Сэм сказал мне, что он уже видел, как Специальный отдел использовал эту уловку раньше, чтобы переместить людей, которые создавали им проблемы. Он также слышал, что в этом случае Специальный отдел настаивал на том, чтобы я оставался в Ньютаунардсе по крайней мере четыре года. Он вихрем вылетел с совещания. Больше он ничего не мог сделать. Он встал и пожал мне руку.
— За короткое время пребывания здесь ты нажил себе несколько могущественных врагов, Джонстон, — сказал он, качая головой.
Мы не всегда смотрели друг другу в глаза, но я знал, что этот человек честен, и если он сказал, что ничего нельзя сделать, то я ему поверил. Я был в ярости, вынужденный еще раз признать масштабы власти Специального отдела. Но я не был известен тем, что сдавался перед любым человеком и не собирался делать этого сейчас. В то время у меня не хватало здравого смысла бояться Особого отдела.
Мой перевод прошел по расписанию. Я уже переехал в Виктория-парк, в Ньютаунардс, графство Даун. Я больше никогда не хотел находиться в городе, который я охранял. Мой новый детектив-инспектор, бывший сотрудник уголовного розыска Холивуда, был человеком, которого я хорошо знал. Он был хорошо осведомлен о моем семейном прошлом. Он поддержал мое ходатайство о переводе в уголовный розыск Бангора.
Ужасные события той ужасной ночи 12 июня 1976 года остались далеко позади. По крайней мере, я так думал. Правда заключалась в том, что независимо от того, каковы были факты, независимо от того, что я говорил о том, что не производил никаких выстрелов по угнанной машине, «Ассоциация обороны Ольстера» все еще была убеждена, что ответственность несу я. В конце концов, я был единственным членом того патруля, которого перевели из Ньютаунабби. Они увидели в «грязной передаче» явное доказательство того, что именно я был ответственен за смерть молодого Эдварда Уокера. Не имело значения, что утверждали официальные представители КПО: в АОО были убеждены, что «Джонти» Браун убил их молодого добровольца. Они никогда не простили мне этого, даже по сей день. И все же ничто не могло быть дальше от истины. Для меня является источником личной гордости возможность сказать, что я не стрелял из своего огнестрельного оружия и что я не был ответственен за смерть этого молодого человека. Правда в том, что за 30 лет моей службы в КПО я никогда не был непосредственно ответственен за смерть какого-либо человека.
Даже сегодня, спустя годы после выхода на пенсию, когда я слышу, что полицейский открыл огонь и убил подозреваемого, я возвращаюсь к той травмирующей сцене на Доаг-роуд в июне 1976 года. Несмотря на то, что прошло почти 30 лет, я все еще могу отчетливо вспомнить каждую секунду погони, остановку и обнаружение тела на заднем сиденье той угнанной машины. Эти драматические образы сопровождаются незабываемым запахом горячего двигателя полицейской машины и звоном стекла от разбитых окон угнанного автомобиля на дороге. Мне до сих пор снятся повторяющиеся кошмары, связанные с трагической смертью этого молодого человека.
Я знаю, что унесу эти картины с собой в могилу. Весь прискорбный инцидент усугублялся тем фактом, что из угнанного автомобиля не было изъято огнестрельное оружие. Молодые люди в машине были безоружны. События, подобные этому, это худший кошмар каждого полицейского.
Я искренне сочувствую сотрудникам полиции, вовлеченным в подобные столкновения. Вообще говоря, ни один сотрудник полиции не собирается намеренно убивать или калечить кого-либо, если только он не считает, что его жизни или жизни одного из его коллег угрожает опасность. Я точно знаю, что они чувствуют, поскольку интенсивное расследование, которое должным образом следует за таким событием, заставляет их чувствовать себя преступниками.
Глава 8
Годы в Западном Белфасте
Мой перевод из отдела уголовного розыска в Бангоре в отдел уголовного розыска Андерсонтауна в Западном Белфасте 1 января 1978 года был долгожданным событием. Инструкция Специального отдела о том, что я останусь в округе «G» по крайней мере на четыре года, была отменена. Ко дню моего перевода я прослужил в Бангоре всего один год и четыре месяца. Я записался добровольцем на службу в Западный Белфаст в октябре 1977 года. Старший коллега в отделе угрозыска, отвечавший в целом за отдел угрозыска в округе «B» КПО и заверивший меня в своей поддержке, сдержал свое слово, и ему потребовалось всего два месяца, чтобы организовать перевод.
