Мир до непонятности огромен.
Я один. Со мной мешок. А кроме…
кроме этого, лишь зона за плечами.
Вижу злость в зрачках чужих домов,
яд на едких язычках дымов —
заклеймили вдруг, заобличали!
Кем я был? Кем стал за столько зим?
Как зверушка, выданная шавкам,
лютым одиночеством казним,
я… назад плетусь неверным шагом.
Мой паёк! Мой номер! Мой барак!
Возвращаюсь в ад на всех парах…
Но глаза вахтеров леденят.
Но грозит в окошко лейтенант.
Я из зоны выставлен резонно.
Путь далекий скользок и горбат…
Так от Сахалина до Карпат
разрослась моя немая зона.
II. ХОЛОДИЛЬНАЯ УСТАНОВКА
Я НЕ БОЮСЬ…
Крести меня, старик мороз,
купающий в пухолетании.
Я не боюсь, когда прогноз
трезвонит о похолодании…
Я не боюсь объятий вьюг
с белопороховыми выстрелами.
Знать, сердце влюблено не в юг,
а в север, пращурами выстраданный.
Я не боюсь литого льда,
коньками реку отутюживаю…
Зима насытит вдоволь та,
что крепостью красна недюжинною.
Я не боюсь холодных стран,
холодных изб, холодных утренников…
В пути меня не съежит страх
от озорства буранов-путаников…
Сердец холодных я боюсь,
боюсь морозной их неискренности.
Мне грудь надсаживает грусть
при их бурановой неистовости.
Они спешат
для новизны
стать морозильниками, ледниками…
Но не желаем жить мы пленниками
сердец, не знающих весны!
ОСЕНЬ
Одолели…
По два ливня на неделе.
Надоели!
Не дерите землю за волосы,
заморозки!
Ох, тяжел под свитерами
бой с ветрами!
Мне с семьею добывать тепло по крошкам —
жить в Покровском…
Озерцо,
побагровев лицом,
подавилось солнечным яйцом.
Колеи противотанковыми рвами
рьяно тракторные гусеницы рвали…
Вон, глядите, две травинки приколейные,
придорожные,
к обочине приклеенные,
две фиговые фигурки,
обе — с дрожью…
О, бездорожье!
Осень, дайте два билета
в бабье лето!
УСАД
Там, где копнами вкопаны кущи,
там, где лес бородат и усат,
там, где травы сочнее и гуще,
разлеглось озерище Усад…
Рыбаку и покой, и услада
летовать у излучин Усада…
Деревушка приникла к Усаду,
как сторожка к завидному саду…
Стань я вновь отчаюгой-подростком,
по Усаду сновал бы пловцом.
Негде было б купаться в Покровском,
я бы лег у Усада пластом…
Алчно думает горожанин,
красотою окрест поражаем
«Эх, на озере да на Усаде б
да побольше бы дачных усадеб!»
БАНЯ
Мороз мочалит утром шею,
а пот намыливает спину…
Я к бане проторил траншею,
напившись воздуху, как спирту.
А ну-ка, баня, дверь отверзи,
а ну, застылая, отмерзни!
Как ухнет с рук охапка дров,
как звякнет о ведро ведро!..
Считая жизнь свою красивою,
от бани к проруби курсирую.
Туманится вода со льдинками,
как бочковой рассол с сельдинками.
Не дым, а Змей Горыныч — по ветру…
И жарко потному термометру.
Пока намоешься,
намаешься
до белой темноты во взорах,
чтоб минус девять превратить в плюс сорок.
Здоровье в баньке —
это деньги в банке:
