Игорь поразился, что мысленно назвал женщину, которую едва знал, уменьшительно-ласкательным именем, словно имел на это какое-то основание. Это было не в его правилах. Обычно к женщинам он относился настороженно и предпочитал держаться от них на должном расстоянии даже в мыслях. Игорь верил, что мысли материальны и воплощаются в реальность. Не успел с нежностью подумать о женщине – как она уже считает, что имеет на тебя какие-то права. И начинает требовать – любовь, внимание, заботу… Не успеешь оглянуться, как речь заходит о совместном проживании, а там недалеко и до официального оформления отношений со всеми вытекающими последствиями. Но еще ни с одной женщиной Игорь не хотел дожить до глубокой старости и умереть в один день. Поэтому он избегал даже думать об этом, встречаясь с кем-либо из них. И расставался легко и без сожалений. Анастасия была первой женщиной, о которой он думал, не переставая, уже несколько дней подряд. Это было необычно. И даже немного пугало его.

– Выбрось-ка ты ее из головы, дружок, – сказал он своему отражению в зеркале. – И байк тебе совсем не нужен. Достаточно будет электросамоката или даже велосипеда. И нечего корчить такую недовольную физиономию. Как я сказал, так и будет.

С этими словами, чувствуя себя настоящим мужчиной, которому все нипочем, и он сам решает, как ему жить, Игорь вышел из квартиры и направился в парк Сосновка. На этот раз он добирался на метро. Взгляды, которые на него бросали окружающие, смущали его. Наконец он догадался, что любопытство вызывает мотоциклетный шлем, который он держал в руках. Наличие шлема и отсутствие мотоцикла могло вызывать разные предположения. Игорь не привык к такому вниманию окружающих. Он проклял все на свете и дал себе слово все-таки приобрести личное средство передвижения, пусть даже это будет мотоцикл. «И, кстати, – подумал он вдруг, – на байке можно передвигаться вдвоем, в отличие от самоката или велосипеда». К его удивлению, эта мысль не напугала его. Почти всю дорогу он представлял себе, как приглашает Настю прокатиться за город, и что она ему на это отвечает. До самой прогулки его мечты так и не дошли. Металлический голос объявил, что поезд доехал до станции метро «Политехническая». Он вышел из вагона и влился в очередь к эскалатору. Окружающее не располагало к мечтам. Было людно и шумно. Иногда его толкали и требовали посторониться. Он удивлялся, почему некоторые люди бегут вместо того, чтобы терпеливо стоять, когда эскалатор движется вверх. Те секунды, которые они выгадывали, не могли компенсировать потери энергии, затраченной на это восхождение. И едва ли что-либо меняло в их жизни. Кто куда-либо опаздывал, все равно не успевал, выигрывая лишь на несколько мгновений. Это была загадка, разгадать которую мог бы только опытный психиатр.

С облегчением выйдя из-под гнетущего его свода станции метро, Игорь начал думать о предстоящей встрече с Любомиром. И невольно прибавил шаг.

На этот раз колючие кусты не доставили ему неприятностей. Он с легкостью продрался сквозь них, совсем не пострадав, и вскоре дошел до полянки, скрытой от досужих посетителей парка почти непроходимыми зарослями. Снял шлем и присел на пенек. Почти сразу же из-за дерева появился Любомир.

– А я смотрю и не могу понять, кто это пришел, – сказал он с укоризной. – Едва не отправил тебя бродить по лесу. Ты предупреждай заранее. А то забредешь в овраг ненароком, свалишься да еще ногу сломаешь. И кто будет виноват, спрашивается?

– Вероятно, я сам, – сказал Игорь. – Ведь ты такого ответа от меня ждешь?

– И это правильный ответ, – ухмыльнулся леший. – Доставай, что принес. Нечего зря лясы точить.

Игорь подал ему морскую раковину. Как и в прошлый раз, Любомир приложил ее к уху и замер, блаженно улыбаясь. Он был явно счастлив, слушая послание Айи. А Игорь не понимал, как такое может быть. Едва ли раковина была аналогом записывающего устройства. Все, что Любомир мог услышать – это звуки, напоминающие шум моря или текущей реки. Этого ему было достаточно, чтобы думать и верить, что Айи по-прежнему любит его.

