– Они ни в чем не виноваты… Не могут быть виноватыми, честное слово. И поверьте, если они что-то решили, изменить это невозможно. Я тоже рос в их доме, жалко, что не с начала. Честное слово – лучше родительниц себе и представить нельзя! Они научили меня ценить каждое мгновение жизни и любить. У брошенных детей часто формируется убежденность, честное слово, что они настолько несчастны, что право имеют.

– Что за ересь вы несете!

– Такие дети используют людей, ссылаясь на свою униженность. Честное слово! Оставьте все, как есть. Не допытывайтесь правды, а положитесь на родительниц.

– Вам что-то известно?

– Ничего, честное слово. Извините, мне пора, – охранник вытянул себя из щели.

Главврачиха потребовала экстренного соединения. Екатерина разрешила его.

– Вы чертова идиотка! Эльза снова впала в кому! – проорала главврачиха.

– Она что-нибудь сказала?

– Ничего она не говорила! Из-за вашего появления девочка опять бессознательный овощ! И Игоря наконец заберите! Вы что думаете, я его до конца света буду держать! Надо было сразу жалобу подать!

– Спасибо.

Что-то внутри Екатерины оборвалось.

Шагая по мокрому асфальту, Екатерина обдумывала, куда нужно отправиться, чтобы внести хоть какую-то ясность в дело, смявшее всю ее жизнь. Она проклинала тот час, когда по телевизионной сети шло сатирическое шоу про Иисуса Христа. Только она утонула в мягком диване, чтобы вволю посмеяться над приключениями распятого пророка, как с ней потребовали экстренного соединения. Особо не вникая в обстоятельства преступления, давясь смехом и оставленным мамой обедом, она согласилась. «Это наказание, сущее наказание, а не дело. Зачем, зачем я взялась за него? Всегдашняя торопливость. Учили же меня выслушивать предложение придирчиво, четко оценивая его аморальность. Тогда защищать интересы детей казалось совсем невыгодным, но нравственным! Ошибалась!»

В луже она увидела перевернутую фигуру Александра. Несвежая рубашка выбилась из-за пояса, щеки покрыла щетина. Подойдя поближе, она уловила запах алкоголя.

– И ты тоже, – сказала Екатерина.

– Ты станешь моей женою? – Александр сознательно употребил архаичное выражение.

– Да, – неожиданно для самой себя ответила Екатерина. Ей надоели вопросы, хоть на один надо иметь ответ. – Я люблю тебя, как собака.

– Почему как собака?

– А что больше собачьей любви? Только материнская, – рассмеялась женщина.

Александр стукнул по боковому окну своего везделета так, что бронированное стекло не выдержало и лопнуло, а он захохотал и подхватил Екатерину на руки. Он стал счастливым и трезвым, как будто не было никаких унижений от этой женщины, как будто не придется страдать от мучившей его любви, ревности всю оставшуюся жизнь. Он смотрел на Екатерину и видел мелкие морщинки, которая та старательно скрывала под слоем косметики. Наверное, в светлой шевелюре притаился не один седой волос, у нее дурной, вздорный характер. Ну и что! Она же его, его навсегда. Теперь он сможет целиком завладеть Катей, заботиться о ней, по утрам подавать завтрак, дарить подарки, у них будет много детей и скандалов!

К ним подошли уличные хулиганы. Как банально! Неужели жизнь потребовала сразу испытать их чувства мелкой неприятностью? Александр не мог всерьез воспринять угрозу от пяти прыщавых, белых парней. Он смотрел на них снисходительно. Улыбался, показывая крепкие зубы и радость. Екатерина замерла. Один из парней с силой толкнул Александра в грудь. Второй потряс пустой бутылкой из-под водки. Всего несколько метров отделяло их от тюрьмы, где полно охранниц, но сейчас громадная стена разрезала пространство, была рубежом. К тому же около тюрьмы была глухая зона для цифровых сигналов. Екатерина протянула руку, словно прося милостыню. Александр отодвинул ее.

– Пошли вон! – велел он парням.

