– Не вздумай, – предупредил Филипп, откладывая серебряную вилку в сторону.

– Что-о-о? – возмутилась Луиза, позабыв про блины. – Ты не можешь отнять у меня этот сладкий кусочек! Какая возмутительная жестокость! Мои фанаты ждут от меня дворцовых сплетен!

– Это не сплетни, а моя жизнь, – вставила Оливия. Есть ей совершенно не хотелось, несмотря на то, что блины пахли изумительно.

– Но фанатики будут страшно разочарованы, если узнают о Максе не от меня! – вскричала Луиза.

– Мы ничего никому не расскажем, и никто ничего не узнает, – отрезал Филипп.

– Наивный! Боже, какой наивный человек! – Луиза театрально схватилась за голову. – Да ваш Макс, наверное, прямо сейчас публикует в соцсетях свеженькие фотки своей новой кикиморы!

Оливия торопливо активировала перстень и зашла на страничку Макса в «Монархисте».

– Вот мерзавец! – Она вывела голограмму его аккаунта на всеобщее обозрение. – Выложил свое селфи у колонны и подписал: «Интересные новости. Скоро!»… Поверить не могу!

– Сама виновата, – вредным голосом заметила Луиза. – Не надо было встречаться с моделью.

– Но он был так хорош на всех этих плакатах с рекламой новых «руссо-балтов»! – застонала Оливия. – И мы с ним каждый день сталкивались в офисе… Он казался таким симпатягой! Берёзовым соком меня угощал! А теперь полюбуйтесь – «интересные новости» он приготовил подписчикам, подумать только!

– На снимке он один, – попытался успокоить дочь Филипп. – Фото его новой пассии пока нет.

– Будет, как пить дать, будет! – напророчила Луиза еще более гадким голосом. – Я его насквозь вижу. Родственная душа. Любит популярность. Нагнетает напряжение.

Император нажал кнопку автоматического заваривания чая на бронзовом самоваре. После сокращения штатов государь обслуживал себя и своих близких сам, за исключением особо торжественных обедов. Самовар издал булькающий звук, в нижней части устройства открылась потайная дверца, откуда на особой подставке‑непроливайке выехала наполненная горячим напитком чашка, сделанная мастерами Императорского фарфорового завода лет двести тому назад. Филипп посмотрел на нее и отставил в сторону. Кажется, он тоже потерял аппетит.

– Но что же теперь делать, что делать? – Оливия совсем расклеилась. Давненько она не была в таком отчаянии, лет эдак с пяти, когда она узнала, что папа женится на ее няньке, которую она всегда терпеть не могла.

– Мстить, – уверенно сказала Луиза. – Только представь: я сижу в студии Ангела Головастикова в темно-синем брючном костюме, а позади меня – огромное расколотое сердце с вашими фотографиями…

Двойные двери внезапно распахнулись. В столовую из темной анфилады ворвался Сильвио Строцци на черном гироскутере с красной подсветкой.

– Вашвеличество! Первые результаты Дня Гнева!

Обер‑камергер Сильвио был юн – чуть моложе цесаревны, хорошо образован и полон энтузиазма. Бараньи кудряшки вечно топорщились от переизбытка идей, голубые глаза горели воодушевлением, на шее беспокойно болтался магнитный пропуск, путаясь в веселом галстуке с желтыми утятами. Из нагрудного кармана пиджака торчал старинный символ обер‑камергерской власти: золотой ключ, украшенный бриллиантами и государственным гербом.

Все двери в Зимнем давно уже были оборудованы автоматической охранной системой, но бесполезный ключ положено было повсюду таскать с собой. У государя никак не доходили руки отменить неактуальное правило. После масштабного сокращения числа постоянных придворных – с четырехсот пятидесяти до четырнадцати – и полной модернизации дворца оставались еще некоторые бюрократические неувязки.

Так, например, подчиненные обер‑камергера ежедневно обязаны были проверять температуру в опочивальне императора. Но теперь толпу слуг заменило одно-единственное приложение «Домовой». Если Филиппу хотелось прохлады, он мог дистанционно проветрить комнату. Замёрз – прибавлял с перстня батареи.

