Это были южные иберы, напоминающие карфагенян по своим обычаям. Их предки берберского происхождения переселились сюда из Африки, преодолев узкий пролив. Их порты Малака и Абдера находились в руках карфагенян. У городских ворот несли вахту каменные сфинксы и сильные бородатые мужчины – удивительного вида стражники, которые в незапамятные времена попали сюда с берегов Нила или Тигра.

Путешествуя по приветливой долине Бетис, маленький Ганнибал мог прочитать в поэмах Гомера о том, что здесь, на далеком западе, были Елисейские поля – пристанище героев в смерти. «Боги препроводят тебя на Елисейские поля, на край земли, туда, где обитает златовласый Радамант, где жизнь прекрасна. Там нет ни снега, ни бурь…»

Нечто подобное могло существовать и в реальности.

Тамилькару, хотя он предвидел это, предстояло сделать многое на Иберийской равнине. Надо было заложить рудники там, где были обнаружены залежи соли, прорыть каналы между истоками рек, заготовить древесину в дубовых лесах, разбить тренировочные военные лагеря для молодых людей.

Гамилькар привез с собой инженеров и военачальников, чтобы помочь иберийцам построить лучшее государство.

У истоков Бетиса возвышались Серебряные горы (Сьерра-Морена), заключавшие в себе сокровища Испании, такие несметные, что завистливые массилийские капитаны клялись, будто карфагенские суда отплывали от берега на веслах из чистого серебра. Специалисты Гасдрубала открыли месторождения природного золота с большим содержанием серебра. Под их руководством появились новые плавильные печи, и потоки с гор, направленные в каналы, потекли через сверкающую золотом землю, вымывая из золота осадочную породу.

Цитаделью в горах был Кастулон, венчающий хребет, сложенный массивными каменными блоками. Гамилькар вошел в эту цитадель как гость владык Кастулона и остался там, чтобы ими править.

К северу от этого горного барьера простиралось более засушливое центральное плато, где обитали потомки кельтских завоевателей. Иберийская культура коснулась их в том отношении, что они обитали в круглых домах с тростниковыми крышами в окружении стад мелкого рогатого скота. Однако кельтская кровь побуждала их скорее к набегам, нежели к занятию торговлей. Гамилькар обрушился на них, как соответствующая его имени молния, уводя заложников от деревенских вождей, штурмуя древние каменные цитадели на одиноких высотах, занятых кельтиберскими царями. Его воинственность не знала предела. Эти варвары-испанцы при верховой езде пользовались поводьями. Им недоставало умения его нумидийцев, но они были способными кавалеристами. Высокую траву эспарцет в их долинах можно было собирать и плести из нее веревки. Их лошадей можно было использовать, поскольку они были если и не быстрыми, то, во всяком случае, выносливыми.

Чужеземный царь собрал грозную армию всадников, чтобы отбросить карфагенских владык назад к морю. Гамилькар выдвинулся им навстречу с развевающимися вымпелами и завывающими трубами своих нумидийцев. Он выслал вперед два десятка слонов в кожаных боевых доспехах. Эти животные всегда оказывали сильное психологическое действие на не знакомых с ними людей. И лошади тоже их пугались. Орда кельтиберов сразу растаяла. Их царя настигли, и он предстал перед Гамилькаром, который приказал ослепить его и распять на кресте. Но другие пленные были взяты на службу в растущую армию Испании.

Прошло девять лет. Покорено было не более трети страны. Потом Гамилькар Барка был убит.

Предание рассказывает, как он верхом на лошади, с Ганнибалом и другим своим сыном, попал в засаду, устроенную членами племени, которое вызвало его для заключения договора. Это произошло недалеко от Кастулона – Белого Замка. Гамилькар ускакал с мальчиками, но за ним погнались, когда он спускался с холма. На одном из поворотов Барка велел Ганнибалу и младшему сыну свернуть в сторону. Испанцы преследовали Гамилькара, которому удалось добраться до реки, но там они настигли его и убили.

