И мне опять кажется, что его внимание мне совсем не кажется…

И потому так и подмывает спросить, почему он сбежал тогда утром. Все было так плохо? Не хотел объясняться с очередной проходной девчонкой, что-то ей врать? Так зачем улыбаться сейчас и так смотреть? Смотреть, будто тот день был особенным не только для меня…

На языке вертятся жгучие слова, но я прекрасно понимаю, что нет никакого смысла их произносить. В конце концов что Сашка скажет?

Извини?!

Нужны мне его извинения?!

Или того хуже – начнет врать и выкручиваться, а я буду это понимать. По телу пробегает липкое неприятное ощущение только от одной попытки представить, как он пытается замять этот неловкий разговор.

И я молчу.

Зачем портить вечер, да?

Накрыв столик на двоих, утопаю в своем пуфе. Сашка сбрасывает вызов и улыбаясь смотрит на меня.

– На закрытый корпоратив генпрокуратуры не хочешь послезавтра пойти? Евгений Семеныч обещает Киркорова…

– М, как заманчиво, – улыбаюсь я, делая маленький глоток из своего бокала, – Жаль, что я не моя бабушка.

– Ты зря, Фил еще ничего, – угорает на это Сашка, падая на соседний пуф, – Ну что? Приятного аппетита?

Молча чокаемся. Саша опять ловит мой взгляд, смотрит прямо, будто гипнотизируя, а я вновь отвожу глаза.

***

За весь вечер я выпила от силы полтора бокала, но в голове шумит так, будто в хлам. Мы выключили свет, оставив только светодиодную ленту над кухонной столешницей и большую свечу на столе. Черный зимний вечер за окном мерцал неясными огнями, с динамиков плазмы едва слышно лился мурашечный "Muse", и Сашка просто отправлял меня в нокаут своими веселыми историями о горах, сплавах и незадачливых клиентах, вечно попадавших в курьезные, а иногда и опасные ситуации, подставляя всю группу. На глазах моих не просыхали слезы от смеха, а мышца пресса уже ныли от перенапряжения.

И этот интимный контекст между нами, так неуловимо уплотняющий воздух в комнате и заставляющий низ живота влажно тяжелеть. Это…

Я словно уплываю куда-то от реальности, зависая в болезненной, искрящей чувственности, в осознании, что мужчина и женщина, наедине, и нам хорошо. И может быть еще лучше. Много-много лучше…

Тарелки полупусты, бутылка вина выброшена в мусорку, наш смех после очередной истории звенит в комнате затухающим эхом. И меня пронизывает колким сожалением, что ужин закончился.

– Спасибо, что накормил, – на моих губах мелькает неуловимая улыбка.

– Может посмотрим что – нибудь, – Сашка вертит пульт от плазмы в руке.

Наши взгляды встречаются опять. В этот раз Саша не улыбается в ответ, смотрит серьезно, потемневшие во мраке серые глаза пытливо изучают мое лицо.

И я понимаю, что пора уходить к себе.

Потому что это уже совсем не дружеские посиделки будут… Мы перестали смеяться – и сразу все так резко меняется.

С каждой секундой вокруг все больше трещит от подавляемой энергии наших тел – она будто в резонансе спорит, выбивая невероятные по амплитуде колебания. От них сносит. И жарко. Шея, уши горят.

– Нет, не хочу, учить еще надо…– отшатываюсь от Сашки, который то ли специально, то ли инстинктивно подался ко мне ближе, наклоняясь со своего пуфика.

– Как хочешь, – тянет, по лицу проходит рябь разочарования. Взгляд серых глаз плавится, намертво прилипая к моему телу, пока встаю с пуфа. Даже шевелиться тяжело – так смотрит. Конечности будто ватные.

Одергиваю короткое платье – майку и, облизнув губы, замираю на секунду перед Сашкой, упуская момент сразу уйти.

И он будто подлавливает меня на этом.

– Может поцелуешь вместо "спасибо", м? – в глазах требовательная тьма, и голос будто ниже – щекотно вибрирует прямо у меня в груди.

К лицу приливает кровь.

– Мы же приятели, да? Так что без поцелуев…– почти шепчу в ответ.

– Приятели…– Сашка морщится, будто это слово горчит на языке, – Ну, если хочешь… будем. Давай по-приятельски.

Мои губы дергаются в нервной улыбке. Делаю шаг к нему, колени касаются его ног. Горячо от них…

– Это как? – нотки в моем голосе срываются на хриплые, удивляя меня саму.

