Оказавшись в моем доме, мы с Тревором попытались успокоить Томми. Я попросил его начать с самого начала. Ездил ли он в Шор-Кресент на собрание ДСО? Он кивнул. Он сказал, что большинство боевиков ДСО ушли к тому времени, когда он прибыл, поэтому ему пришлось встретиться только с отставшими, которые остались, чтобы поговорить с верховным командующим ДСО Юго-Восточного Антрима. Когда он вошел в дом, некоторые из его бывших приятелей сделали вид, что зажимают пальцами носы, один из них сказал: «Черт возьми, ты чувствуешь этот запах?» Затем они продолжили смеяться и шутить по поводу предполагаемого неприятного запаха. Они многозначительно спросили Томми: «Твои приятели Джонти и Тревор там, Томми?»

Он видел, как они выходили на улицу, чтобы проверить, нет ли каких-либо признаков присутствия полиции. Томми сказал, что он пытался убедить людей из ДСО, что он понятия не имел, о чем они говорили, но атмосфера была настолько скверной, что ему пришлось быстро уйти под шквал ненормативной лексики от своих бывших друзей.

Это было плохо. Наши худшие опасения подтвердились. Но как ДСО вышли на наш источник? То, что он сказал дальше, чрезвычайно разозлило меня. Он сказал нам, что другой местный командир ДСО, «Игрек», позвонил к нему домой, один. Он был зол и приказал Томми сесть в его машину. Томми боялся не подчиниться. Он сел в машину «Игрека», и его отвезли в гостиницу «Раффорт». Когда они добрались туда некоторое время спустя, «Игрек» указал на выгоревшую часть бара. Он рявкнул на Томми:

— Посмотри на это!

Ущерб был значительным.

— Видишь это? — спросил «Игрек». — То, что ты видишь, — это то, что мы делаем с людьми, которые нас трахают, Томми, — продолжил он.

Он сказал Томми, что ДСО стало известно о том, что владелец бара пытался подставить их под арест. Что ДСО было предупреждено о скрытых камерах. Поэтому они «чуть-чуть» подожгли бар, чтобы преподать владельцу урок.

— Какое это имеет отношение ко мне? — спросил Томми.

— Это просто, Томми. Мы тоже все знаем о жучке в машине. Нам не нужна эта гребаная машина. Мы знаем, что ты работаешь на Джонти Брауна и Тревора Макилрайта. Ты над нами издевался, Томми. Это то, что происходит с людьми, которые трахают нас из-за этого. Ты хочешь, чтобы в твоем доме был пожар, когда там маленький ребенок? Хочешь? — настойчиво спросил «Игрек».

Томми сказал, что его первой инстинктивной реакцией было бы протянуть руку и оторвать «Игреку» голову. Видит Бог, он был способен на это, но он изо всех сил старался не выдать никакой реакции, кроме как отрицать всякую связь с Тревором и мной. Он сказал «Игреку», что, вероятно, это просто Браун и Макилрайт, «мутят воду». (Мы всегда информировали наших контактов, чтобы в случае вызова намекать, что это мы пытаемся вызвать несогласие в их рядах.) «Игрек» быстро возразил, что ДСО не получал информацию от Брауна и Макилрайта. Он отвез Томми домой и, высаживая, сказал ему, что ДСО с ним свяжется.

Слушая Томми, я пришел в ярость. Было очевидно, что кто-то предупредил ДСО об операции уголовного розыска в баре и устройстве в машине, предназначенной для убийства. Но кто мог бы извлечь выгоду из такого курса действий? Зачем кому-то в КПО подвергать опасности жизнь нашего источника? Мы полностью сотрудничали с нашими друзьями из Специального отдела, по крайней мере, в отношении этой машины для убийц. Так зачем же им предупреждать ДСО? Почему? Несмотря на трения между мной и некоторыми из их наиболее беспринципных офицеров, даже я не думал, что они намеренно поставят под угрозу одну из своих собственных операций. Мне еще многому предстояло научиться.