Ганнибал стремительно поскакал к побережью. Там, в армейском штабе, собралась семья Баркидов. После того как возле усыпальницы рассеялся черный дым траурных костров, карфагенские военачальники предложили Гасдрубалу Великолепному командовать ими, заменив Гамилькара. Испанская армия вместе со слонами двинулась маршем, чтобы отомстить за всеми любимого Гамилькара, стереть с лица земли деревни и поработить их обитателей, убивших его.

Прошло еще восемь лет.

В Южной Испании, в условиях полной секретности, произошли перемены (в тех водах, в которые заход римских кораблей был запрещен по договору). Гасдрубал, прирожденный дипломат, сменил тактику Гамилькара, заключавшуюся в агрессивном покорении, на моральное подавление. Он крепил дружбу с иберийскими вождями, осыпал их великолепными подарками и взял себе невесту из иберийской семьи. Говоря современным языком, Гасдрубал постарался закрепить успехи, достигнутые Гамилькаром, и избежать ошибок, допущенных старым воином.

Легкие парусники исследовали реки; долины покрылись зелеными ростками пшеницы; в три раза возросло количество драгоценных металлов, которые везли с гор к пристани в корзинах на осликах и в телегах с впряженными в них волами. Иберия посылала серебряные дары в казну Карфагена, и Гасдрубал приготовился чеканить собственные монеты.

Более того, этот основатель испанского государства покинул древний Гадес на западном побережье ради нового порта на восточном, средиземноморском берегу, на расстоянии не более четырех суток плавания от его родного города. В прекрасной естественной бухте, защищенной мысом, изыскатели Гасдрубала подготовили участок размером в окружности свыше двух миль. Иберы, у которых на этом месте стоял древний храм, называли его Массия. Карфагеняне в предельно короткие сроки расширили канал под храмовым холмом, превратив его в лагуну, и построили вдоль защищенной лагуны верфи. На высоте будущего города они возвели храм в честь финикийского божества Эшмуна, а над внутренней гаванью – небольшой дворец для Гасдрубала. Кроме того, они заложили фундамент защитной стены. Как только заработали причалы, монетный двор начал чеканить новые деньги.

Однако портовый город таких размеров не мог долго оставаться незамеченным с проплывающих мимо судов. Он имел поразительное сходство с Карфагеном в Африке, и наблюдательные торговцы из Массилии (нынешнего Марселя) доложили о нем Риму как о новом Карфагене – Nova Cartago (Картахена). Было очевидно, что здесь строят новый флот.

Эти самые массилийские торговцы (потомки фокейских греков, искусных гребцов) имели торговый порт далеко к северу, выше устья большой реки Эбро, на восточном побережье Скрытой Земли. Живое воображение подсказало им, что хитрые карфагеняне прибирают к рукам прибрежную торговлю. Поскольку город Марсель был союзником Римской республики, он обратился к своему покровителю. По прошествии некоторого времени (римляне никогда не предпринимали таких действий без предварительного обсуждения в сенате) посланники с Тибра предстали перед Гасдрубалом. Они потребовали от него заверений в том, что карфагеняне не станут пересекать линию реки Эбро с оружием в руках.

Благоразумный Гасдрубал дал такое обещание от имени Карфагена.

Тем самым Гасдрубал отрезал свой будущий город от Пиренеев, естественной защиты Испании. Он фактически признал власть Рима здесь, на берегах Эбро, на расстоянии 650 миль от Тибра. Он выиграл, разумеется, бесценное время для собственных приготовлений. «Он проявил блестящее искусство, – сообщали шпионы Марселю, а потом и Риму, – склонив местные племена присоединиться к его империи».

Однако время было на исходе. Через пять лет после договоренности о реке Эбро Гасдрубала убили.

Как свидетельствует традиция, кто-то из вечно недовольных сторонников кельтов ухитрялся захватить власть в Южной Испании. Такой акт был бы типичным для какого-нибудь потомственного кельтского воителя. Существует вероятность, хоть и не доказанная, что убийство Гасдрубала было инспирировано могущественными врагами Карфагена.