Тут уж меня Людка поддержала:

– Да какая статья? Я же свое забрать хочу, а не чужое! Душу свою освободить!

– Душу? – с сомнением в голосе отозвался Славка. – Это как?

– На месте узнаешь! – заверил я его. Меня буквально переполняла невесть откуда взявшаяся тяга к приключениям. – А что, поехали? – Стал я агитировать Серегу.

Тот поскреб затылок:

–Ты думаешь, это так просто – взять и ввалиться на чужую дачу?

– Да ладно, попробовать-то хотя бы можно, – покосился я на Людку и снова, теперь уже намеренно, ожегся о ее коленку.

– Попробовать? – Серега забарабанил пальцами по столу. – Если только… Но если что, сразу уносим ноги…

Теперь я перевел взгляд на Костика, физиономия которого ровным счетом ничего не выражала. Честно говоря, я на него и не рассчитывал. Обойдемся как-нибудь и сами. Другое дело Славка – его присутствие в нужный момент могло бы способствовать поднятию моего боевого духа.

Однако Славка ни в какую не соглашался участвовать в нашем душеспасительном предприятии.

– Да вы чего надумали! – покрутил он пальцем у виска. – Это же чистой воды уголовщина! На кой черт мне это сдалось? Буду я из-за какой-то души себе автобиографию портить!

– Ну да, ну да, – желчно заметил я, памятую, что он подыскивает себе работу за границей, – ты же у нас на экспорт собрался. Поэтому справедливость тебе по барабану.

– Да какая справедливость? – окрысился на меня Славка. – Вы что тут все – белены объелись? Справедливости им, видите ли, захотелось! На старости лет!

– Ну, раз так, то и без тебя обойдемся, – решительно заявил я и с силой нажал на кнопку вызова официанта.

Скоро на столе появился счет, который я почти недрогнувшей рукой оплатил, не забыв и про чаевые, чем вызвал насмешливое одобрение Сереги:

– Давай, классик, давай. Привыкай быть богатым и щедрым!

Но если честно, щедрость далась мне нелегко, в основном из-за Костика: с какой стати я его кормить-поить должен? А тот, похоже, не нашел в подобном положении вещей ничего странного. Типичный нахлебник!

Что самое интересное, он не отстал и тогда, когда мы стали ловить такси, чтобы добраться до дачи бывшего Людкиного любовника – любителя собственных какашек, и когда мы его поймали, и Людка села впереди, чтобы показывать дорогу, а мы с Серегой сзади, молча расположился рядом с нами. Ну-ну, посмотрим, что дальше будет!

А дальше было вот что. Сначала мы все, за исключением Костика, довольно громко и возбужденно болтали, чем, видимо, действовали на нервы водителю, волевое, с жесткими складками лицо которого я успевал разглядеть в зеркале при свете очередного встречного автомобиля. Несли мы, разумеется, всякую пьяную чушь, до одурения гоготали над довольно посредственными шуточками, выдаваемыми кем-нибудь из нас троих поочередно, и перемывали косточки благоразумно покинувшему нашу компанию Славке.

Однако по мере удаления от кольцевой дороги болтовня наша стала мало-помалу затихать. Я начал мучительно размышлять, куда и зачем мы едем и с чего бы мне в голову втемяшилась блажь тащиться среди ночи за город в поисках приключений, тем более что такого за мной и смолоду не водилось? Меня так и подмывало брякнуть: «Ну, все, хватит, побаловали и будет. Поворачиваем назад!» Но я почему-то молчал и ждал, что это сделают другие, а те, как нарочно, будто затаились. А когда я, вроде, наконец, созрел, было уже поздно, потому что Людка скомандовала таксисту:

– А теперь направо. Видите указатель?

Тот покорно-бесстрастно крутанул руль, и мы съехали с Ярославки. Еще минут десять катили вдоль каких-то невзрачных одноэтажных домишек по плохо освещенной дороге, пока не уткнулись в железные ворота.

– Все, приехали, – изрекла Людка тоном, точь-в-точь таким же, каким в метро объявляют: «Поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны».

