— Исходя из дистанции 70 метров между автомобилем МАЗ-503 и ГАЗ-53Б и равных скоростей движения около 70 километров в час, водитель Пустовит имел техническую возможность занять крайнее правое положение на проезжей части и остановиться без маневра влево от дальнейшего выезда на встречную полосу. Таким образом, действия водителя Пустовита не соответствовали требованиям дорожных правил. Он должен был перед выбором полосы и всяким изменением направления движения убедиться, что это безопасно и не создает препятствий для других участников движения.

…На основании заключения комиссионной судебно-автотехнической экспертизы, проведенной специалистами всесоюзного и республиканского НИИ судебных экспертиз, на участке автомагистрали Москва — Брест (за 9 километров от Смолевич и 14 — от Жодино ), где произошла автокатастрофа, было установлено, что с места водителя автомашины ГАЗ-53Б кортеж встречных спецавтомобилей был виден с расстояния от 15 до 400 метров, что позволяло Пустовиту при соблюдении им правил безопасного движения заметить этот кортеж своевременно и принять необходимые меры по обеспечению его беспрепятственного проезда…

На допросе старшему эскорта сопровождения Виктору Ковалькову следователь Николай Игнатович задал ряд вопросов.

— Работал ли во время движения в вашем автомобиле проблесковый маячок?

— Нет, на передней машине он не устанавливался, потому что Машеров не любил ездить с маячком, а в КГБ с этим согласились.

- Ставился ли вопрос о том, что сопровождение проводилось с отступлением от приказа министра внутренних дел СССР № 0747-1974 г. и на не оборудованной в полном объеме машине?

- Письменно - нет, но устно сообщали заместителю командира дивизиона ДПС, работникам КГБ, которые его сопровождали: Чеснокову, Тесленку, Сазонкину. Знали об этом и министр внутренних дел БССР Г. Жабицкий, председатель КГБ Я. Никулкин, другие руководящие работники, в том числе и ЦК КПБ.

- Были ли оборудованы машины сопровождения и основная привязными ремнями и пользовались ли ими водитель Зайцев и пассажиры его автомашины?

- Все автомашины, в том числе и «Чайка», оборудованы привязными ремнями как на передних, так и на задних сиденьях. Однако ими ни водитель, ни Машеров, ни Чесноков не пользовались…

Игнатович допросил водителя передней машины сопровождения Олега Слесаренко:

- Уточните, был ли включен проблесковый маячок на вашей машине?

- Чесноков всегда приказывал снимать его, иногда - ставить. В тот трагический день такой команды не было, и я выехал без маячка…

В ряде газет позже были опубликованы воспоминания отдельных людей из близкого окружения Машерова, его охраны, службы сопровождения, в которых проскальзывала попытка оправдать себя, реабилитировать. Вот и бывший телохранитель полковник КГБ в отставке Валентин Сазонкин возлагал вину за гибель Машерова... на бывшего председателя КГБ Никулкина, отправленного на пенсию за две недели до гибели Петра Машерова: он не выполнил приказ председателя КГБ СССР, возлагавшего на него персональную (?!) ответственность за организацию работы по обеспечению безопасности первого секретаря, переподчинил своим подчиненным, совершенно незнакомым со спецификой этой непростой службы (?!). По утверждению бывшего телохранителя, виноват и майор КГБ Валентин Чесноков, который «обязан был руководить действиями водителя (?!) и нести за его действия ответственность». Пусть останутся эти наивные домыслы за чертой материалов расследования.

На допросе бывший начальник ГАИ УВД Мингорисполкома Иван Худеев подтвердил, что при сопровождении служебной машины Петра Машерова впереди вместо спецавтомобиля стандартной окраски ставили обычный, без проблескового маячка — это было указание помощника первого секретаря ЦК Виктора Крюкова и старшего группы охраны Валентина Сазонкина. Их повелительные требования для работников ГАИ были законом. Об этих отступлениях Худеев докладывал помощнику первого секретаря, руководству УВД Мингорисполкома и МВД БССР. Однако ничего не менялось... И в экстремальной ситуации, на широкой асфальтированной трассе, водитель Евгений Зайцев оказался беспомощным.

