Странный Незнакомец, который при разрыве с жертвой оставляет ее в безумном состоянии удовлетворенности. Слишком щедрый подарок. Эльфийка бросила плащ на стул и села на край кровати, сверля неподвижным взглядом серебристых глаз девушку. Она сама не знала, насколько выражение ее глаз в эти мгновения напоминала знаменитый взгляд Филиппа IV Красивого, Железного короля. Тот взгляд, которого избегали все придворные, который был способен утихомирить любого буйного барона.

Неожиданно Жанетта схватила ее за руку.

- Он так прекрасен! Знала бы ты, сколько в нем света, сколько в нем доброты и тепла…

- Немыслимо…

Сет отдернула руку – кожа у девушки была ледяной. Она определенно оставалась человеком. Но что-то изменилось безвозвратно. Безумный взгляд. Подчеркнутая, яркая красота. Мечты об ушедшем и святая вера в собственную миссию. Вряд ли она сможет долго прожить в обществе, которое боится всего выдающегося. И красоты в том числе.

- Как он выглядел?

- Не помню. Свет. Он как свет, всеобъемлющий.

- А что помнишь?

- Голос. И глаза. О, эти глаза!.. Они сжигают меня изнутри. Они ласкают и… Он никогда не вернется? – Жанетта посмотрела Сет в лицо с умоляющим выражением.

Вероятно, что нет. И ей придется прожить свою недолгую жизнь воспоминаниями о том, чего, скорее всего, никогда и не было. Незнакомец исчез. Сохранил ей жизнь. Что он получил? Эмоцию? Близость? Он явно искал себя, еще пробовал и пробовал, определяя, в чем его путь. Что станет пищей. Что станет удовольствием.

Сет мало знала о Темном мире. Но и ее познаний хватало, чтобы понять – молодой Незнакомец, который выжил и который намерен укорениться – серьезная угроза миру и обществу. Он может убивать, очаровывать, влиять. Он может перевернуть политику страны, сосредоточить в своих руках судьбы миллионов.

А если этот молодой Незнакомец в прошлом – Железный король, невозможно предугадать, к чему он придет.

Нужно спешить. Утром же она отправится в Реймс.

Лион

Июнь 1316

Доменик

Все, что оставалось тому, кто когда-то был всемогущ в мире светлом, но потерял все, чтобы обрести подлинное величие бессмертного существа, в ситуации, когда у него выбита почва из-под ног и нет ни единого шанса испросить совета - следовать по знакомому пути. Доменик, узнавший о том, что случилось во Франции, предчувствующий страшную смуту, принял решение быстро. И, верный себе, сразу перешел к действиям. Он отправился в Лион. Путешествовал ночью. И покрывал такие расстояния, которые не подвластны и самым быстрым гонцам. Доменик держался вдали от деревень, чтобы жажда убийства или огня не сбивала его с пути. Ему понадобилось всего два перехода – и, оказавшись в Лионе, он даже не почувствовал ожидаемой усталости. Зато почувствовал другое – миллионы потоков. Потоков того, что хотелось назвать запахом, хотя улавливалось оно совсем не носом.

Городские ворота оказались закрытыми. Доменик обрадовался новым способностям – если бы он оставался человеком, то не смог бы попасть внутрь. Как и сотни тех, кто расположился под стенами. Такая мера говорила о многом – Филипп не собирался сдаваться. Видимо, он принял решение и уберег себя и своих поданных от лишних потоков информации. Он знал, что Карл Валуа провозгласил себя регентом в Париже. А сам сделал то же самое, но в Лионе, опираясь на поддержку преданных ему баронов. И приказы Карла Валуа помешали бы, если бы не сделали невозможной его затею. В итоге сын просто не дал гонцам возможности сделать свою работу. Доменик восхитился. Жесткое решение. В духе Железного короля.

Все-таки чувствуя в теле приятную усталость и удовлетворение одновременно, вампир бродил по улицам знакомого города, пряча лицо и впитывая в себя чужие эмоции. В нем боролись король и животное, высшее существо. Он понимал, что не придет к сыну и не скажет, кто он и что он. И при этом точно знал, что не сможет оставить Филиппа в тяжелый момент в одиночестве. Двойственность мыслей, состояний, не позволяющая четко принимать решения, отвлекала от цели. Облегчение, которое он почувствовал в Журви, испарились, стоило оторваться от людей и отправиться в путешествие. Каждое лье давалось с трудом. Нет, не идти было трудно. А ощущать нового себя в пространстве.