Мне жуть как не хотелось вылезать из безопасного нутра машины, поэтому, чуть задержавшись, чтобы расплатиться, я выпросил у нашего водилы номер его мобильника, прекрасно понимая, что выбираться из этих подмосковных кущ, да к тому же ночью, будет очень нелегко (номер, впрочем, мне не пригодился ввиду последовавших затем событий). Уже после того, как теплое и уютное такси отъехало, я огляделся и обнаружил нас всех вчетвером, включая и отвергаемого всем моим существом Костика, на большом пустыре, вплотную примыкавшем к коттеджному поселку, огороженному забором из крупной металлической сетки.

–Так нам сюда? – удивленно покрутил головой Серега, уставившись на плотно задвинутые ворота. – А как же мы пройдем?

На что Людка спокойно и невозмутимо ответствовала:

–Да это только спереди забор высокий, а если зайти сбоку, – курица перепрыгнет.

И первая бесстрашно устремилась во тьму.

Мы с Серегой и Костиком, еще немного потоптавшись у запертых ворот под фонарем, гуськом двинулись за нею. А что нам еще оставалось делать в нашем дурацком (кстати, по моей милости) положении?

Глава VIII

Пока мы брели вслед за Людкой по глубокому и довольно грязному мартовскому снегу, алкогольные пары под воздействием малозагазованного подмосковного воздуха улетучивались из нас с такой скоростью, что уже метров через двести Серега озадаченно крякнул:

–Что-то я слишком трезв для таких приключений!

Мне очень хотелось сказать, что я тоже. Но я прикусил язык, памятуя, что идея забраться в эту глухомань принадлежала мне. А что по данному поводу думал Костик, мне было неинтересно: если на то пошло, я его за собой не звал, он сам увязался. Вероятно, вполне отдавая отчет в двусмысленности собственного положения, Костик ничего и не говорил, только сопел.

В конце концов, ведомые Людкой, мы и впрямь очутились перед участком забора, по высоте немногим превосходящим верхушки местных пусть и просевших, но все еще вызывающих уважение сугробов. Взгромоздившись на ближайший из них и обхватив руками ствол стоящего рядом дерева, Людка первой перемахнула через довольно-таки условную ограду, мы тупо, как роботы, последовали ее примеру.

–Это близко, – уже потом, отряхивая с сапог снег, бросила она, вероятно, имея в виду дачу своего бывшего дружка – любителя собственных какашек, и в этот момент мы услышали неумолимо приближающийся собачий лай.

–Это что, охрана? – Вскричали мы с Серегой дурными голосами.

– Не знаю, – вздрогнула Людка, – раньше здесь всего один дедок был, божий одуванчик…

Лай тем временем становился все явственней и отчаянней, затем к нему присоединились и громкие возгласы, и в какое-то мгновение мы все, не сговариваясь, бросились назад: через забор и сугробы, и дальше, не разбирая дороги…

Не знаю, что чувствовали при этом другие, а мне казалось, будто я не бегу, а лечу, как в детстве, во сне, преодолевая препятствия без каких-либо усилий, одним порывом воли. Вероятно, мы неслись так довольно долго, после чего, опять же не сговариваясь, резко остановились, осознав, что давно уже не слышим ни лая, ни криков. Что еще более удивительно, при этом мы не только не валились с ног от усталости, но даже не запыхались!

– Да-а, хороший кросс мы дали! Со школьных времен так не бегал! – с изумленной гордостью произнес Серега.

А потом мы стали буквально наперебой пересказывать друг другу особенно яркие эпизоды нашего позорного (или отважного?) бегства, захлебываясь от спорадического хохота и избытка чувств. Людка, заметно помолодевшая в ходе забега, смеялась громче и заливистее всех, поэтому я с большим удовольствием как бы невзначай приобнял ее за талию, а она, что особенно приятно, отнеслась к моему маневру вполне благосклонно. Не знаю, сколько бы продолжалось такое наше всеобщее веселье, если б Серега не прервал его озабоченным возгласом:

– Стоп, а где Костик?

Мы с Людкой огляделись (я при этом продолжал ее осторожно тискать): Костика и впрямь поблизости не наблюдалось, что, впрочем, меня ничуть не расстроило, о чем я тут же Сереге и заявил:

– Что ты так о нем переживаешь? Найдется, не маленький!

– А вдруг его схватили? – запаниковал мой дружок.