И мне кажется, что вижу, как расширяются Сашкины зрачки, когда он задирает голову, смотря на меня снизу-вверх.

– Это…– облизывает губы, касается моей ладони и тянет к себе, – Так.

Теряю равновесие и упираюсь коленом в пуф. Губы останавливаются в миллиметре около его губ. Чужое жаркое дыхание опаляет, смешиваясь с моим. Сердце ускоряется мгновенно, грозя выскочить из груди, шумя у самого горла.

Сашкины глаза расплываются перед моими – так близко. Вижу блики от плазмы в них и что-то еще. Наверно себя…

Подаюсь чуть ближе и едва уловимо касаюсь губами его щеки.

И все равно простреливает до кончиков пальцев. Чувствую вкус Сашиной кожи на губах, как он инстинктивно сильнее сжимает мою ладонь в своей руке и поворачивает голову так, что вместо щеки мои губы касаются его рта.

Перестаю дышать – будто парализует.

Сашка чуть давит, и я почти ощущаю его язык на своих губах. Так легко, что это будто только фантом, моя фантазия. Застываем в этом. Плаваем. Все так медленно и лихорадочно аккуратно, будто он боится меня спугнуть. Или решает стоит ли дальше.

Пока мы на грани…

Если включить дурочку, то этот поцелуй тоже можно назвать приятельским. С натяжкой, но можно…

Это гипнотизирует – эта звенящая грань, потому что так я слишком ярко ощущаю каждое легкое прикосновение. Колени подгибаются, в груди тянет магнитом податься ближе. Кажется, само притяжение Земли «за».

Сашка шумно выдыхает мне в губы и все-таки делает этот шаг. Перехватывает мой затылок ладонью, надавливая и притягивая к себе. Толкается языком в приоткрытые губы. У меня пульс орет в ушах, жмурюсь, а за веками взрываются красные вспышки. Бах-бах- бах…Руки оплетают его шею, пальцы жадно гладят ежик волос на затылке. Бах…И между ног пульсирует так отчаянно тяжело, когда сажусь на него сверху и прижимаюсь грудью к груди.

Трель дверного звонка как набат. Невероятно мерзкий звук – и почему я раньше не замечала? Первую пару секунд мозг его игнорирует, но он все трещит и трещит. Отшатываюсь от Сашки, тяжело дыша.

Сознание возвращается, будто до этого выходило покурить и сейчас в шоке, что меня и на пять минут оставить нельзя.

У Сашки напротив совершенно пьяный взгляд, и я сижу на его стояке…Че-е-ерт…Он обхватывает мою талию и крепко удерживает на себе.

– Да плевать кто там, Лиз, – хрипло шепчет, пытаясь убедить не вставать.

А звонок все трещит. Облизываю губы. Его взгляд…Я вдруг вспоминаю, что он точно такой же, какой был тогда на пляже, когда мы поцеловались в первый раз, и то как ушат холодной воды.

– Нет, – отпихиваю его руки и вскакиваю на ноги.

– Лиз! – недовольное в спину.

На ватных ногах иду к входной двери, не обращая внимания. Шатает немного, и сердце до сих пор частит. Поворачиваю замок, и первое, что вижу – огромный букет белых роз. Такой огромный, что я даже не сразу различаю Арсения за ним. Просто пячусь в коридор, уступая напирающему букету.

– Лиз, решил сделать сюрприз, привет! Я знаю, ты позаниматься хотела, но… – из- под букета выныривает рука с пакетиком из ювелирного магазина, – Это тебе, красавица моя!

Даже не знаю, что именно в этой ситуации меня прибивает больше: этот вызывающе огромный букет, благообразное лицо Арсения за ним, его "красавица МОЯ", сказанное так отчетливо, или же то, что я ощущаю тяжелый сверлящий взгляд на своей левой щеке, пока Сашка идет по коридору в нашу сторону.

Вижу, как глаза Арсения удивленно расширяются, когда Лютик появляется в поле его зрения и, сложив руки на груди, подпирает плечом дверной косяк. Сглатываю и выхватываю из рук Арса пакетик, переключая внимание снова на себя.

– Спасибо, – выдавливаю я, – Так…неожиданно.

Арсений вперивает в меня остекленевшие от кучи вопросов глаза. Моргаю в ответ, облизывая губы. Пусть вслух спрашивает – я не знаю с чего начать. Арс снова пялится на Сашку, который молча сверлит его недобрым взглядом.