Прошло двадцать месяцев с мгновения «смерти» Филиппа IV Красивого. Ничтожно мало даже по меркам человека. А на самом деле – невыносимо много. За это время страна успела испытать все горести, какие только могли выпасть на ее долю в связи со сменой власти. И вот снова. В народе говорили – пусть бы лучше Людовик жил долго. Лучше слабый король, чем вовсе без короля. Люди слабы. Они нуждаются в подчинении. И так смешно и грустно наблюдать за тем, как лучшие из них преклоняют колени перед теми, кто помазанник божий лишь по праву крови, но не духа.

И эти мысли тоже не были свойственны Филиппу Красивому, который занимался укреплением абсолютной монархии и вел все к тому, чтобы престол передавался по наследству без вариантов отойти в сторону. Четкая смена королей, от отца к сыну, от отца к сыну. И никакой каши, никакой возможности сменить династию. Никакого хаоса. И о чем он думает сейчас? О том, что королевская кровь не всегда способна обеспечить должный уровень правления. Еще при жизни Филипп прекрасно понимал, что Сварливый сын не создан для трона. Он видел его упрямство и безуспешно пытался направить мальчика. Людовик боялся отца – и ненавидел именно поэтому. Именно поэтому он так любил брата короля, Карла Валуа, который и прибрал власть к своим рукам почти полностью в его правление, подобрав именно те крючки, которые сработали.

Филипп III Смелый дал жизнь более опытным правителям. Сколько бы споров и разногласий ни было между Филиппом IV и его братом Карлом Валуа, Карл не был дураком. И их брат Людовик д’Эвре всегда оставался верным другом и опорой. И сейчас он находился здесь, в Лионе. А Железный король мог полагаться лишь на Филиппа. Из троих сыновей он, средний, – лучший претендент на престол.

Но хватит ли мальчику духу принять жесткие решения, если того потребует благополучие страны?

Доменик, стоявший на крепостной стене, окинул Лион долгим взглядом янтарно-волчьих глаз.

Филипп Пуатье – его сын. А его дело - мальчику помочь. Железному королю было девятнадцать, когда его помазали на царствие в Реймсском соборе. Его сын уже старше. Он уже пережил многое. Предательство и прощение. Радость отцовства и горечь утраты. Он обращался к отцу чаще других. Оказался самым прилежным учеником. Он любил Францию. И любил власть. Осторожный, расчетливый, жесткий. Да, он станет хорошим монархом. Если разберется с бюрократическими тонкостями. А если не монархом, то хотя бы регентом. Что позволит ему исправить множество ошибок брата. Пусть и не в полной мере.

Доменик понимал, какую стратегию следует выбрать, и не без гордости отмечал, что граф Пуатье выбрал именно ее. Лион закрыт. Его откроют на рассвете – и тогда гонцы Карла Валуа, регента-узурпатора, принесут в город вести. И будут встречены приказами регента Филиппа Пуатье. А дальше – тонкие политические ходы. Кошки-мышки. Кто кого обставит, кто где ошибется, кто кого на свою сторону призовет. Филипп затеял опасную игру. Но именно эта игра могла принести ему победу. Надо рисковать!

Доменик спрыгнул на землю. Он уже дважды побывал на крепостной стене, прошелся по улицам города, но так и не решался приблизиться к сыну. Его нутро требовало крови, голод давал о себе знать. Но занимающееся на восходе светило больше не вызывало мучительного страха. Бывший король ждал его, будто желая проверить, кто над кем одержит победу в этот раз.

Утро следующего дня

Филипп Пуатье, очень высокий, худощавый, но крепкий, кутался в просторный плащ и внимательно слушал отчет Людовика д’Эвре. Доменик не приближался, боясь, что его увидят. Он стоял, кажется, не дыша, не прислушиваясь и просто смотря на родных людей. На того, кого называл сыном, но к кому никогда не относился, как должен относиться отец. На того, кто был его братом, но кто ни разу не мог поговорить с ним как с братом. Филипп IV был Железным королем для всех – и для собственной семьи в первую очередь.