– Какую святыню?! Мы её и в глаза-то не видели!

– Не имеет значения! – отрезал старшина. – Вы пойдёте с нами!

– Фиг вам! – Ангис обрушил на хрупкий потолок муравейника пачку молний, отсекая себя и Феномена от дозорных.

– Бежим!

Они выскочили на улицу. Вокруг обрушенного муравейника начала собираться толпа существ.

– Нужно найти транспорт! – шепнул Пёстроголовый.

– Действуй, – усмехнулся Слава.

Мимо на приличной скорости промчался грузовик, стилизованный под улитку. Его водитель сидел на «голове» улитки и управлял двумя «рогами». С помощью Заклинания Левитации Ангис поднялся в воздух и полетел следом за «улиткой». Приземлившись за спиной у шофёра, он крикнул ему в ухо:

– Бу!!!

– Аааа! – завопил тот, выпрыгивая на дорогу. В следующую секунду он уже мчался по шоссе, обгоняя все машины.

Бес притормозил и позвал Ковалёва. Как только Феномен уселся, он врубил полный газ.

А сзади уже вовсю выли сирены патрульных болидов, похожих на удлинённых жуков. Через некоторое время к патрулю присоединилась авиационная эскадрилья дозорных пчёл. С шумом и воем вся эта кавалькада стремительно мчалась по главной дороге Фасеточного мира. Эта трасса, как уже говорилось выше, опоясывала всю планету, поэтому гонка могла продолжаться долго.

Но здешняя служба безопасности имела огромный опыт в таких делах – их святыню похищали чуть ли не каждый день – и догадалась перекрыть дорогу. Протаранив один из муравейников, Ангис свернул влево.

Ежеминутно оглядываясь на преследователей, он спросил:

– Слушай, Слава, ты здесь не находил ничего необычного?

– Нет, только вот эту монетку, – Ковалёв показал находку.

Бес взглянул на неё:

– Мама! – И хлопнулся в обморок.

Машина, лишившись управления, пошла юзом, сбивая придорожные столбы (пешеходы предусмотрительно разбежались – тоже привыкли, не иначе). Феномен судорожно вцепился в рычаги управления. В первую очередь для того, чтобы не свалиться на проезжую часть.

Наконец ему удалось выровнять движение и даже прибавить скорость. Муравейники по краям дороги слились в один сплошной серый фон. Патруль и авиация отстали.

Тут очнулся Пёстроголовый:

– Где мы?

– В Фасеточном Мире.

– А я думал, что это только сон, – и он снова потерял сознание.

– Спрашивается, – проворчал Слава, – на кой чёрт было очухиваться?

Ангис приоткрыл один глаз на мгновение:

– Спрашивается: на кой чёрт было поминать моего дедушку?

И он опять провалился в спасительное беспамятство.

– Хитрый! Сам в обмороке, а я – отдувайся за двоих!

Между тем впереди показался ещё один кордон.

– Эх! Вспомним «молодость»! – воскликнул Ковалёв. – И то, что я узнал из американских боевиков начала девяностых!

Он резко свернул вправо и ударил по тормозам. «Улитка» завизжала шинами – или что там у неё – и развернулась на сто восемьдесят градусов. Отжав рычаги до упора, что означало максимальную скорость, Феномен послал грузовик прямо на приближавшихся преследователей. Нервы у тех не выдержали, и патрульные уступили «улитке» дорогу.

Авиация попыталась забросать грузовик гранатами со слезоточивым газом, но Славе удалось увернуться, разгромив при этом ещё пару муравейников. К сожалению, дальше дела пошли не так хорошо. Машина вдруг заартачилась и встала посреди дороги. Чуть позже до Ковалёва дошло, что кончилось горючее.

Подоспели пчёлы и атаковали безжизненную «улитку» усыпляющим газом…

16

Лучший способ для адвоката выиграть дело – не пустить прокурора в здание суда.

Потом был суд.

Судьёй назначили трёхметрового скорпиона, прокурором – рыжего таракана, а адвоката им вообще не дали.

