Он лижет и сосет, пока я не чувствую, как внутри меня нарастает оргазм. Это ощущение настолько сильное, что я чувствую его от кончиков пальцев ног до всего тела. Несколько секунд спустя я кончаю так сильно, что не могу сдержать крик, который вырывается из меня.

Он отворачивает свое лицо, и когда я смотрю на него сверху вниз; Я вижу, что его подбородок покрыт моей спермой. Затем я слышу безошибочный звук расстегивающегося ремня. Я приподнимаюсь и слезаю с его стола. Моя нога дрожит от оргазма, который у меня только что был, когда я подошла к нему.

Он расстегивает штаны и обнажает свой член, и я опускаюсь на колени между его ног, прежде чем взять его член в рот и пососать его. Я облизываю головку, пробуя его предэякулят, прежде чем засунуть всю головку в рот. Он такой твердый, и мне неприятно это признавать, но я люблю сосать его член.

Когда мне кажется, что он вот-вот кончит, я с хлопком вынимаю его член изо рта, прежде чем снова оседлать его. Он хватает меня за талию и сжимает, прежде чем тереть мою киску вдоль его обнаженной длины.

— Пожалуйста, Коул, ты мне нужен. Он не теряет времени даром и одним движением вонзает в меня всю длину своего члена, и я испускаю крик, полный блаженства. Мне нравится чувствовать, что он внутри меня. Ничто не сравнится с этим чувством. Секс с ним — единственный раз, когда я когда-либо получала удовольствие.

— Зови меня папой, — говорит он мне, и я на мгновение застываю, ошеломленная его словами, потому что он никогда раньше их не произносил. Когда я не отвечаю, он шлепает меня по заднице.

— Па… Папа… — кричу я, когда он вонзается в меня так яростно, как только может.

Он хватает меня за талию и помогает мне двигать бедрами вверх и вниз на его члене. Его хватка такая крепкая, что, вероятно, останется синяк, но я не возражаю, потому что это лучший вид синяков.

Он врезается своими бедрами в мои так сильно, двигаясь внутри меня, что кажется, что он пытается наказать меня за что-то, но я понятия не имею, за что.

Мы идем на это, как кролики, это тяжело и наказуемо, но я люблю каждую секунду. Одной рукой он хватает меня за шею, а другой хватает за задницу, прижимая мои бедра к себе. Он сжимает мою задницу, в то же время я снова кусаю шею, и это ощущение заставляет нас обоих взорваться одновременно.

Я кричу от силы этого оргазма, а потом чувствую, как его сперма покрывает стенки моей киски. Чувствуя себя измотанной, я падаю на него сверху и в тумане экстаза даже не осознаю, что слова выходят из моего рта. Слова, которые я не собирался когда-либо произносить вслух, тем более говорить ему.

— Я люблю тебя, — шепчу я ему. Мой голос такой низкий, я даже не думаю, что он меня услышал, и я очень надеюсь, что нет, потому что кто знает, что бы он сделал и как бы отреагировал. Эта надежда тут же рушится, когда я чувствую, как он напрягается подо мной. Да… он определенно услышал мою оплошность.

Прежде чем я даже понимаю, что происходит, он отталкивает меня от себя. Его член выскальзывает из моей киски, и я мгновенно чувствую, как его сперма стекает по моим ногам.

Он встает со стула, застегивает штаны и собирается уйти, но я стою перед ним, не давая ему уйти.

— В чем дело? Поговори со мной, пожалуйста, мне жаль, что я сказала это. Я не это имела в виду.

Он даже не удосуживается ответить и снова собирается уйти, но я хватаю его за руку и толкаю обратно к стулу.

— Разве ты не слышишь, как я, блядь, с тобой разговариваю? Я не хотела этого говорить, но ты не можешь отрицать тот факт, что между нами что-то есть! Я знаю, что я не единственная, кто что-то чувствует, даже если ты хочешь это отрицать! За последние несколько месяцев ты изменился, столько раз занимался со мной любовью и даже был нежен со мной.

Он смеется. — Думаешь, я был с тобой нежен? И почему ты думаешь, что я когда-нибудь смогу полюбить кого-то вроде тебя? Он усмехается. — После всего, через что ты заставила мою семью пройти, ты серьезно думала, что я когда-нибудь почувствую что-то близкое к любви к тебе?