У меня, конечно, были свои подозрения. Тот факт, что в этом был замешан наш старый приятель из Особого отдела, Алек, был больше, чем совпадением. Алек теперь был главным подозреваемым, но этого было недостаточно. Моим властям не хотелось бы заниматься Специальным отделом только на этих основаниях. Я уже много раз ходил по этому пути раньше. Этот человек из ДСО, «Игрек», не просто говорил, что Томми был информатором КПО, он даже знал, что Томми докладывал Тревору и мне. Кто-то в полиции, кто знал, что машина для убийц имела прослушку, разболтал об этом. Я намеревался точно выяснить, кто это был.

Томми встретился с детективом-сержантом из команды по борьбе с рэкетом, как и предполагалось. Мы обсуждали только пожар в баре и смогли прийти к выводу, что кто-то, должно быть, предупредил ДСО о том, что установлены скрытые камеры, чтобы поймать их людей, которые пытались совершить «поборы». Я не сказал детектив-сержанту, что мы знали о компрометации прослушивания автомобиля. Мне нужно было обсудить свои опасения по этому поводу со старшим полицейским и сначала получить разрешение. Теперь не было никаких сомнений в том, что жизнь нашего друга Томми была в серьезной опасности, и что кто-то в КПО намеренно поставил его в такое положение, не заботясь о его личной безопасности. Кто-то, кто действовал вопреки всем принципам работы полиции.

Тревор и я вернулись в участок Каслри и обсудили наши опасения с одним из наших старших руководителей. Мы безоговорочно доверяли этому человеку, но я также знал, что он был убежденным сторонником Особого отдела. Он согласился, что весь эпизод был в высшей степени подозрительным, но он не разделял нашего мнения о том, что у нас было достаточно оснований «притянуть» Специальный отдел. Как бы мне этого не хотелось, я должен был согласиться с ним. Что, если я был неправ? Что, если было какое-то другое безобидное объяснение? Зачем Специальному отделу подрывать свою собственную деятельность? Это не имело смысла. И все же без каких-либо доказательств мы толкли воду в ступе.

Мы с Тревором мучительно думали о том, что же делать дальше. Мы взвешивали все доступные нам варианты, когда поняли, что существует очень простой ответ на нашу проблему. Мы оба знали человека, у которого были бы ответы на все вопросы. «Икс»! Но к этому времени меня сняли с «Икса» в качестве куратора, и даже Тревору, все еще его совместному куратору со Специальным отделом, было запрещено встречаться с ним без присутствия одного из их офицеров.

Нас фактически вынудили передать «Икса» офицерам Специального отдела. Тем не менее, это факт, что, хотя отдел уголовного розыска нес единоличную ответственность за обращение с этим человеком, он всегда действовал в манере, соответствующей его статусу информатора: «Икс» знал правила. Мы с Тревором достаточно часто напоминали ему о них. В то время он полностью осознавал, что у него не было лицензии на совершение какого-либо преступления. Мы могли бы честно сказать, что за все время, что мы с ним имели дело, он ни разу не отнял чью-либо жизнь. Кроме того, известно, что он работал, чтобы спасать жизни. Для нас было источником гордости то, что ни один из наших источников в уголовном розыске никогда не лишался жизни, пока мы с ними работали.

К тому времени, как Специальный отдел покончил с «Иксом», он забирал жизнь за жизнью. Когда мы довели его деятельность убийцы до сведения наших начальников уголовного розыска, они заверили нас, что часто ставили в известность о ней Специальный отдел. Тем не менее, кураторы «Икса» неоднократно говорили нам отступить, когда мы пытались разобраться с ним, обвиняя нас в том, что мы «ставим в затруднительное положение их ценный источник». Грубо. У меня было на уме для него нечто большее, чем затруднение.

Было бы легче посадить «Икса» в тюрьму, чем вытащить оттуда Джонни Адэйра. Но это никого не интересовало. Нам не разрешили встретиться с ним или поговорить с ним. В любом случае, он боялся меня: он знал, что я намеревался посадить его в тюрьму. Его кураторы из Особого отдела предупреждали его достаточно часто. Однако он знал Тревора, своего совместного куратора, и доверял ему.

Мы знали, что «Икс» может ответить на многие наши вопросы. Возможно, он даже в состоянии спасти Томми от неминуемой смерти. То есть, если он вообще согласился с нами встретиться. Мы также должны были убедиться, что он встретил нас, предварительно не поставив в известность своих кураторов из Специального отдела. Особенно нашего старого приятеля Алека, который предпринял бы шаги, чтобы остановить любую подобную встречу.