Да и само название чина «обер‑камергер» – проще говоря, постельничий – уже не соответствовало его назначению. Из обслуживающего персонала обер‑камергер превратился в доверенное лицо императора, стал его советником и помощником. В Букингемском дворце человек с обязанностями Сильвио назывался бы личным секретарем монарха.

Государь предложил обер-камергеру перекусить, но тот отказался:

– Благодарю, вашвеличество, мне не до блинчиков! – Сильвио спрыгнул с гироскутера и потряс в воздухе распечаткой. – Вот что прислали ребята из Аналитического центра. Они обработали уже несколько тысяч онлайн‑обращений и все рукописные жалобы из почтовой кареты. И боюсь, у меня плохие новости.

Филипп тяжело вздохнул:

– Что там еще?

– Народ недоволен вашей закрытостью, – пожал плечами Сильвио. – Люди хотят знать все о личной жизни императорской семьи.

Луиза ахнула:

– Я так и знала!

Принцесса молча взяла у Сильвио распечатку. Император насупился.

– Мы с Оливией не желаем им ничего рассказывать.

Обер-камергер нервно пригладил бараньи кудряшки.

– Вашвеличество, вы еще не знаете, какой у меня план… Я тут в Интерсетке прочитал, что ее высочество рассталась со своим бойфрендом…

– Все уже в курсе? – ужаснулась цесаревна. Император выдохнул. Луиза крикнула: «А я ведь вам говорила! Подписчики меня не простят!» – и застучала по своему перстню, снимая потрясенное лицо Оливии. «Хэштег #СноваСвободна», – приговаривала императрица, выкладывая фото падчерицы в любимую «Монаршку». – И конечно же, хэштег #МужикиМерзавцы…»

Сильвио тем временем продолжал:

– Считаю, что нельзя игнорировать мнение народа. Не хотелось бы напоминать вам про несчастную Швейцарию…

– Всегда помню, – отозвался император. – Хотя там с Максом разобрались бы очень быстро. А нам приходится дорого платить за демократию…

– Со «Всемогущим» я уже предварительно договорился, – тараторил Сильвио. Луиза вскинула голову. – Креативный директор Левинсон в восторге, в натуральном восторге. Он готов выделить нам лучшие вечерние часы по воскресеньям…

– Для чего выделить? – не выдержала Луиза.

– Для новой программы под названием «Царская дочь»! – торжественно объявил Сильвио. – Это будет беспрецедентное реалити‑шоу, в котором цесаревна выберет себе жениха из толпы претендентов!

– Не может быть! – потрясённо воскликнула Луиза. – Оливию берут на «Всемогущий»? А как же я?!

Принцесса остекленело глядела сквозь распечатку.

После короткого молчания Филипп сказал:

– Ты удивишься, Сильвио… Но я не против. Мне нравится мысль, что за руку и сердце моей дочери будут соревноваться лучшие из лучших. Может, найдется кто‑то достойный хотя бы ее мизинчика. – Император с любовью взглянул на дочь. – Это отвлечёт ее от грустных мыслей.

Обер-камергер повернулся к Оливии:

– Вашвысочество, что мне передать креативному директору «Всемогущего»? Он ждет звонка.

Принцесса бросила на стол распечатку и подняла на обер‑камергера глаза цвета Бермудского треугольника.

– Передай, пусть готовит софиты. Я согласна. Максу надо отомстить.

Кастинг для участников реалити-шоу «Царская дочь» объявили восьмого марта, в Международный женский день. Новость мгновенно разошлась по мировым выпускам новостей, докатилась даже до сверхзакрытой коммунистической Швейцарии – конечно, в искаженном виде. Швейцарские газеты издевались над «унизительным сватовством российской принцессы, которую выставили на аукцион, словно ярмарочную корову». Но старания дикторов, поливающих грязью Оливию, привели к обратному эффекту: молодые швейцарцы массово пытались бежать за границу, чтобы поучаствовать в небывалом конкурсе, сулящем сказочные перспективы.

Впрочем, если горячих швейцарских парней перехватывала пограничная служба, то всех остальных желающих останавливать было некому. Под грузом видеоанкет почтовый сервер Зимнего дворца рухнул на следующее же утро, девятого марта. Электронные заявки присылали со всей России, из всех стран мира.