Бангор был очень оживленным отделением уголовного розыска, и мне очень понравилось проведенное там время. Команда была замечательной компанией людей, и в ней царили гармония и подлинное товарищество. На прощальном приеме в отеле в Донахади несколько парней сказали мне, что, по их мнению, «мне отрезали голову»: что я сошел с ума, вызвавшись добровольцем поехать в Западный Белфаст. В то время мы не могли этого знать, но руководство уголовного розыска в штаб-квартире только что приняло решение удвоить численность сотрудников уголовного розыска в Западном Белфасте. Многие из тех коллег-офицеров, которые пожелали мне счастливого пути и сказали, что будут молиться за мою безопасность и благополучие, всего несколько месяцев спустя оказались призванными в Западный Белфаст.
В то время округ «B» Королевской полиции охранял весь Западный Белфаст. Штаб округа располагался на железнодорожной станции Спрингфилд-роуд, недалеко от пересечения с Фоллс-роуд. Расположенные в печально известных республиканских районах Западного Белфаста, другие участки КПО в округе включали Андерсонстаун, Хастингс-стрит, Нью-Барнсли, а позже Вудборн и Гросвенор-роуд. Нам было трудно патрулировать этот район, так как весь округ находился во власти террористов Временной Ирландской Республиканской Армии. Вооруженные до зубов патрули КПО, как пешие, так и на бронированных автомобилях, обязательно сопровождались армейскими машинами, чтобы обеспечить прикрытие от террористических атак во время выполнения повседневных обязанностей, которые ожидаются от любой полицейской службы.
Конечно, было хорошо известно, что КПО не пользовалась таким же уровнем поддержки со стороны жителей Западного Белфаста, как в лоялистских районах. Любая полицейская служба может быть успешной только при поддержке широкой общественности. Отсутствие поддержки полиции со стороны подавляющего большинства населения Западного Белфаста, будь то из-за запугивания со стороны военизированных формирований или из-за какой-либо политической или религиозной точки зрения, очень негативно сказалось на способности КПО выполнять наши повседневные обязанности. И все же, несмотря на это, мы были полны решимости сделать все, что в наших силах. В тех районах все еще жило ужасно много порядочных людей, которые хотели, чтобы мы были там. Люди, которые тихо и порой анонимно помогали бы нам разобраться с теми, кто несет ответственность за зверства террористов, несмотря на тот факт, что если будет замечено, что они каким-либо образом помогают полиции, это может быть наказуемо смертью от рук военизированных формирований. Есть много примеров жестокого убийства порядочных католиков той же самой машиной для убийства ВИРА, которая якобы была там, чтобы защитить их. В одном конкретном случае пенсионер, который обратился к нам за помощью в расследовании убийства в Ленадуне, был жестоко убит «временными». Очень реальный страх возмездия, который порождали подобные инциденты, означал, что только исключительно храбрые люди добровольно предоставляли какую-либо информацию или вклад, который помог бы нам в наших расследованиях. Однако без таких людей я точно знаю, что трудности, с которыми мы столкнулись на местах при расследовании преступлений, были бы намного больше.
Я явился на службу в отдел уголовного розыска Андерсонстауна в Спрингфилд-Параде 2 января 1978 года. КПО арендовала старый промышленный комплекс напротив протестантского квартала Хайфилд на углу Западной кольцевой дороги и рядом со Спрингфилд-роуд. Мы ласково называли эти здания «Дубами». За высокими стенами находился массивный, унылого вида комплекс больших сборных зданий, в котором размещались сотрудники уголовного розыска, ответственные за уголовные расследования в Андерсонстауне, Спрингфилд-роуд, Хастингс-стрит, и два небольших центра сбора донесений на Роден-стрит и Нью-Барнсли. Моральный дух был высок, и товарищеские отношения, испытанные в Западном Белфасте, не имели себе равных. Постоянная угроза внезапной и насильственной смерти от рук республиканских террористов, несомненно, создала между нами прочную связь. Было мало, если вообще было, злословия или ссор. Подразделение в форме почти чрезмерно защищало нас, когда нас вызвали для расследования серьезных террористических инцидентов в этом районе. Даже Специальный отдел в Андерсонстауне не воевал с нами. Они были слишком заняты своей собственной основной функцией: защитой государства от того, что очень быстро становилось самой опасной террористической угрозой в истории Северной Ирландии.