В зал суда – хотя зал – это звучит слишком помпезно, так комнатушка, мелкая и захламлённая, да ещё и битком набитая кучей насекомых («Дихлофос бы сюда, – подумал Ковалёв, – цистерну!») Славу и Ангиса ввели тридцать матёрых богомолов – все, как на подбор: мускулистые, высоченные – так все боялись обвиняемых. И это притом, что оба – и Феномен, и всё ещё бессознательный бес – были связаны до состояния мумий: наружу торчали только глаза. Кроме верёвок на Ангиса был надет специальный противомагический пояс, обращающий волшебство на самого чародея.

В зале суда – всё-таки я буду называть эту мусорную свалку именно так – стоял жуткий гвалт. Собравшиеся поглазеть на это невероятное зрелище (невероятное потому, что осквернители святыни редко доживали до суда) лучшие – а вернее, самые богатые – жители Фасеточного Мира кричали, скрипели, вопили и чирикали на все лады.

Судье это надоело, и он, лихо взмахнув накрахмаленным париком (что он под ним скрывал – обширную лысину или рога, доставшиеся вместо свадебного подарка от жены, не знал никто), заорал:

– ТИХО!!! – Этот грозный рык сопровождался мощным ударом клешни, весившей полцентнера – она заменяла ему молоток, – от которого стол разлетелся в щепки.

Зрители разом затихли. Дюжина муравьёв тут же притащила новый стол.

– Итак, сегодня в пятьдесят четвёртый день фиолетового месяца мы слушаем дело… – Тут он прервался, чтобы застенографировать сказанное (скорпион совмещал обе должности: ведь и в Фасеточном Мире необходимо на что-то жить). Вместо жала на хвосте судьи была закреплена метровая авторучка, которой он и записывал ход слушания на доске, висевшей у него за спиной. Как потом узнал Слава, эту доску потом всё равно сожгли, так как архивы здесь никто не хранил, но традиции нарушать пока не решались.

Закончив писать фразу, судья продолжил (или начал заново):

– Итак, в этот знаменательный, замечательный, изумительный, восхитительный, прекрасный, солнечный, прелестный, бесподобный…

Подобные перечисления, похоже, грозили затянуться надолго, поэтому Ковалев позволил себе заснуть.

Проснулся он от оглушительного вопля:

– Тишина в зале суда!!!

Та же бригада муравьёв притаранила ещё один стол (бес потом объяснял, что это их своеобразный бизнес – муравьи специально подсовывали скорпиону такие хлипкие столики, чтобы он их почаще менял, а в конце дня предоставляли ему счёт на оч-чень кругленькую сумму).

«Неужели я захрапел?» – удивился окрику судьи Феномен.

Но спустя мгновение выяснилось, что храпел Ангис. Да так раскатисто и витиевато, что Ковалёв ему невольно позавидовал.

– Разбудите обвиняемого! – потребовал скорпион.

Один из стражников-богомолов ткнул локтем бесу в бок – лезвием тыкать до приговора было нежелательно. Тот не проснулся, но храпеть всё же перестал.

– Ну и чёрт с ним – пускай спит дальше! – махнул клешнёй судья, разбив при этом ещё один стол.

Пёстроголовый сквозь сон привычно проворчал:

– Не упоминайте дедушку!

На его слова в начавшемся заново гвалте никто не обратил внимания, и это хорошо, потому что как представителю Сатанаила ему могли прибавить ещё пару уголовных статей.

– Итак, – завёл свою надоевшую даже богатеям пластинку скорпион, – в этот расчудесный день мы слушаем дело двух осквернителей святыни Фасеточного Мира! Слово уважаемому прокурору.

Таракан галантно поклонился почтенной и нещадно храпящей публике (Ангису такие рулады и не снились!) – впрочем, ему было не привыкать работать для себя любимого, – потеряв при этом парик (не тот показушный, как на судье, а свой – рыжий). Публика тут же, словно ожидая именно этого момента, проснулась и противно заржала. Прокурор порозовел от стыда, напялил парик и откашлялся. Богатеи сразу заткнулись и захрапели.

– Итак, эти двое, – таракан сделал театральную паузу, хмыкнул и презрительно продолжил, – туристов обвиняются в осквернении нашей великой, чудесной, замечательной…

Своим подражанием прокурор явно подмазывался к судье. А может, и открыто издевался.

«Тут можно вздремнуть», – подумал Слава.

Таракан побил рекорд судьи на целых полчаса. Когда он закончил, скорпион рявкнул:

– ПОДСУДИМЫЙ! НЕ СПАТЬ!!! – Минус ещё один стол.