‒ Раньше не работало.
Я посмотрел на нее с таким удивлением, что Таня прыснула.
‒ Ладно, ‒ сказала она, вставая, ‒ мне все равно уже пора к маме. Так что до вечера ты свободен. У тебя сегодня развозка есть?
Она вернула мне куртку.
‒ Нет, ‒ сказал я, продевая руки в рукава. ‒ Хотел в школе появиться.
‒ Кстати, ты вообще учиться собираешься?
‒ Знаешь…
Я наклонился к Тане, словно собираясь поведать тайну. Она с готовностью повернула голову. Повторный Мишкин свист я проигнорировал.
‒ Мне кажется, ‒ произнес я в округлое милое ушко Тани, ‒ что со школой у меня такие же проблемы, как у Мишки с Крупяновкой.
‒ Ох, дурак.
‒ А что?
‒ Иди к свистуну своему!
Таня покачала головой и ушла с берега, растворилась в зыбкой утренней мгле. Я направился в кусты. Проламывался, наверное, как медведь.
‒ Тише что, нельзя? ‒ прошипел Мишка, когда я предстал перед ним, обсыпанный листьями и корой.
‒ Нельзя, ‒ сказал я. ‒ Конспирация.
Мишка посопел.
‒ Извини, если невовремя, ‒ сказал он.
‒ Ладно.
‒ Вы же просто сидели. Не целовались даже. Весьма странно, конечно, но я как бы не осужда…
‒ Ближе к делу! ‒ прервал я друга.
Я разозлился на него.
‒ Я узнал! ‒ сказал Мишка шепотом. ‒ Вовка, я узнал!
Он повлек меня к закрытому павильончику, в котором с весны продавались соки и мороженое. Сейчас павильон был закрыт. Кусты Мишке, видимо, показались ненадежным укрытием, поэтому мы расположились у кирпичной стены, формирующей небольшой задний дворик. Присели на корточки.
‒ Я узнал!
Мишка от радости стукнул кулаком меня в плечо. Я свалился на грязную землю.
‒ Блин!
‒ Я узнал, как мне попасть в Крупяновку! ‒ выпалил Мишка.
Он помог мне подняться и тут же, привстав, заоглядывался, словно ожидал, что из засады на нас должны были ринуться... Ну, не знаю, кто ‒ фашисты, белогвардейцы, Гитлер с подводной лодки собственной персоной. Почему-то он напомнил мне пустынного зверька в тревоге высматривающего врагов. Сурка. Или нет, суриката. Еще пальто было подходящего, песчаного цвета.
‒ И как же? ‒ спросил я, потирая плечо.
Мишка надвинулся.
‒ В общем, ‒ заговорил он, ‒ там все не просто.
‒ Еще бы!
‒ Мне сказали…
‒ Кто? ‒ спросил я.
Мишка отклонился, посмотрел на меня. Он нахмурился, будто в чем-то меня подозревая, потом мотнул головой.
‒ Это неважно!
‒ Ну, хорошо.
‒ Дело в том, ‒ снова приблизился Мишка, ‒ что чтобы купить билет, с которым я попаду в Крупяновку, настоящий билет, не фикцию, необходимо произвести определенные манипуляции. Последовательные шаги. Одно без другого не работает, понимаешь?
‒ Нет, ‒ сказал я.
Мишка поддернул меня за рукав, заставляя чуть ли не стукнуться с ним лбами.
‒ Ну, смотри, ‒ жарко зашептал он. ‒ Как мне объяснили, есть целый алгоритм. Слышал про алгоритмы?
‒ Только про логарифмы. В десятом классе, говорят, изучать будем.
‒ Это не то. Это как бы правила. Ну, в том смысле, что за чем должно следовать, чтобы в результате получилось то, чего хочешь. План.
‒ Ну, это понятно.
‒ Ты только сразу не говори: «Нет».
Я фыркнул.
‒ Я-то здесь причем? Твоя Крупяновка, твой алгоритм… Если тебе надо трижды плюнуть через левое плечо, я тебя отговаривать не буду. Плюй, сколько угодно.
‒ Почти.
Мишка молча глядел на меня, наверное, с минуту, пока до меня, как до жирафа, не дошло, что я в его дурацком алгоритме, видимо, должен играть не последнюю роль. Год или два назад я еще мог повестись, три года назад мы вообще тросики от инопланетян в воздухе ловили. Чего уж, было. Но сейчас я считал, что уже достаточно повзрослел, чтобы не ввязываться в заведомо глупые Мишкины авантюры.
‒ Мишка, ‒ сказал я, ‒ ты понимаешь…
Мой друг нетерпеливо кивнул.
‒ Да!
‒ Нет, постой, ‒ упрямо заявил я. ‒ Можно мне честно?
Мишка дернул щекой. Лицо его словно смерзлось.
