.

На это ушло сорок два дня. Надо отдать должное местным умельцам — вместо нашего нелепого сооружения в виде чайника, им удалось соорудить что-то вроде ароматической свечи. Вернее, ароматического факела — они окунали в кипящее зелье удочку, на которую были очень плотно намотаны вата и бинт, а затем, размахивая этим орудием перед собой, убивали растительность. Особенно удачным этот факел оказался против кобринок. Единственное, что тормозило прокладывание тропы к вершине, была необходимость постоянно смачивать факел в горячем зелье, которое остывало при этом гораздо быстрее. Тут пригодилось сухое горючее, которое закрепляли на металлической сетке у дна чайника. Увы, горючих «таблеток» у нас было совсем немного. Дело сдвинулось лишь после того, как один из поселенцев, отправившись в свой срок на Землю, сумел доставить две больших коробки сухого горючего и мешок сушеного укропа. После этого работа закипела. Если раньше за день удавалось проложить дорогу не больше тридцати-сорока метров, то теперь двигались по сто пятьдесят, а то и двести метров за день.

15
{"b":"822370","o":1}