Он произносит эти слова так жестоко, намереваясь причинить боль, и позвольте мне сказать вам, это чертовски больно. Я чувствую, что мое сердце готово полностью разбиться, потому что я не знаю, сколько еще ударов оно может выдержать.

— Я думал, что мы преодолели все это. Я знаю, что за эти последние месяцы мы чувствовали что-то друг к другу! — говорю я, не в силах скрыть боль в голосе.

— Пройти мимо всего этого… Как, черт возьми, ты думаешь, я смогу забыть тот факт, что ты убила моего брата?!

— Ты такой гребаный мудак и трус! Ты можешь лгать себе сколько угодно, но ты, черт возьми, знаешь, что чувствуешь ко мне что-то. Иначе ты бы меня уже убил! Я кричу на него. Какого черта я насмехаюсь над ним из-за того, что он еще не убил меня, это меня бьет. Все, что я знаю, это то, что я устала жить в этом дерьмовом существовании, ожидая, что другой ботинок упадет, и он убьет меня.

— Ты для меня ничто, просто то, что я могу использовать для своего удовольствия, и о, какой ты была добровольной шлюхой. Ты просто еще одна из моих вещей, и ты правда думаешь, что ты кому-то нужна? Это не реально, и никогда не было. Я просто выжидал, пока твои ребра и сердце заживут должным образом. Я владею тобой, как и всем остальным, что у меня есть, и я играю с тобой только тогда, когда мне скучно. Я просто выжидаю, пока не смогу продать тебя кому-нибудь.

Я задыхаюсь вслух, потому что, черт возьми? Продать меня кому-нибудь? Он лжет, он должен быть. — Ты врешь! Ты можешь пытаться отрицать это сколько угодно, но я знаю, что ты, черт возьми, чувствуешь ко мне такие же чувства, как и я к тебе, как бы это ни было хреново! Я кричу на него сейчас, потому что мои эмоции снова мешают моему разуму.

— Что я должен чувствовать к тебе? Любовь? Он издает резкий смех.

— Не обязательно любовь, но я знаю, что ты что-то чувствуешь!

— Да, я чертовски ненавижу тебя! Ты думала, что кто-нибудь влюбится в измученную шлюху вроде тебя? — спрашивает он, ухмыляясь, и каждое слово из его уст ранит больше, чем последнее. — О, я знаю все о том, как ты устала и как ты любила, когда папочка трахал тебя, пока ты кончала на его член, а теперь, когда ты кончила на мой, ты думаешь, я должен любить тебя сейчас?

Нет, нет, нет, нет… Я чувствую, как вся краска сливается с моего лица. Какого хрена?! Как, черт возьми, он это знает? Хотя, это произошло не совсем так, как он говорил до сих пор. Он даже не знает, о чем говорит.

— Что… откуда ты знаешь об этом? — дрожащим голосом спрашиваю я.

— О, кто-то прислал мне хорошее маленькое видео, где ты наслаждаешься этим… какая больная сучка любит скакать на члене своего папочки? Хотя, раз уж ты только что призналась в любви мне, человеку, который только и делал, что мучил тебя с тех пор, как ты попала сюда… ты, должно быть, больна на всю голову!

— Ты не знаешь, о чем говоришь! Я кричу на него.

Он поднимает палец, останавливая меня, затем берет пульт и нажимает кнопку. — Я хочу показать тебе кое-что особенное, — говорит он, открывая видео и связывая его с телевизором над камином. Как только я понимаю, что это такое, я делаю шаг назад, и вся краска сливается с моего лица. Я чувствую, как мой мир снова рушится на меня.

«Папа, пожалуйста…»

"Ахххх",

«Ох… папа… не… стой…»

«Ты… чувствуешь… так… хорошо… папа…»

«Кончи… в… меня… папочка…»

Это видео одно за другим, когда мой отец насиловал меня. Слезы текут по моему лицу во время просмотра, потому что кто-то отредактировал это видео, чтобы оно выглядело так, как будто мне нравится то, что мой отец делает со мной. Я не могу перестать смотреть или даже отойти, если захочу.

Они записывались? В то время я понятия не имел, что мой отец или кто-то еще записывали те безумные и извращенные вещи, которые они делали со мной.

Бля! Это дерьмо никогда не покинет мою жизнь. Я всегда буду испорчена воспоминаниями о моем отце, как испорченный товар. Несмотря на то, что он мертв, он все еще трахается со мной, куда бы я его ни послала.