И тут грянул гром. Мощное эхо прокатилось по лесу, гремя покатилось в самые отдаленные углы его, дошло до Белой Горы и возвратилось к нам. Казалось, от его силы валятся все деревья по лесу. Мы оцепенели от страха, на всякий случай пригнув головы и сжавшись в комок.

Вдобавок полил жуткий ливень. Мы сидели в канаве и наблюдали, как ветер понес черную тучу в сторону Старого Села, унося гул с собой.

– Вроде пронесло? – неуверенно предположила я. – Пошли домой, что ли?

– А с этим как быть? – Рита ткнула мне что-то прямо в лицо. – Вот, забирай, в канаве валялся. Это и есть тот бесценный клад, из-за которого мы поперлись в лес без разрешения?

Я присмотрелась. Да ведь это тот проклятый саквояж, который я нашла в Стеклянной Бане и который вызвал возникшую ниоткуда бурю.

– Ну ты даешь! – восхитилась я. – В такой ситуации сообразила его захватить! А я думала, что кладу нашему каюк. Значит, как и планировали, тащим домой и покажем дедушке.

Кое-как отряхнувшись и определив по столбику нужное направление, понуро побрели мы по просеке, на ходу придумывая оправдания перед дедушкой за самовольную отлучку. Вдруг Рита остановилась, как вкопанная. Я, погруженная в свои мысли, с разгона налетела на нее.

– Чего тормозишь без предупреждения? – накинулась я на сестру. – Так и ногу сломать недолго!

– Смотри, – перебила меня она, завороженно глядя влево, в сторону села, куда улетела туча.

Я проследила за ее направлением и, как пригвожденная, застыла на месте!

В лесу, насколько хватало взгляда, стояли голые, от корней до верхушек, деревья с почерневшими стволами, словно после грандиозного пожара. Не только с дубов и берез листья облетели, даже с сосен и елей иголки попадали. Даже мох как будто выгорел и торчал из земли неопрятными темными пятнами. А между черными обрубками стволов, прямо на моих глазах, начинала виться неприятная паутина с огромными пауками посередине.

Я ошеломленно посмотрела на Риту, та на меня. Сомнений не могло быть никаких: все это натворила тучка, которая вылетела из нашего саквояжа! Интересно, что она наделает в селе, когда долетит?

Забыв об усталости, мы припустили вперед. Если бы мы знали, что Катастрофа уже случилась, мы бы сделали разворот на 180 градусов и сломя голову побежали прочь, в чащу, к волкам, за кордон, который начинался через три километра, пешком к маме за шестьсот километров, куда угодно, только подальше от того кошмара, в который нам предстояло окунуться.

Только кто бы нас, интересно, предупредил? Разве что воробьи, неведомо как залетевшие в самую гущу леса и отчаянно чирикавшие. Поэтому мы со всех ног неслись в Старое Село, навстречу Великому Злу…

Темной гущей стелется до горизонта Старый Лес. Живут в лесу добрые духи, и если обнять на рассвете дерево, то их добро перейдет к тебе. Только нужно не ошибиться в выборе: мужское дерево – это дуб, женское – сосна. Леса много, лес везде. И только маленький островок в самом своем сердце выделил он для проживания людям.

Илько спешил. Он знал, что времени осталось очень мало. Если до захода солнца он не успеет надежно спрятать то, что составляет Заговор против Зла, вечную власть над миром приобретут злобные карлики. И тогда все пропало. Превратятся люди на земле в бездушных Челорилл, как вчера жители Старого Городища.

То, что он сам погибнет, Илька не пугало. Он был готов к этому после того, как в смертельной битве погибли его отец и братья, а уцелевшие соплеменники превратились в ужасных чудовищ. Чудом уцелели только он и старый Пересвет. И карлики начали за ними охоту, методично сжимая кольцо.

Его пугало другое. Возможность не выполнить задание, погибнуть раньше, чем спасительный Заговор против Зла не укроется в тайнике, а тайные знаки не будут начертаны в нужных местах. Пересвет надеется, что по этим меткам, умные потомки обязательно найдут и расшифруют Заговор против Зла. И тогда новые поколения справятся с Челориллами.

