В Доме было значительно тише, чем вчера в обед. Большинство его обитателей находились на улице, если судить о почти что пустующем ящике для обуви. Однако, пара сапог там все же была: чья-то взрослая пара, аккуратно стоящая на полке и три пары сапог поменьше, стоящие весьма безалаберно по соседству друг с другом. Значит, взрослый целитель и три непоседы. Снимая обувь, Этна даже услышала где-то в глубине дома чьи-то голоса.
Учебный класс пустовал. Тюль, подобный тому, что висел в столовой, колыхался на слабом ветерке, играя с солнечными пятнами на полу. Каждое из окон в комнате было распахнуто, позволяя в полной мере насладиться лесным пейзажам. В центре класса находился круглый дубовый стол, вокруг которого стояли шесть стульев с высокими спинками. Позади стола был шкаф во всю стену, полный разных увесистых книг вперемешку с разнообразными склянками и подписанными баночками. Больше в комнате не было ничего. Ничего такого, что могло бы отвлечь от занятий.
Поставив свою корзинку на стол, молодая целительница выглянула в окно, которое выходило на лес, лежащий за территорией их Дома. Невольно вспомнила про Андерса, подумав о том, что тот, должно быть, сейчас уже идет по своему мосту, направляясь прямиком в горы, домой. Какова вероятность их повторной встречи? Слишком мала. Но, даже если Жизнь и подарит им еще одну встречу, то ни к чему она все равно не приведет, у них нет будущего. А жаль. Ей ведь искренне понравился этот молчаливый молодой человек, не чурающийся ее уродства.
Отойдя от окна, Этна подошла к другому, что выходило на сторону небольшого огорода, позади Дома. Темная земля была начисто очищена от травы и аккуратно располосована на двадцать ровных грядок. Овощей, занимающих огород, было вполне достаточно для того, чтобы прокормиться всему лесному народу и сделать запасы на зиму. Валериан и Виола копались в земле, убирая сорняки, о чем-то переговариваясь и отшучиваясь. Рядом стояло деревянное ведро, полное воды и когда девушка что-то сказала насмешливым тоном ее сиблинг, долго не раздумывая, окунул ладонь в воду и обрызгал сестру, вызвав у той бурное негодование.
Ученица целительницы поспешно отвернулась от окна. Ей нравилось наблюдать за близнецами, за их крепкими отношениями, несмотря на то, что те не высказывали к ней теплых чувств, но и не издевались откровенно, как это делала влюбленная парочка. Хотелось бы и ей иметь родную душу под боком. Знать, что есть родной человек, с которым можно посмеяться и подурачиться, которому можно доверить все, что…
– Они не стоят того, чтобы ты грустила, – в учебный класс, словно порыв летнего ветра, вошла Калисто, обращая два чутких водоема глаз на свою подопечную. За этой чуткостью улавливалась скрытая грусть, но отчего было не ясно.
– Знаю. Но иногда я тоже хочу иметь кого-то близкого. Кого-то, кто будет частью меня.
– У тебя ведь есть Аурея, и вы неплохо ладите, м? – ловко сменив тему, наставница ободряюще улыбнулась Этне, упомянув ее почти что подругу, будто и не поняв того, что сейчас речь шла про семью. Та кивнула, улыбнувшись. Как будто сочувствующая шаманка могла исправить положение и заменить кого-то более близкого своим присутствием. – А пока у нас есть с тобой работа…
И с этими словами Калисто разложила на столе припасы из своего свертка, которые принесла из кладовой. Достав ступки, пестики и емкости две северянки устроились за столом, начиная свою неторопливую работу. Оставаясь наедине со своей ученицей, старшая целительница меняла свой колкий нрав на мягкий. И, несмотря на то, что между этими двумя разница в возрасте составляла немногим пятнадцать лет, наставница всегда проявляла к своей подопечной материнскую заботу и любовь. Никто из наставников не находился в подобных доверительных отношениях со своими учениками, как эта парочка. Можно было подумать, что одну из них что-то гложило, если бы не очевидный факт – безродность другой.
Руки Этны уверенно измельчали в ступке ягоды, мед и травы, превращая их в однородную смесь насыщенного лилового оттенка с вкраплениями мелких частиц основных ингредиентов, которые не удалось растолочь. Калисто занималась той же работой, контролируя чужие действия и иногда комментируя их работу, напоминая, что и в каких количествах следует добавлять. Хоть она и сама прекрасно знала, что эти слова были лишними, все равно считала, что следует повторить материал. Ведь, как ни крути, а приближался день испытания, когда будут проверяться знания всех учеников и следовало потихоньку к нему готовиться. И именно поэтому сейчас они обе пополняли запасы.
– Итак, расскажи, для чего мы все это применяем, – целительница кивнула на три открытые банки и одну склянку, поднимаясь на ноги, чтобы размять спину после проделанной работы.
Ученица целительницы осталась сидеть на месте, позволив себе упереться спиной в высокую спинку. Глаза сначала скользнули по банкам: густая кашица лилового цвета, золотистая однородная смесь и зеленовато-желтая мазь, и только после она взглянула на склянку с жидкой смесью.
– Мазь на основе ягод можжевельника необходима для устранения воспалительных и инфекционных процессов, – Этна указала на первую баночку, прежде чем прикоснулась пальцем ко второй: – Смесь на основе меда нужно будет позже доделать – довести до нужной консистенции на огне, но вообще она необходима, чтобы избавиться от зуда, укусов насекомых, еще можно использовать для заживления небольших порезов.
Калисто согласно кивнула, беря две банки и закрывая их, отставляя в сторонку и оставляя стоять еще два приготовленных лекарства перед ученицей.
– Мазь из арники применяется при ушибах, а сок из ягод лимонника, который, кстати, тоже необходимо прокипятить на огне, положительно влияет на желудок. Еще его можно принимать как афродизиак, – она взяла склянку с соком, похожим на разбавленную кровь, прежде чем слегка встряхнуть ее, наблюдая, как жидкость стекает вниз по стенкам.
– Отлично, Этна, ты просто чудо, – наставница расплылась в улыбке, закрывая третью баночку и убирая все припасы в корзинку девушки, оставляя на столе лишь грязные емкости. – Если ты приберешься здесь, то я сама закончу с мазью и соком, а ты сможешь пойти к Аурее. И не забудь прихватить овощей для шаманов, поняла?
Меньше, чем через полчаса молодая целительница уже шла знакомой тропой к жилищу шаманов. Сжимая в руке корзинку, полную овощей, она предвкушала встречу с Ауреей. Конечно, ее нельзя было назвать подругой наверняка, но и зла шаманка ей тоже не желала, в отличие от сверстников, а это уже не так плохо. Очень хотелось услышать искреннюю радость после неприязни соучеников от своей ровесницы и пообщаться с ней, не испытывая чувства вины и стыда. А еще можно будет понаблюдать за шаманами и за их таинственными методами исцеления, если, конечно, у них есть гости.
Песнопение и музыка, что далеким эхом разносились между деревьев, отскакивая от стволов, не всегда были знаками исцеляющей деятельности. Зачастую, ученики с наставниками могли попросту оттачивать эти умения, чтобы уметь лучше разбираться и работать с астральным телом и душой.
Чем ближе подходила к жилищу шаманов, тем громче слышались их бессловесные беседы: гортанные и тягучие звуки, стекающие по шаманскому бубну со специальными отверстиями для эхо-эффекта; размеренные удары пальцами по мембране инструмента, перекликающиеся с песней первого бубна; мощное песнопение на языке таинств, который ей самой никогда не постичь. Все эти звуки сплетались между собой в единое целое, создавая размеренную и чарующую мелодию, от которой можно было легко забыться. Благо, Этна не позволяла себе замереть, чтобы проникнуться музыкой и только это помогало ей не впасть в транс.
Когда музыка зазвучала в полную силу, ученица целительницы наконец достигла широкой поляны, спрятанной за деревьями, где и находилось жилище шаманов. Окруженное палатками, место для жилища казалось слишком маленьким, однако это было ошибочным мнением. Палатки, построенные из толстых веток и обтянутые сшитыми между собой шкурами умерших животных, выглядели весьма просторно, хотя внутри там наверняка обитал вечный сумрак. Возле каждой палатки лежали стопки хвороста, который разжигали по ночам. Две палатки, которые были значительно меньше основных, стояли без хвороста и с открытыми полами из шкур. В них также было сумрачно, а из одной из них и вовсе можно было расслышать редкое блеянье.