Последняя поездка кортежа с Петром Мироновичем Машеровым оказалась роковой.

А калі Петр Міронавіч загінуў,

Доўга партызанскія ўдовы плакалі,

Бо яму аднаму толькі верылі;

Прыносілі на магілу кветкі

I ў спеку, і ў стынь.

Пимен Панченко

6 октября во всесоюзной печати, на первых полосах всех республиканских, областных, районных газет был помещен некролог. В нем с глубоким прискорбием сообщалось, что 4 октября 1980 года в результате автомобильной катастрофы трагически погиб известный деятель Коммунистической партии и Советского государства, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии, член Президиума Верховного Совета СССР, Герой Советского Союза, Герой Социалистического Труда Петр Миронович Машеров.

Некролог подписали виднейшие деятели партии и государства: Л. Брежнев, Ю. Андропов, В. Гришин, А. Громыко, А. Кириленко, A. Косыгин, Д. Кунаев, А. Пельше, Г Романов, М. Суслов, Н. Тихонов, Д. Устинов, К. Черненко, В. Щербицкий, Г. Алиев, М. Горбачев, П. Демичев, В. Кузнецов, Б. Пономаренко, Ш. Рашидов, М. Соломенцев, Э. Шеварднадзе, И. Капитонов, М. Зимянин, В. Долгих, К. Русаков, М. Георгадзе, Т. Киселев, Н. Патоличев, А. Аксенов, В. Бровиков, B. Гвоздев, Н. Дементей, Е. Скурко (Максим Танк), Ю. Колоколов и другие.

В некрологе говорилось: «Перестало биться сердце пламенного коммуниста, известного деятеля Коммунистической партии и Советского государства, вся сознательная жизнь которого была отдана делу строительства коммунизма. П. М. Машеров на всех участках работы проявлял творчество и инициативу в осуществлении политики партии. Его отличали беззаветная преданность великим идеалам коммунизма, огромная энергия и страстность в работе, партийная принципиальность и человечность, личное обаяние и скромность. Все это снискало ему признание, высокий авторитет в партии и народе…»

Правда, информационные агентства многих социалистических стран, например Венгрии, о трагедии сообщили в день гибели. В здании посольства СССР выставили портрет Машерова и в траурной книге многие жители Будапешта выражали свои соболезнования.

Для организации похорон была создана правительственная комиссия в составе И. Полякова (председатель), А. Аксенова, В. Бровикова, А. Кузьмина, Л. Фирисанова, М. Зайцева, В. Балуева, В. Микулича, И. Якушева, В. Лобанка, С. Пилотовича, В. Ливенцева, Г. Бартошевича, Л. Максимова, Г. Жабицкого.

Гроб с телом Петра Машерова установили в Доме правительства. Для прощания 7 и 8 октября был открыт доступ.

Горе — оно многоликое;

Может застыть вроде инея,

Стать неподвижным унынием.

Или… ступенью великою!..

Тяжкая глыба рыдания.

Тучи тяжелые, серые…

Веря в лучи созидания,

Плачь, Беларусь, по Машерову!

Так писала поэтесса Е. Шевелева в поэме «Коммунист».

В октябре того года я отдыхал в доме театральных деятелей в Подмосковье. В утреннем информационном сообщении при первых печальных словах диктора: «...в автомобильной катастрофе… кандидат в члены Политбюро…» сердце вздрогнуло: погиб наш Машеров. Кто еще мог так часто, без пышного сопровождения, колесить по дорогам?

Сообщение, словно тяжелый обух, ударило, оглушило, на какое-то мгновение лишило возможности говорить, понимать. Не верилось! И в мыслях не допускалось. Тем более, что знал от людей: они же видели его вчера и позавчера. Он ведь был подвижный, веселый, шутил… Проводил совещание… И вот случилось непоправимое. Уже никогда, никогда не увижу его. Горечь этой утраты возросла в миллионы раз, потому что эта утрата была для республики самой тяжелой и невозвратимой — потерять одного из лучших ее сыновей, который был живым воплощением самого подвига белорусского народа, его настоящим национальным героем. Был и навечно останется живым в памяти народа и всех его будущих поколений…