…Еще неделю назад я жил полной жизнью, искренне думая, что я – человек, созданный по образу и подобию… Как же я заблуждался…

В узком просвете иллюминатора простиралась бескрайняя сибирская тайга – вековые ели, сосны, непроходимые болота и редкие, змеей извивающиеся речки. Даже с высоты птичьего полета эта величественная картина природы вызывала внутренний трепет и страх. Много раз я лицезрел эту ужасающую мощь неосвоенной человеком земли и всякий раз удивлялся и восхищался ей.

Это был обычный командировочный рейс на одно из новых месторождений нашей компании, только выходящее на свою проектную мощность. В течение года я совершал не менее десятка таких поездок. Сами перелеты уже стали рутиной, однако каждая встреча с начальником объекта требовала многодневной подготовки и мобилизации всех моих способностей. Еще бы! Суровые, закаленные лишениями и одиночеством мужики, профессионально знающие свое дело. Чтобы они стали серьезно слушать и тем более доверять мне, не достигшему тридцати лет москвичу, надо сильно постараться.

Я летел на большом пассажирском вертолете советского производства, возрастом заметно превосходящем меня. Свои последние годы он доживал здесь, доставляя с «материка» на объект вахтовиков и редких пассажиров вроде меня. Громкий гул винтов и свист проникающего в салон воздуха настойчиво не позволяли мне сосредоточиться на предстоящей встрече. Закрыв ноутбук и откинувшись на спинку кресла, я переключил свое внимание на пассажиров нашего «рейса». Весьма разношерстная подобралась в этот раз компания!

Прямо через проход от меня расположилась харизматичная тучная особа – средних лет дама в свободном платье, увешанном серебряными с деревом украшениями. Эти побрякушки, небрежно повязанный шарф и «Улисс», которого она с увлечением читала, выдавали в ней богемную интеллектуалку. Ремень безопасности, который пилот строго-настрого запретил расстегивать, болтался по обе стороны ее сиденья. Наверняка ее полная фигура не позволяла ей комфортно сосуществовать вместе с этим ремнем.

Она подолгу останавливалась на одной странице, то и дело обращаясь к пояснениям и примечаниям в конце книги. Временами задумывалась, закрывая глаза и закидывая голову, а потом с легкой улыбкой возвращалась к чтению.

Наблюдая за ней, я пытался догадаться, зачем такая экстравагантная личность направляется на наш объект.

«Судя по прикиду, она не может работать по основному профилю, – рассуждал я. – Для обслуги сильно полная и слишком образованная. Одета легко, а дорожная сумка маленькая – значит, не туристка. Остается только одно – она жена или подруга кого-то из начальников объекта».

Мне стало так интересно, что я решил при удобном случае заговорить с ней и узнать, кто же этот «счастливчик».

В ряду перед богемной дамой находилась не менее интересная фигура – молодая девушка в широком капюшоне, кожаных штанах и натянутых до колена сапогах. Ее наряд смотрелся необычно и весьма странно, если не сказать вычурно. Трудно было понять этот охотничий антураж, особенно в разгар лета, которое делало невыносимо жарким даже этот таежный край.

Капюшон почти полностью скрывал лицо «молодой охотницы». Даже вывод о ее возрасте я сделал, лишь опираясь на косвенные признаки – вызывающий костюм и необычные серо-пепельные волосы, редкими локонами сползающие на ее куртку. Выглядеть таким образом и в таком месте могла только девчонка, подросток, еще не остывший в своем протесте против несовершенства этого мира.

В отличие от моей соседки по ряду, девушка в капюшоне ничем не занимала себя. Она просто и почти неподвижно сидела, сомкнув обе руки под своей левой ногой. Если бы не эта напряженная поза, я подумал бы, что она спит.

«А ей-то чего нужно на объекте?! – продолжал я свои догадки. – Чья-то дочка? Очевидно так, хотя и не совсем правдоподобно… Не поехала бы такая готичная дочурка на край земли, только чтобы повидать своего предка! Разве что таким маневром она хочет выклянчить крупную сумму на свои развлечения и шалости. Определенно так! Или просто захотелось новых ощущений!»