Им самим это не удалось. Силы были слишком не равны. И если Илька схватят раньше, чем он выполнит свою задачу, тогда потомкам уже не помочь. И от этого сжималось сердце, холодели руки и терзалась душа.

Мальчик вспомнил, как злобные карлики выпустили ночью вонючее облако над Старым Городищем. Сначала люди ничего не заметили: крепко спали и не ведали, что вдали, за Белой Горой, поднялись столбы дыма. Проснувшись, занялись привычной работой: мужчины точили косы для покоса, женщины стелили на траве холсты, сновала и горланила ребятня на лугу. К речной переправе спускался воз с дровами. Плескали крыльями голуби вокруг землянок.

Потому и не сразу обратили взор куда следовало, а обратив, не сразу уразумели, что этот черный дым, тающий вдали, – знак опасности, весть, что надвигается ВЕЛИКОЕ ЗЛО.

И тут внезапно набросился ветер, нашла черная туча, разрезали небо молнии, громыхнул гром. Смертоносный вихрь пронесся над Старым Городищем. Заметались люди, завизжала скотина, обрушились деревья, неистово завопили напуганные дети…

Илько забежал на самую вершину Белой Горы и всмотрелся туда, откуда грозила напасть. И разглядел дальнозоркими молодыми глазами, как ползут в траве невиданные чудища. Ползут медленно, вразвалку, как ползают в травах большие жуки. И, как жуки, то разбредаются, то собираются в кучки.

Разом природа угомонилась, снова воцарялись тишина и покой. Изрыгая из разинутых пастей клочья смрадного дыма, разбрелись по городищу мерзкие чудища с драконьими головами и туловищами крокодилов. И стали выгонять из землянок людей, из овинов скотину. И погнали всех скопом к Реке. И заставили окунаться с головой несколько раз. А кто не хотел, тому сразу голову откусывали острыми клыками. Спустя час разрешили людям и зверям назад из Реки выползать. Но это были уже не люди! А мохнатые обезьяны с когтистыми лапами и человеческими лицами! И не домашние питомцы, а свирепые дикие мутанты с тремя головами, налитыми кровью глазами, когтистыми лапами.

– Челориллы! – в ужасе прошептал Пересвет. – Из древних свитков.

И после того, что произошло, остался только обжигающий клубок горя, что клокотал в груди вместо сердца.

Илько мотнул головой. Прочь грустные мысли. Пора за работу. Три Важных Дела есть у него.

Первое Важное Дело он уже сделал. Черным вечером, когда, кроме звезд, ничего не видать, а злобные карлики отправились в Старый Лес, он прокрался на Белую Гору.

Но не ту ее сторону, которая была ближе к Реке и покрыта буйной растительностью. Он знал, что там часто льет дождь и его метки могут быстро разрушиться. С другой стороны горы почти всегда стояла засуха и росло мало растений. Поэтому горные откосы были твердыми и крепкими. Как раз то, что нужно.

Еле-еле намечена была тропинка по обрыву в траве. Чьи-то ноги раньше тут ходили и обозначили ту тропинку. Но теперь здесь не шелестела листва, не пели птицы. Зловещим молчанием нависала Белая Гора над Старым Городищем. Запах Челорилл витал повсюду – запах смерти.

Но Илько был смелым мальчиком. Не обращая ни на что внимание, он вытащил из котомки острый резец, что вручил ему Пересвет, и стал быстро выцарапывать по твердой глине одному ему известный знак. Недаром выучил старый знахарь внука грамоте.

Управившись с более легкой работой, Илько без принялся за новую. До самого рассвета при свете смоляного факела расчищал он мотыгой нужный участок, а затем тщательно завалил его огромными валунами, в изобилии валявшимися вокруг.

Закончив долгий труд, Илько наскоро вытер испачканные ладони о домотканые портки, заправил за пояс вылезшую рубаху. В свои пятнадцать лет был он широк в плечах, румян лицом, русоволос с распахнутыми серыми глазами. Над пухлыми губами пробивались первые усики, норовя спрятать темную родинку у правого края. Пора идти дальше…

– Фу ты, темень какая, ноги переломать можно, – капризно бурчала Рита, флегматичная девица пятнадцати лет от роду, осторожно катя чемодан по скользкому перрону железнодорожной станции. Рита – моя сестра, старше на три года, хотя мне иногда кажется, что на целых сто.