— Вас вызывает к себе товарищ Машеров.
— Зачем? — невольно вырвалось из уст.
— Не знаю, — сухо ответил помощник. — Сказал только, чтобы явились немедленно.
Здания облисполкома и обкома партии были рядом. Ему даже поразмыслить не удалось обстоятельно, зачем так срочно понадобился первому секретарю обкома. Через пять минут был в приемной. Не успел поздороваться, как секретарь предложила:
— Проходите, Петр Миронович вас ожидает.
С волнением он переступил порог кабинета. Машеров сидел за столом, свободно откинувшись на спинку кресла, и разговаривал с каким-то молодым человеком, сидящим у приставного столика. Делец поздоровался и подошел к столу.
- Знакомьтесь, — указывая рукой на молодого человека, сказал Машеров.
- Я - Михаил Делец, - поздоровался через столик, протянул руку незнакомцу. Он быстро подхватился:
- Пейганович Евгений, - и сильно пожал ему руку.
«Силен парень», - про себя подумал, осматривая его высокую плотную фигуру и немного скуластое, румяное лицо.
- Присаживайтесь, товарищ Делец, - предложил секретарь и продолжил: - Так вот, перед вами Пейганович Евгений, я добавил бы еще - и Александрович. Это березовский хлопец, закончил школу председателей колхозов и рвется в свой район. Но в этом районе таких кадров достаточно. А вот в Новомышском их как раз не хватает. Две недели назад я сам там был, пришлось одного горе-руководителя, который добил до ручки хозяйство, снять с работы. И что же сегодня узнаю? До сих пор новую кандидатуру так и не подобрали. А тут как раз товарищ Пейганович под руку подвернулся. Ну я, конечно, его и убедил: люди там трудолюбивые, земли хорошие, отличная перспектива для молодого специалиста. Так вот, сагитировать-то его я сагитировал, но не уверен, что, если он вернется домой, его там же не разагитируют. Так вот, берите его под руку, сажайте в машину, мимо Березы проезжайте на повышенной скорости, - хозяин кабинета улыбнулся и встал.
Делец и Пейганович тоже встали. Машеров закончил свое шутливое поручение:
- Евгения Александровича передайте лично секретарю горкома партии. - Он вышел из-за стола, попрощался, а потом, пожимая руку Пейгановичу, напутствовал: - Уверен, что у вас дело получится. Желаю успеха!
И, немного помолчав, не отпуская его руки и глядя ему в глаза, добавил:
- Ну, а встретимся мы позже, обязательно на месте, где результаты можно будет уже, как говорят, пощупать. Всего вам доброго! - он поднял обе руки, как бы благословляя выдвиженца.
***
С тех пор прошло около семи лет, и вот Машеров вспомнил о том давнем поручении, которое давал:
- Пейганович работает в том же хозяйстве? - уточнил.
- Да. Работает.
- Вот и вся моя программа - побывать в этом хозяйстве.
Он о чем-то задумался, потом спросил:
- Как у него там дела?
- Сказать, чтобы очень хорошие, не скажу. Порядок он навел, хозяйство среднее, но крепкое.
- Словом, поедем к нашему старому знакомому.
По дороге в колхоз он расспрашивал о том, как идет зимовка скота. Зима в том году затянулась, был уже на исходе март, и хотя снег немного сошел, но стояли еще крепкие морозы. Во многих хозяйствах корма были на исходе, и приходилось принимать меры по спасению скота, чтобы уже весной не допустить падежа.
За разговором не заметили, как доехали до колхоза. У здания правления, предупрежденные, их уже ожидали председатель колхоза и секретарь парторганизации Дмитрий Жук.
Зашли в кабинет председателя, и его хозяин предложил раздеться. Но Машеров отказался.
- Я хочу посмотреть ваше хозяйство, а вы кратко расскажите, что за семь лет здесь сделали?
В кабинете висел план расположения колхозных земель, размещения ферм и других хозяйственных построек. Евгений Александрович поднялся, подошел к этому плану.