Еще недавно я сам был студентом и, как мне казалось, мог понять современную молодежь.

Дальше, в ряду перед студенткой, были два совершенно типичных для данного рейса типа – одетые в грубую неброскую одежду вахтовики. Они сидели вдвоем, хотя в салоне хватало свободных мест, чтобы не иметь соседства. Из обрывков их разговора, которые я мог слышать, они познакомились совсем недавно, вероятно, перед самым полетом.

Спинки кресел скрывали от меня их лица, но не их возраст. Тот, что сидел ближе ко мне, был много старше – лет пятьдесят, а может, и больше. Его хриплый голос, зычный смех и грубая кожа выдавали в нем бывалого, видавшего виды мужика. Обращаясь к своему молодому соседу, он не смолкая травил какие-то истории, смеялся сам, что-то спрашивал и потом снова хрипло смеялся. Матерщина то и дело по-рабоче-крестьянски проскальзывала между его слов.

«Год назад было дело… две недели, нах, сидели на буровой… без водки, совершенно на сухую, бля… как проклятые! Все командир наш, сука, комсомолец… Говорил, пить вам не дам, сукины дети, и все нах! Кхе-кхе… Андрюш, ну ты можешь себе это представить! Отобрал у нас двадцать бутылок беленькой и всю в реку вылил, п…р эдакий!»

Андрюша уважительно слушал старшего товарища, удивлялся, иногда переспрашивал, смеялся вместе с ним. Но пользуясь каждой возможностью, он отворачивался к окошку, зачарованно высматривая таежный пейзаж. Когда его матерый коллега замолкал, он жадно приникал к иллюминатору, по-детски улыбаясь и радуясь происходящему.

«С этими перцами все ясно, – вынес я свой вердикт. – Оба – вахтовые рабочие, хриплоголосый бывал здесь уже не раз, а молодой, скорее всего, летит на свою первую вахту. Думаю, он деревенский – его выдают упитанное лицо, огромные кулаки и эта глупая улыбка, с которой он смотрит в иллюминатор. Несколько странно, что они летят на вахту вдвоем, а не группой. Может, опоздали на предыдущий вертолет или им не хватило там места».

Оставшиеся пассажиры сидели по моему борту, в расположенных спереди от меня рядах. Лучше других я мог видеть парнишку, сидящего сразу передо мной. Всем своим видом он производил впечатление пижона. Уложенные лаком волосы, красная навыпуск рубаха, дорогие часы-хронографы, в руках – планшет, во рту – зубочистка. Из его мини-наушников трещала музыка, что-то из современного, незамысловатого. Мой пижон покачивал головой в такт песне, временами страдальчески морщил брови и что-то напевал себе под нос.

Он играл в какую-то компьютерную игру, ритмично «подметая» пальцами экран планшета. В перерывах между раундами он высматривал горизонты или нагло пялился на «молодую охотницу», сидящую справа по борту от него.

«Что за детский сад у нас сегодня?! – весело спрашивал я себя. – Конечно, он уже не тянет на студента, но и для того, чтобы представлять головной офис, еще явно не дорос. Зачем же он туда летит? Стажировка? Это весьма вероятно. По чьей-то протекции, чтобы набраться опыта, увидеть, как на самом-то деле все происходит. Разумно, весьма разумно! А протекция должна быть однозначно – парнишка чувствует себя слишком расслабленно и уверенно».

Оставались еще двое – девушка слегка за тридцать и большой пухлый мужик в пиджаке. Девушка находилась вне зоны моего видения, о ее существовании я знал лишь благодаря тому, что мы вместе залезали в салон вертолета. Ничем не примечательная, вроде бы в джинсах и легком плаще. Мне казалось, что у нее еще был среднего размера походный саквояж – верный признак того, что она работала на объекте – может, на кухне, а может, и секретарем у начальника.

Пухляк в пиджаке находился от меня дальше всех, однако я смог хорошенько его разглядеть. Ему не сиделось на месте, и время от времени он вставал, чтобы размять свое грузное тело. Нагибая голову, чтобы не удариться о потолок, он широко потягивал руки, затем оборачивался к салону, опирался руками на кресла и высокомерно всех нас лицезрел.