А в овраге продолжалась канитель.

— Что вы делаете, братцы солдатики, красноармейцы вы наши дорогие, хлеб свежий, теплый, с голодухи объедитесь, помрете от заворота кишок! — выкрикивал старик.

А те в ответ:

— Что своим жалеешь! Фрицам везешь? — И продолжают рвать хлеб. Глаза горят голодным блеском.

— Каким фрицам, что вы, братцы, перекреститесь!

— Знаем мы каким, на заставу. Вон там, на хуторе, ваши немцы. С автоматами, в касках. И турельный пулемет у них переправу через речку стережет! Мы видели!

А сами ломают ковриги, едят, давятся, спазмы в горле.

— Отставить! — крикнул вдруг подошедший сзади командир таким голосом, что все запнулись. — Рассказывай, старик, откуда вы и куда.

— А вы кто будете?

— Пограничники… От самой границы пробиваемся.

— Это видно… Кожа да кости… Ну, ничего, накормим, напоим и отдохнуть дадим. А хлеб мы везем ребятам, которые в лесу от фашистов схоронились.

Пограничники умолкли.

— Ну, соловьев баснями не кормят, давайте-ка я вас пока что ухой угощу… На голодные желудки это целебный бальзам.

— Ушицы бы ничего… А где же рыба?

— А вот здесь недалеко. Но, поехали!

Лошадь тронула вниз по оврагу. Пограничники пошли, держась за оглобли. И все двинулись по направлению к хутору. Пограничники никак не могли поверить, что на лесном хуторе поселились ленинградские пионеры, спасшиеся от бомбежки.

— Но мы же своими глазами там фрицев видели! В германских касках, в маскхалатах, с автоматами.

— Мы даже заминированное поле обнаружили как раз там, где подход от реки.

— А ты говоришь — пионеры!

Может быть, действительно, пока добывался этот трудный хлеб, Царев хутор захватили фашисты?

Герка не знал, что и подумать. (А это был именно он. Тезка, занявший его место у Бутенопа, добыл хлеб у чехов, а Герка его отвозил.)

В маленьком бочажке наловили щурят, тут же сварили уху на костре. Разговорились.

Солдаты теперь подобрели:

— Вы уж извините нас за грубость… Отощали, как волки. Травой питались… Лягушек ели… А хлеб только во сне видели… Блуждать стали, как в дурмане…

— Ничего, поможем и дорогу найти и укажем, как лучше пройти… Глядишь, и вы нам кой в чем поможете…

— Глядишь… А в чем это?

— Да объявился у нас тут эксплуататор, фашисты в обозе привезли, барин Бутеноп, бывший русский помещик, германских кровей…

Старик стал рассказывать, как к этому помещику попал в руки вот этот самый мальчуган по имени Герка.

А потом этого мальчишку сумели подменить его братом Тезкой. И господа совсем не заметили подмены, но вот злой пес мальчишку чуть не загрыз. Близнецов люди часто не различают, такие бывают схожие, а вот собаки, поди-ка, чуют разницу!

Солдаты слушали все это, как сказку. Посмеивались, представляя, как чехи пекари сначала били-колотили подосланного к ним для связи мальчишку, а потом стали приветствовать его по-своему, выбрасывая вверх руку с кукишем…

— Неужто и вправду мальчишка способен на такие дела, чтобы взрослых так перехитрить? — говорили они про Тезку.

— И я мог бы сделать то же самое, — уверял Герка, — если бы мне поручили и меня инструктировали.

— Верно, верно, — подтверждал старик, — это ребята такие, у них и фамилия — Огневые! Вот мы его поинструктируем, как с взрывчаткой обращаться, и подсунем фашистам на место брата… И он еще похлестче дел наделает… Поживите здесь, убедитесь!

— Нам нельзя задерживаться. Мы к своим важные документы несем, — сказал командир, — будем просить у вас проводника, чтобы тайными дорогами провел.

— Это все можно, это мы сделаем, — соглашался старик, — но и вы нам кое в чем помогите…

— Поможем, отчего же, — сказал командир.

И не успел договорить, как старик поднял вверх палец — чу, никак в лесу стрельба?

— Ей-ей, стрельба, братцы!.. Это на том хуторе!

— Либо на фрицев кто напал?

— А может, фрицы на наш лагерь? — вскочил мальчишка.

— Подъем, — скомандовал командир… — В любом случае своим помочь надо!

Дед выхватил из-под волокуши винтовку и первым бросился на звук стрельбы.

Пограничники, напрягая все силы, опираясь на винтовки, как на костыли, поспешили за ним…

И вперегонки со всеми — мальчишка, забыв про коня и про волокушу с хлебом.

Искать и находить

А что же было на старом хуторе?

В лесном лагере? Как жили там ребята без вожатой?

Цыганков очень огорчился, когда прочел записку Владлены Сергеевны и все ее инструкции.

— Ах, Лада, Лада, неладно это все вышло. Нельзя так с ребятами, как с малыми детьми. Пионеры уже не дети!

И он, позвав ребят, стал обсуждать с ними, как теперь быть. По первому порыву хотели послать вдогонку Торопку с Яшей. Потом решили подождать денек-другой, глядишь — благополучно вернутся.

А пока что Цыганков взял на себя обязанности вожатого. С трудом выбрался он из помещения и доковылял до линейки. Но порядок есть порядок. Отряд должен жить по всем правилам.

И вот стоит вожатый-летчик, держась за палку, с лицом, обезображенным ожогами, и принимает рапорт председателя совета отряда.

— Лесной пионерский отряд, ровняйсь! Смирно!

Торжественно, хорошо на сердце, радостно.

Вспоминается летчику, как сам не так давно был таким же мальчишкой. И вот так же стоял при подъеме флага красного, готовый к борьбе и подвигам.

Всплывает в памяти вожатый, старший товарищ, веселый и смелый, с душой, распахнутой навстречу ребячьим порывам. Как же любили его! Как вместе играли в войну, понаделав всякого самодельного оружия. Ребята в огонь и в воду за него были готовы.

Вот и сейчас — какая у ребят потребность в такой любви взрослого друга! Он ничего еще не сделал для них, свалился с неба, мешок с костями. Только заботы им да хлопоты. А смотрят так, что чувствуешь — готовы свои руки и ноги отдать, лишь бы он снова стал летать на своем «ястребке»…

Вот ведь в какую историю попали: одни, без взрослых живут в диком лесу — и ничего. Живы! И не в игрушки играют, а с настоящим оружием бегают к вражеским самолетам.

Еще не вставая с постели, Цыганков подумал, что надо организовать лагерь по-военному.

После исчезновения вожатой на другой же день, приняв рапорт и отдав команду поднять флаг, приказал:

— На следующую линейку, завтра в семь ноль-ноль, явиться всем с имеющимся оружием. У кого нет, стать отдельно.

Ох, посмотрела бы на эту картину Владлена Сергеевна — не только сорванцы и заводилы, но и ее смирные «братцы-кролики» на этом смотру ощетинились, как ежики, оружием!

Чего-чего здесь только не было! Пистолеты, автоматы, кортики, тесаки, карабины, ракетницы. Больше всего ракетниц. Игорьки держали их важно, как самое грозное оружие.

Девчонки и те встали в строй. У лесных сестер были офицерские кортики, которыми они отлично срезали грибы. А у запасливой Зиночки лежал в корзиночке маленький браунинг, подаренный за перешивку мундиров ребятам.

Когда Цыганков увидел на правом фланге команду искателей сбитых самолетов в рогатых немецких касках, он чуть не расхохотался. Но быстро спохватился — еще обидишь смехом — и стал всерьез проверять оружие.

«Ах, Лада, Лада, не всегда спасительно „запретить“, — думал он. — Ножик и вилка в неумелых руках тоже опасное оружие!»

Теперь главное заключалось в том, чтобы научить ребят обращаться с оружием. И Цыганков принялся за нелегкую работу.

Во-первых, он заставил все патроны сдать в общий склад, в цейхгауз. И запретил выдавать кому бы то ни было, пока не сдан зачет по сборке, разборке, смазке и чистке.

Старый хутор объявил лесной крепостью. Выставил вокруг дозоры. И с помощью Морячка и Марата начал обучать стрельбе.

Каждый чувствовал: это не игра, в любой момент могут. появиться фашисты, прочесывающие леса вокруг Старой Руссы. От небольшого отряда немцев они должны отбиться.