- Главное, что удалось за это время сделать, - сказал он, - так это добиться укрепления трудовой дисциплины, причем не угрозами и наказаниями, хотя и без этого не обошлось, а больше всего материальной заинтересованностью. Перевыполняет бригада план по урожайности - дополнительная оплата, выше надои и привесы, - действуем так же. Даже за компостирование навоза в поле установили премии колхозникам и бригадиру. Если бурт «дышит», бригадир получает премию десять рублей.
- Что значит «дышит»? - спросил Машеров.
- Очень просто. Я залезаю на бурт, тряхну его, если верхушка колышется, как молодой лед, - значит, «дышит».
Он окинул взглядом мощную фигуру председателя и засмеялся.
- Евгений Александрович, да вы если заберетесь и на приличный камень-валун и тряхнете, как говорите, то он под вами «задышит».
Краска залила лицо председателя, и он смущенно и простодушно ответил собеседнику:
- Нет, валун не заколышется. Вот поедем по бригадам, я вам продемонстрирую.
Затем председатель начал рассказывать, что за эти годы в колхозе построено, насколько увеличились урожайность и поголовье скота, его продуктивность.
- Вот нас, руководителей колхозов и совхозов, агитируют, требуют наращивать производство животноводческой продукции, но неужели вы там, наверху, не знаете, что экономически нам это делать невыгодно. Себестоимость молока и мяса у нас намного выше, чем государственные закупочные цены. Чем больше произведешь молока и мяса — тем больше сделаешь себе убытков.
Он умолк, посмотрел на секретаря, как бы давая понять ему, что тут же хочет получить ответ на свой вопрос. И Машеров ответил:
— Конечно, это негодная экономическая политика, она не способствует росту продукции животноводства. Но ее не решишь в отдельном хозяйстве и даже в республике. Это общегосударственное дело. Повысить закупочные цены колхозам и совхозам, значит, надо либо эквивалентно повысить розничные цены, либо установить государственные дотации. Зарплата у наших людей невысокая, повысить цены на продукты — это в прямом смысле ухудшить их благосостояние, чего, вы сами понимаете, делать нельзя. Проще выделять государственные дотации. Но и этого, оказывается, не так просто добиться. В государственном бюджете не хватает средств. Очень много встает проблем. Но вы правы. Так хозяйствовать дальше нельзя. В Союзе, так в Союзе, но решать надо… - Машеров поднялся и сказал: — Давайте сначала посмотрим семена, ведь сев уже не за горами.
Дверь в амбар была закрыта, но не на замок. Председатель колхоза открыл ее, пропустив вперед гостей. И тут произошел неожиданный инцидент. Кладовщик, которому было уже за семьдесят, увидев их, быстро зашагал навстречу. Остановившись перед Машеровым, он вдруг приложил по-военному руку к головному убору и отрапортовал:
— Товарищ секретарь, кладовая колхоза имени Кирова номер один. Семенной фонд… находятся на хранении триста пятьдесят шесть центнеров ячменя, яровой пшеницы, овса, гречихи и семян других культур. Семена все кондиционные. Кладовщик... — рапортующий назвал свою фамилию, имя и отчество.
Первый секретарь внимательно дослушал рапорт до конца и даже немножко выпрямился. И только когда кладовщик опустил руку, он поздоровался с ним и спросил:
— Вы что, из военных?
— Как вам сказать, — замялся Егор Кузьмич, — я старый солдат. Воевал в империалистическую … за храбрость два Георгиевских креста получил. Воевал в гражданскую за Советскую власть, за землю…
Лицо Машерова начало светлеть.
— Докладываете вы хорошо, — резюмировал он, — а сейчас показывайте, так ли все хорошо у вас в закромах.
— Пройдите, пожалуйста, в конец кладовой, — предложил Егор Кузьмич. — Начнем оттуда, с нашей главной яровой культуры — ячменя.
В кладовой был, можно сказать, образцовый порядок. Каждый сорт семян располагался в отдельном отсеке. Здесь уже стояла табличка, указывающая название сорта, состояние по сортности, всхожести.
Машеров внимательно изучал таблички, брал семена в горсть и разглядывал, иногда запускал руку в семена поглубже и удовлетворенно констатировал:
- Нет, не греются, хранятся хорошо.
Когда осмотр был закончен и все повернули назад к выходу, он положил руку на плечо кладовщика, чем тот был несказанно польщен, и сказал: