‒ Ну, это вам автобуса ждать.

‒ Долго?

‒ Минут пятнадцать-то точно, ‒ сказал парень. ‒ Вы это… Кровит сильно?

‒ Уже нет, ‒ приподнял ногу Мишка, показывая накрученное мной бельевое сооружение. ‒ Дергает только.

Тракторист улыбнулся.

‒ Ну, значит, живая нога-то!

‒ Да живая вроде.

‒ Смотрите, чтобы заражения не было, ‒ сказал парень. ‒ А то вмиг отчикают. Поехал я тогда.

Я махнул ему рукой. Тракторист, хлопнув дверцей, скрылся в кабине. Его агрегат дернулся и двинулся от нас прочь.

‒ Пятнадцать минут, ‒ вернулся я к другу.

‒ Или полчаса, ‒ сказал Мишка.

‒ Ждем.

Чтобы нас было удобней подбирать в сторону Людовиновки, мы перебрались через дорогу. Я выступил вьючным животным. Сначала на мне проехал Мишка, потом, вторым номером, рюкзак. В двадцати метрах нашелся взгорок, на котором мы смогли удобно расположиться. Я подстелил куртку. Мишка выдул из термоса весь чай. Бледность с его лица сошла, и он уже посматривал на свою ногу с исследовательским интересом и не без гордости. Все-таки боевая рана. Ну, в смысле, в боях за Крупяновку.

Я проверил, кровь не текла.

‒ Вот смотри, как складывается, ‒ сказал Мишка, лежа на моей куртке. ‒ Задумываю я поход, и что? Сразу прибивается дядя Ваня.

‒ Ты же сам его к моей маме привел, ‒ сказал я.

‒ Я же не всерьез! ‒ возмутился Мишка. ‒ Я же отбояриться! Чтобы она тебя со мной отпустила!

‒ Ну, хорошо.

‒ Во-от. А дядя Ваня сразу: «Я с вами!». Как будто его кто просил. Тетя Наташа его вообще не просила!

‒ Может, он как раз от нее сбежал, ‒ предположил я.

Мишка пожал плечами.

‒ Может быть. Тетя Наташа его, знаешь, в черном теле… Ну, пить особо не дает. Может, он поэтому?

‒ Сто процентов!

‒ Только это все равно, чтобы я до Крупяновки не добрался! И пролом вон сделали, и доски раскидали.

Я посмотрел на пустую дорогу.

‒ Ты серьезно?

Мишка сел.

‒ А зачем еще? Ты думаешь, Крупяновка есть?

‒ А ты думаешь, что нет?

Шумели кроны деревьев.

‒ Меня, возможно, именно поэтому не пускают в Крупяновку, ‒ сказал Мишка.

‒ Потому что ее нет? ‒ уточнил я.

Мишка кивнул.

‒ А как же все остальные, что были в Крупяновке? ‒ спросил я, ежась от не такого уж ласкового ветерка.

‒ Да не были они в Крупяновке! ‒ разозлился от моей непонятливости Мишка.

‒ Как это?

‒ Им только кажется, что они были в Крупяновке, а на самом деле их просто разворачивало, как будто они там уже побывали!

‒ И автомобили разворачивало, и электрички, и грузы куда-то исчезали?

‒ Да!

Я подобрал камешек и подбросил его вверх.

‒ Лечиться не пробовал?

Мишка проследил, как камешек падает обратно мне в ладонь.

‒ Есть еще один вариант, ‒ неохотно проговорил он.

‒ Ну-ну. Какой?

Мишка подтянул к груди здоровую ногу и умостил на колено подбородок.

‒ Они тоже не существуют, как и Крупяновка.

‒ Кто?

‒ Все.

‒ Даже я? ‒ спросил я.

Мишка изучал мое лицо так долго и внимательно, что у меня нехорошо засвербило под лопаткой. Я, честно, даже подумал: а ну как, действительно, представляю из себя… Что? Непонятно что.

‒ Ты… ‒ сказал Мишка.

‒ Вот, ‒ я протянул руку, ‒ можешь проверить.

‒ Ущипнуть?

‒ Да.

‒ И что это докажет?

‒ Что я есть.

Мишка взглянул искоса.

‒ А если ты уедешь в Крупяновку? Или просто куда-нибудь? Будешь ли ты для меня существовать?

‒ Давай, щипи!

Я дернул рукой, Мишка поймал в свои пальцы мою кожу у запястья. Щипок у него вышел чувствительный.

‒ Больно?

Я потер место проверки.

‒ А ты думал!

‒ На самом деле, это тебе меня ущипнуть надо, ‒ сказал Мишка задумчиво.

‒ И что тогда?

‒ Я пойму, что не сплю.

Я фыркнул.

‒ И как это поможет тебе с Крупяновкой?

