Кто-то произнёс:

– Нам слишком мало платят, чтобы мы, как идиоты, слонялись по чужим Мирам!

Отряды ловцов отправились к начальству рапортовать о побеге хищника…

25

Подземелье – это совокупность ловушек, по закону подлости срабатывающих именно против вас, хотя перед этим по ним прошлась куча народа.

Вокруг властвовала кромешная тьма.

В тяжёлом воздухе, свидетельствующем о закрытом помещении, висела пронзительная тишина, больно бьющая по ушам.

Чтобы нарушить эту гнетущую тишину, Глеб спросил:

– Вован, ты жив?

– Жив, жив… – проворчал тот.

– Ты заговорил!

– Вроде бы, – тем же тоном отозвался Костолом.

– А что ты такой грустный? – осведомился Жигалов.

– Я, кажись, во что-то вляпался…

– Во что?

– В оно самое! – буркнул медведь.

– Твоё? – решил съехидничать капитан.

– Иди ты! – беззлобно огрызнулся Вован.

– Нет, я просто подумал, вдруг ты сильно испугался, когда падал, и дошёл до нужной кондиции…

– Сейчас ты у меня дойдёшь!

– Ладно, уж и пошутить нельзя!

– То-то же! Будь другом, поищи бумажку!

Глеб хмыкнул. И притом оч-чень выразительно.

– Это не то, о чём ты подумал! – поспешил объяснить Костолом. – Мне бы руку… тьфу! То есть лапу вытереть!

– Я в такой темноте ни черта не вижу.

– Так что, мне грязным ходить?

– Подожди, пока глаза к темноте привыкнут. Кстати, ты у нас должен сейчас нормально видеть. Хищник ведь всё-таки…

– А вот не вижу! – фыркнул медведь.

Он затих. Было слышно только его тяжёлое дыхание. И почему-то оно приближалось.

– Даже не думай! – рявкнул Жигалов. – Я тебе не полотенце!

– А что, я ничего…

Глаза капитана постепенно адаптировались к окружающему мраку. Его взгляд одну за другой выхватывал из мглы кирпичные стены.

– Похоже, это какое-то подземелье…

– Да я уж виду, что не парк культуры и отдыха! – проворчал Вован. – А как мы сюда попали?

– Через воронку смерча. Она, похоже, служит чем-то вроде портала между измерениями.

– По крайней мере, от него есть хоть какая-то польза – он вернул мне нормальную речь.

– Тоже верно. Пошли отсюда, – предложил Глеб. – Всё равно светлее не станет.

К этому моменту они лишь смутно видели очертания поросших многовековым мхом и кое-где осыпавшихся кирпичных стен, образующих длинный коридор.

– Как это пошли? Ты обещал мне бумажку!

– Вон в углу какие-то тряпки.

Костолом подошёл к куче тряпья и нагнулся, чтобы обтереть лапу.

– Ааа! – Его вопль мгновенно подхватило эхо и унесло вдаль.

– Блин, молчащим ты мне нравился больше! – проворчал Жигалов. – Чего ты орёшь?

– Тут труп!

Капитан приблизился к медведю:

– Ну и зачем так надрываться, эхо беспокоить? Этот скелет перестал быть трупом лет сто назад!

Вован умолк. Глеб присел на корточки перед грудой костей.

– Это кто же его так покорёжил? Тут нет ни одной целой кости – такое ощущение, что его долго рвали на кусочки.

– Мне уже жутковато, – признался Костолом.

– Сейчас я тебя ещё напугаю: у этого парня был меч, но на лезвии нет ни капли крови – он не успел им воспользоваться.

– Может, просто не умел?

– Может, и так. Но я, на всякий случай, вооружусь.

Он подобрал клинок убитого. Оружие было слегка заржавевшим, но послужить ещё могло.

– Идём.

Они, не спеша, двинулись в путь. Глиняный пол под ногами был усеян мусором и костяным крошевом. Так продолжалось довольно долго. Однообразие мшистых стен и хрупающего под ногами и лапами пола раздражало. Потом, после пары часов, стало надоедать. Притупленное монотонностью шагов и стен сознание как будто уснуло. И человек, и медведь не успели бы даже отреагировать, если бы на них вдруг кто-то напал.