Так оно и было на самом деле. Но, по мнению Игоря, одной раковины было недостаточно для того, кто любит и хочет быть уверенным, что он любим. Мечты мечтами, а любовь должны подпитывать слова, как костер – дрова. Он много думал об этом все последние дни. Поэтому, когда Любомир наслушался и отнял раковину от уха, Игорь, как бы между прочим, спросил:

– Ну, и что ты думаешь про акулу в Неве?

– Про какую акулу? – недоуменно взглянул на него Любомир.

– Неужели Айи тебе не сообщила? – изобразил изумление Игорь.

И он рассказал Любомиру историю про акулу, намеренно сгущая краски. Леший слушал внимательно, не перебивая. Только лицо его все больше мрачнело, словно на него находила грозовая туча.

– Может быть, она не хотела, чтобы ты волновался, – предположил Игорь, закончив.

Леший искоса бросил на него хмурый взгляд, но ничего не сказал.

– Но ты все-таки предостереги ее, – посоветовал Игорь. – Меня она не слушает и только смеется. А ведь акула – это совсем не смешно. Представляешь, что может случиться, если Айи встретит эту зубастую тварь?

Леший кивнул и, подойдя к тому же дереву, снова достал из дупла кусок бересты.

– Ты подожди немного, – сказал он. – Я быстро.

– Снова будешь малевать рисунок? – поинтересовался Игорь. – И что нарисуешь? Большую рыбу, которая глотает маленькую русалку? Куда как страшно! Айи только посмеется.

– А что я должен нарисовать, по-твоему? – спросил Любомир недоуменно.

– Ничего, – хмыкнул Игорь. – Ты лучше напиши ей. Так, мол, и так, Айи, будь осторожна, если любишь меня… И далее в том же духе.

Он увидел растерянный взгляд Любомира и понял, что его догадка была верна.

– Неужели ты неграмотный?

– А что в этом такого? – Любомир отвел глаза в сторону. – В нашем роду испокон веку никто не умел ни писать, ни читать. Да и зачем оно нам?

– Может, и не надо было, – возразил Игорь, – да ведь времена изменились. А меняются времена, меняются и обстоятельства, как известно. Умел бы ты писать – написал бы Айи на своей бересте. И она бы тебе в ответ прислала не ракушку, а настоящее письмо, умей ты читать. Что в этом плохого? Только хорошее, на мой взгляд.

Любомир молчал, тяжко вздыхая.

– Хочешь, я тебя научу? – предложил Игорь. – И писать, и читать. Ведь это так просто и не займет много времени.

Во взгляде Любомира появилась радость. Но неожиданно глаза его снова потухли.

– Меня-то ты научишь, – сказал он грустно. – А Айи?

– Неужели и она тоже…? – начал Игорь и не договорил, увидев ответ на печальном лице лешего. Невольно озадаченно почесал в затылке. – Да, дела! А, впрочем, что мне мешает? Вместо одного ученика будет два. Нет проблем!

– Есть проблема, – поправил его Любомир. – Это сама Айи. Неужели ты думаешь, что она согласится? Да она скорее утопит тебя, чем соблазнится на твое предложение. Уж на что я не люблю людей и все, что исходит от них, но до нее мне далеко. Семь верст, да все лесом.

– А чем вам так досадили люди? – с недоумением спросил Игорь. – Откуда такая неприязнь?

– Ты спрашиваешь, потому что ничего не знаешь, – вздохнул Любомир. – Вы, люди, слишком мало живете, а потому ваша память размером с заячий хвост. Помните, что было вчера, в прошлом году, в лучшем случае – сто лет назад, а более отдаленное прошлое для вас укрыто во мраке забвения. Потому вы такие.

– А ты расскажи, и я буду знать, – спокойно предложил Игорь. – Может быть, даже соглашусь с тобой.

Леший недоверчиво скривился. Он явно не верил в то, что человек может принять его точку зрения. Но по лицу Игоря он понял, что тот не отступится, и начал неохотно говорить.

– Мне рассказывал об этом мой дед, а ему – его дед, и так вглубь веков. У нас нет письменных источников, но все передается из уст в уста. Память надежнее, чем бумага, она не горит в огне, не тонет в воде. Так вот, когда-то, тысячи и тысячи лет тому назад, людям пришлось долго воевать, отстаивая свое право на существование. Эта беспощадная война искалечила их психику. Люди выжили, но потеряли не менее ценное, чем жизнь. Они потеряли разум. И стали смертельно опасны. Причем не только для всего окружающего мира, но даже и для самих себя.