‒ Не знаю. Но все равно мне в нее не попасть, ‒ убежденно заявил мой друг.

‒ А ты вот знаешь!

‒ Вот! ‒ Мишка показал на ногу, обмотанную полотенцем. ‒ Какие тебе еще нужны доказательства?

Я, конечно, не согласился, но спорить мне с ним стало некогда, потому что на дороге появился автобус, следующий из Сухарево в город. Как бедствующего, Мишку с причитаниями коллективно посадили в салон, выделив одно из передних сидений, а водитель не взял с нас за проезд.

Потом я на закорках пер Мишку с автовокзала до травмпункта, и рюкзак ехал на плече вторым пассажиром. Сколько я всяких нехороших слов мысленно про все сложил ‒ не сосчитать.

Я вспомнил этот апрельский случай, и мне стало смешно. Таня жалась ко мне. Рука ее была в пупырышках. Сентябрь. Холодно.

‒ Ты как? ‒ спросил я ее.

Таня пошевелилась, словно очнулась.

‒ Нормально. А ты?

‒ Мишку вспомнил, ‒ сказал я, поправляя куртку.

‒ Значит, сейчас явится, ‒ сказала Таня.

‒ Почему?

‒ Примета такая. Вспомни Мишку, он тут как тут.

Я улыбнулся.

‒ Давно уж не являлся.

‒ Может, попал, наконец, в Крупяновку.

Мы посмеялись. Про Мишкины злоключения я поведал Тане на втором свидании, сказал, что он ‒ мой лучший друг, возможно, единственный, что я за него полезу в огонь и в воду, но у него есть странность ‒ он одержим.

‒ Чем? ‒ спросила Таня.

‒ Крупяновкой, ‒ сказал я.

‒ Как это?

‒ Считает, что это запретный для него город.

‒ Крупяновка?

Я кивнул.

‒ Ты только не смейся. У него все серьезно. Знаешь, я знаю, по крайней мере три случая, когда ему это не удалось.

Я рассказал ей, как Мишка пытался попасть в Крупяновку на автобусе. Это было при мне. Мы торжественно попрощались. Мишка был в приподнятом состоянии духа, был говорлив и радостен. Погода способствовала. Билет в кармане.

Автобус сломался на тринадцатом километре.

‒ И что? ‒ спросила Таня.

‒ Вернули деньги за билет, ‒ ответил я.

‒ А следующим автобусом?

‒ Гроза. Завал на дороге. Перекрыли движение на два дня.

Таня отлипла от меня, повернула лицо. Острый носик. Большие глаза.

‒ Ты не обманываешь, Вова?

Я рассказал ей, как в другой раз Мишка выпросил у тети Иры три рубля и поехал в Крупяновку на такси.

‒ На такси?

‒ На «волге»!

‒ И что?

Я рассказал.

Таксист подобрал по пути какую-то старушку, ей и нужно-то было попасть в деревушку чуть в стороне, в трех километрах от дороги. Как отказать пожилому человеку с рублем в ладошке? Никак. Но…

‒ Такси сломалось? ‒ высказала предположение Таня.

‒ Не-а.

‒ Увязли?

‒ Нет. Еще версии?

‒ Бабушка позвала в гости, а таксист уехал!

‒ Нет. Они заблудились, ‒ сказал я.

Танины большие глаза сделались еще больше.

‒ У нас в районе?

‒ Ага. Часа три, наверное, куролесили. Мишка потом говорил, что проезжали какими-то тропками, просеками, какие-то деревеньки видели, чуть ли не ветхозаветные, на их «волгу» даже крестились почем зря, будто ни разу автомобиль не видели. Представь? В результате они вернулись в город, когда чуть ли не стемнело.

‒ Ну не может же быть…

‒ Может. По Мишкиным словам.

‒ Кошмар просто!

‒ Ужас.

Туман редел. За ершистой, влажной кожей Зыи начал проглядывать противоположный берег, весь в желтых мазках осенних деревьев.

‒ А ты…

Свист, раздавшийся из кустов чуть в стороне, заставил Таню умолкнуть, а меня ‒ вытянуть шею. Из кустов выглядывал Мишка. Он был в пальто и надвинутой на глаза лыжной шапке. Разведчик в бегах или партизан? Я так и не смог определить, кого он изображает. Хотя, казалось бы, чего проще ‒ подойди да скажи: «Извините, можно я отвлеку Владимира на пять минут?».

Или это такт у Мишки такой своеобразный?

‒ Чего? ‒ крикнул я ему.

Ответом были энергичные взмахи рукой. Мишка хотел, чтобы я нанес визит в его расположение в кустах. Выходить оттуда он явно не собирался. Ставка главнокомандующего, блин!

‒ Я отойду? ‒ спросил я у Тани.

‒ Я же говорила, только его помяни…