И тут (сейчас автора начнут обвинять в том, что он каркает под руку) из темноты вылетели мелкими истребителями два круглых диска, заточенных до бритвенной остроты и по краям усыпанных поистине акульими зубчиками. К чему такие подробности, спросите вы? Так удар-то пришёлся на Вована! К счастью. Для Глеба, само собой – он бы такое точно не пережил. А Костолом был покрепче: его только опрокинуло на спину. Сами же диски устремились дальше по коридору… всего лишь для того, чтобы через секунду отрикошетить от стены и вернуться назад, опять же к медведю, который как раз начал вставать (приглянулся он им, что ли?).

Вован совершенно по-медвежьи взревел – а может, ему просто больно стало – и вцепился в диски, не давая им улететь для нового «захода». Погасив инерцию дисков, а произошло это только метров через пять, Костолом принялся молотить ими об стену, превращая их в мятые, безвредные железки.

– Круто ты их, – похвалил Жигалов, опомнившись.

– Так больно же!

– Ежу понятно… Вот интересно, эти диски живые были или нет?

– А что такое? – удивился медведь.

– Да простые железки тебя бы так не постригли, – усмехнулся капитан.

Костолом в ужасе взглянул на себя – диски оставили после себя ровно выбритые участки на его боках.

– Так я же… это… – заволновался Вован. – Магия же…

– Не сработала твоя защита против дисков. Видимо, тутошняя магия помощнее будет.

– Так мне что – теперь так и ходить?

– А что тебе не нравится? Стрижка модная, современная…

– Стыд-то какой! – не слушал его медведь. – Выбрит, как павиан, блин!

Он завернулся в свои крылья и сердито пошагал вперёд. Капитан поспешил за ним, но успокаивать не стал – он уже привык к закидонам напарника и знал, что Вован не способен долго грустить.

Снова потянулись монотонные минуты и одинаковые стены справа и слева. Из-за этого они не сразу заметили боковой коридор, и даже прошли мимо. Но потом всё же вернулись.

– Свернём? – предложил капитан.

– Давай. Тут вроде чуть чище. А то у меня уже лапы болят от осколков костей.

И они свернули. Этот коридор выглядел по-другому… новее, что ли. Здесь его величество мох вездесущий ещё не успел упрочнить свои позиции, и глаз радовали разнообразные гравюры, украшавшие кирпичи. Да и пол был уже не глиняным, а каменным.

На гравюрах были изображены портреты придворных дам, рыцарей в полном доспехе, пажей и фрейлин. Попадались даже короли с супругами. Когда пошли многочисленные сцены охоты и битв, Жигалов потерял к картинкам интерес и отошёл на середину. Кстати, этот тоннель был к тому же раза в два шире основного – если в первом Глеб с Вованом шли плечом к плечу, то здесь у них появилась некоторая свобода манёвров. И ещё тут было светлее – иначе, как бы они разглядели гравюры?

Неожиданно медведь, всё ещё разглядывающий гравюры, запел, фальшивя отчаянно:

– Секс бомб, секс бомб, ю май секс бомб!

– Ты чего это? – заинтересовался капитан.

– Я? Ничего. Совсем! – заявил Вован, прикрывая распахнутыми крыльями полстены.

– Ну-ка, ну-ка, – Жигалов отогнул одно крыло. – Всё ясно – постельными сценами увлёкся. Маленький ты ещё для таких зрелищ! – Тут Глеб пригляделся повнимательней. – Ёлы-палы! Да и я ещё маленький!

Он пригляделся к Вовану:

– Слушай, а у тебя шерсть отросла.

Медведь оглядел себя:

– Точно! Круто! – Он даже начал что-то весело отплясывать, но капитан прервал его веселье:

– Пошли давай, дома потанцуешь.

Костолом охотно кивнул – в весёлом расположении духа он готов был согласиться с чем угодно, даже носить юбочку с ошейником из Мира Исполинов.

Напарники отправились дальше и даже прибавили шагу – чистота пола это позволяла. Вскоре гравюры кончились. Опять потянулись монотонные стены. Впрочем, однообразие на этот раз мозолило глаза недолго – впереди показалась стена, издали выглядевшая тупиком.

– Поворачиваем назад? – уточнил Костолом.

– Нет. Давай убедимся вначале, что это действительно тупик.

Через несколько десятков метров стало ясно, что это развилка. Коридор раздваивался и под острыми углами поворачивал назад.