Защита представляет собой совокупность мер, обеспечивающих неприкосновенность прав, свобод и интересов субъектов общественных отношений. Защита является частью (разновидностью) механизма правового регулирования, с помощью которого правовой режим охраны достигает своих целей по обеспечению безопасности участников общественных отношений.

В теории сложилось достаточно устойчивое понимание, что способ защиты права является категорией материального права и реализуется, например, путем признания права или пресечения действия правонарушителя. Форма защиты права — процессуальная категория, под которой понимается деятельность компетентных органов по защите права.

Таким образом, судебная защита является одной из форм защиты прав, а вовсе не принципом российского судопроизводства. Какого-либо обоснования тому, что данная правовая категория должна или может быть отнесена к принципам правового регулирования, автор в своей работе, к сожалению, не приводит.

Говоря о подмене судом исполнительных органов, Невзоров И.В. цитирует некоторые нормативные акты в части, устанавливающей правомочия этих органов (Положение о Федеральной службе по интеллектуальной собственности, патентам и товарным знакам, Таможенный кодекс РФ, Патентный закон РФ и др.). При этом он оставляет без внимания то обстоятельство, что во всех приведенных им случаях говорится только о полномочиях исполнительных органов, но не об их прерогативе.

Под прерогативой понимают объем полномочий участника общественных отношений, ни при каких условиях не подлежащих исполнению другими субъектами права. Например, законодательные полномочия Федерального Собрания РФ.

Полномочиями, не являющимися прерогативой, могут быть наделены одновременно несколько органов (на практике это встречается не так уж и редко). Например, полномочиями возбуждать уголовные дела в ряде случаев наделен не только прокурор, но и следователь Министерства внутренних дел, а также его руководитель.

Прокуратура, в отличие от МВД, к исполнительным органам не относится. Следуя логике Невзорова И.В., прокурор должен прекращать производство по жалобам адвокатов, поскольку те имеют возможность обжаловать некоторые действия следователя у начальника следственного отдела. Зачем тогда нужен прокурор?

Представляется, что довод о необходимости прекращать производство по делу только на основании совпадения некоторых полномочий суда и исполнительного органа требует дополнительных доказательств. Иначе, зачем тогда нужен суд?

Полагаю, нет необходимости доказывать, что прекращение дела, как это предлагает делать автор статьи, означает сокращение полномочий суда. Сегодня, используя критерий совпадения функций, отстраним суд от рассмотрения административных дел, завтра — от гражданских, а послезавтра — от уголовных. Отдадим печать начальнику УВД, который и с арестами справится, и осудить сможет, а, при необходимости, и приговор приведет в исполнение.

Показательный в этом смысле пример из правоприменительной практики приводит Скуратов Ю.И. Сразу после войны Одессу захлестнул вал преступности. Особенно свирепствовали ночные грабители. Задачу навести порядок Сталин И.В. поставил перед командующим Одесским военным округом, который вывел на улицы города всех офицеров штаба, одетых в гражданское платье.

За одну ночь в момент совершения преступных посягательств были уничтожены 2 тысячи нападавших. Порядок был наведен.

Поэтому стоит еще и еще раз подумать, следует ли при совпадении полномочий исполнительных и судебных органов прекращать производство по делу именно в суде.

Может быть, оставить все как есть, а если уж совсем невмоготу, то продолжить вектор общественного развития в сторону прогресса и отобрать у исполнительных органов те функции, которые они исполняют из рук вон плохо, обрекая нас по каждому нужному и ненужному поводу обращаться за защитой своих прав в суд.

И пусть уже исполнительные органы прекращают производство по жалобам на своих работников в связи с тем, что часть полномочий перешла от административной системы к судебной, а не наоборот. Призывать к иному — означает ратовать за регресс в развитии общественных отношений.

Уместно привести следующую цитату: «Вообще институционалисты знают такую вещь: если какой-то институт сильный, а другой — слабый, то сильный начинает брать на себя функции слабого…

В Италии, например, очень слабая администрация, но очень сильные по европейским понятиям суды. Поэтому важные случаи, которые в Германии, например, решает администрация, итальянские суды подгребают под себя. Итальянцы понимают, что лучше идти в суд, потому что в администрации — бардак».

В связи с изложенным, вопрос Невзорову И.В. — какую оценку он может дать российской бюрократии?

Очевидно, что «больной» вопрос нагрузки (а, точнее, перегрузки) судов необходимо решать другим путем, таким, например, какой предлагает член-корреспондент РАН Яковлев В.Ф. Его не смущает совпадение некоторых функций у суда и органов исполнительной власти.

«Во всем мире, — сказал он на интернет-конференции в компании «Гарант» 18 мая 2005 г., — административное судопроизводство осуществляется сначала в досудебных формах административной юстиции, а потом уже — в судебной форме, то есть осуществляется судебный контроль за деятельностью администрации».

Представляется, что отказываться от судебного контроля за органами исполнительной власти и прекращать дела в суде только для того, чтобы не дублировать их функции, в равной степени нецелесообразно и незаконно, тем более, если поводом для такой меры объявлено противоречие между двумя конституционными принципами правового регулирования, один из которых сформулирован весьма неточно, а существование второго вообще не доказано.

Широкомасштабное дублирование функций — особенность слабой государственной власти переходного периода. Обществу необходимо, чтобы в этот период хоть какой-нибудь орган государственной власти (неважно, какой, главное, чтобы в соответствии с законом) по возможности оперативно решал возникающие у народа проблемы, образно говоря — крутил педали. Иначе велосипед упадет.

Если суды сильнее, они все равно возьмут на себя функции слабой исполнительной власти. Если исполнительная власть хочет оставаться сильной — это не проблемы конституционно-правового регулирования судебной формы защиты прав, это институциональные проблемы исполнительной власти, у которой есть все теоретические и практические возможности для их положительного решения.

Источник

Государственная власть и форма защита права / В.В. Панкратов // Судебно-арбитражная практика Московского региона. Вопросы правоприменения, 2005, № 6. С. 90-93.

ссылки

https://otherreferats.allbest.ru/law/00261077_0.html

http://base.garant.ru/5235831/

ДВОЙНЫЕ СТАНДАРТЫ И ЕДИНСТВО СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ

https://syg.ma/@v-pankratov/dvoinyie-standarty-i-iedinstvo-sudiebnoi-praktiki

В ходе одного из интернет-интервью Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ адвокат Г. Крылова задала В, Яковлеву вопрос о причинах избыточного (по ее мнению) внимания к вопросу единства судебной практики.

Не вдаваясь в подробности, В. Яковлев пояснил, что толкование правовых норм является одной из важнейших функций высшего судебного органа, которая была, есть и сохранится в будущем. Однако в связи с чем такая функция возникла, поему существует и для чего должна сохраняться, не сказал ни слова [1].

1. Норма одна — судебные решения разные

Ответ на вопрос адвоката может представлять определенный интерес. Конечно, наша юридическая техника оставляет желать много лучшего, качество принимаемых законодательных актов общеизвестно, даже довод о том, что жизнь всегда богаче и разнообразней любого закона имеет право на существование. Но это очевидные недостатки правового регулирования, к тому же, и не сегодня возникшие.