‒ Ну, давай.
Не знаю, почему я завелся. Может, из-за его слов о поцелуях. Мы, к его сведению, спокойно целовались за пять минут до него. Хотя, что мы делаем или не делаем, вообще не его ума дело!
Поэтому я сказал. Мишка. Проблема не в Крупяновке. Проблема в тебе. Все ездят в Крупяновку, и только от тебя она все время ускользает. Вот незадача, да? Но если для всех остальных попасть в Крупяновку не составляет никакой сложности, значит, ее просто не должно быть и для тебя. Это элементарно. Это логика. В то же время ‒ казус с Крупяновкой существует. По твоим словам. Какой можно сделать вывод?
‒ Какой? ‒ спросил Мишка.
Он был убийственно спокоен.
‒ Что все дело не в Крупяновке, ‒ сказал я. ‒ Вот и все. Я думаю, что ты сам не хочешь в Крупяновку и все время изыскиваешь возможности до нее не добраться.
‒ Автобусы ломаю, да? ‒ спросил Мишка, и вид у него сделался оскаленный и злой. ‒ С природой договариваюсь? Людей подкупаю, чтобы они везли меня черт-те куда? Доски разбрасываю, электрички останавливаю…
‒ Но другие-то…
‒ Да нет никаких других, Вовка! ‒ крикнул Мишка, стукнув кулаком в стену. ‒ Никаких! Других! Никого! И Крупяновки тоже нет!
Я захлопал глазами. Мне было сложно понять этот эмоциональный всплеск. То есть, почему Крупяновки нет? Зачем же… Как можно стремиться к тому, чего нет? Совсем Мишка с ума сошел.
Мой друг отвернулся, словно досадуя, что сорвался.
‒ А меня тоже нет? ‒ спросил я тихо.
‒ В каком-то смысле, ‒ буркнул Мишка.
‒ В каком?
Теперь уже убийственно спокойным себе казался я. Плечи только покалывало и в груди зудело. Мишка повернул голову.
‒ Помнишь, мы представляли инопланетян, которые прилетают по нашему желанию?
‒ С танцами на берегу? ‒ уточнил я.
Короткая улыбка вспыхнула на Мишкином лице.
‒ Ага. Они были реальными или нет?
‒ Кто? Инопланетяне? Нет, конечно!
Мишка мотнул головой.
‒ Не сейчас, Вовка. Тогда. Тогда они были реальными?
‒ Ну, мне казалось…
‒ Честно, Вовка.
Я зажмурился, потом открыл глаза и признался.
‒ Я в них верил. Я даже увидел обвод обшивки. На крохотную секунду. Серебристый такой обвод.
‒ А теперь представь, ‒ сказал Мишка, ‒ что игра в инопланетян длится не несколько минут, не час и не два.
‒ А сколько?
‒ Долго.
‒ Год?
Мишка посмотрел на меня тоскливыми глазами.
‒ Дольше, Вовка, много дольше.
‒ Так разве может быть? ‒ спросил я.
Мишка кивнул. Но мне подумалось, что он это нафантазировал налету, только чтобы увести в сторону от неприятной темы с Крупяновкой, в которую ему не хочется самому. Вон какую жуть навертел! Игра даже не в Крупяновку получается, а в целый мир. Или даже больше. Ну, если по-серьезному. Вообразил ‒ и готово!
Я попробовал представить себе несколько лет ловли несуществующего тросика. Значит, приходишь и прыгаешь по песку каждый день, веря в зависших над головой чутких и одновременно не желающих снисходить до помощи инопланетян. Самое главное ‒ ощущаешь этот тросик кончиками пальцев.
Ох, дурдом.
Ну, хорошо, пусть не тросик. Придумываешь дом, улицу, город, примыкающие к нему деревушки, леса, холмы, Зыю, мост, Людовиновку и дальше, дальше… День создаешь в уме, неделю, месяц, рисуешь тропинки, линии электропередач, запоминаешь расположение, овражки, канавы, кусты… Воображаешь транспорт, заводы, столовые, людей. Тетю Иру, тетю Наташу, дядю Ваню, Таню, меня…
Я вздрогнул.
‒ Ты врешь! ‒ сказал я Мишке.
‒ Почему?
‒ Ты заврался! По-твоему же Крупяновки нет, ты сам говорил! Как же ты в нее попадешь, если ее нет?
‒ Не так, ‒ сказал Мишка. У него был готов ответ. ‒ Крупяновки нет, потому что ее нет. Но там выход.
‒ Выход куда? ‒ спросил я.
‒ Я не знаю. Меня ж не пускают. По другой версии, она еще не готова, как объект, не до конца выдумана.
‒ Но это ж ты ее выдумываешь!
‒ Почему я? ‒ удивился Мишка. ‒ Вовсе не я.
‒ Но…