Их глаза выжигала ненависть, вечная, ненасытная ненависть. У каждого выше локтя красовалась повязка со знаменитым фашистским знаком, который немцы украли у богини удачи. Первый парень плюнул на ботинок Александра. Мужчина продолжал забавляться опасностью. Но вдруг средний вырвал у Екатерины сумку. Лицо Александра стало злым, взгляд побелел. Он двинул парню в живот, тот скорчился и повалился на землю. Александр схватил Екатерину за руку и пошел к везделету. Кто-то саданул ногой по его заднице. Александр обернулся. И тут же удар в левый глаз. Все поплыло, но он удержался на ногах. Александр с размаху врезал в челюсть нападавшему. На мгновение все замерли, а потом со всех сторон посыпались удары. Александр, занимавшийся боксом, с легкостью отбивал их. Екатерина стояла в стороне и с древним наслаждением следила за дракой. Она восхищалась будущим мужем. Он элегантно, словно танцуя, лупил белолицых. Александр наносил удары с такой силой, что мог убить кого-нибудь из них, если бы не знал анатомию человека. Юнцы заметно выдохлись.

– Все, валим, – прошептал один из них.

Остальные уже готовы были послушать товарища, как где-то в вышине скрипуче прокаркала Лукреция Первая. На секунду крылья вороны отбросили тень на лицо Екатерины. Раздался звук разбитого стекла. Женщина оторвала взгляд от неба. По лбу Александра текла струйка крови. Мужчина покачнулся и упал. За ним стоял парень с осколком бутылки. Испугавшись, что убил человека, тот начал тихо скулить. Его отпихнули. Озверев от вида крови, на Александра набросились все остальные. Они наносили удар за ударом, сверху кружила Лукреция Первая, и зловещая тень ложилась на распростертое тело.

Екатерина истошно закричала. Все остановились. Но потом еще с большой злобой набросились на Александра. В его груди хрустнула кость. Громко. Очень громко. Екатерина заткнула уши.

– Раз, два, три, – прошептала она и, не понимая, что делает, начала скидывать с себя одежду.

Она стояла посреди улицы голая, и от нее пахло женщиной – настоящей, красивой женщиной. Она позвала…

Один за другим от Александра отлеплялись юнцы. Они завороженно смотрели на нее, словно лапая похотливыми, липкими взглядами. Все молчали. Сколько времени прошло, ни Екатерина, ни Александр, ни ватага молодых людей не знали. Наконец, самый высокий вышел вперед и сказал:

– А ну, сука, вставай на колени.

Екатерина послушалась. Высокий подошел к ней, звякнув пряжкой ремня…

Александр закрыл глаза. В его ушах стоял металлический звук высвобождаемой похоти. Слезы текли, разъедая его кожу…

Следом кто-то другой расцепил магниты ширинки. Екатерина не оборачивалась, смотрела в землю, пытаясь расслабить мышцы влагалища. Третьим был толстый парень с маленьким и слабым членом. Он больно хватал ее за бедра. От него пахло запревшим, кислым телом, но Екатерине было все равно. Она послушно принимала в себя человеческую жажду разрушения – бессмысленную, беспощадную.

Александр замычал. Высокий парень плюнул ему в лицо. Александр никак не отреагировал. Он видел только стоящую на карачках Катю, по ляжкам которой текла кровь, и груди которой мерно покачивались в такт насилию. Никому из юнцов не пришло в голову поменять позу. К концу коллективного освоения ее женственности на коленях Екатерины и ладонях не осталось кожи. Кровавая губка впитала в себя пыль мостовой, камешки вдавились в мясо. Напоследок ее пнули в зад.

Перед глазами пробежали ноги насильников, которых она попытается найти и привлечь к суду. Но сможет ли она когда-нибудь забыть эти тридцать минут, разодравшие в ошметки ее жизнь? Что-то ущербное появилось в ее лице и отозвалось эхом в чертах будущего мужа.

Взмах черных крыльев и отпечатки паучьих лапок, насекомое бесцеремонно взобралось на губу. Екатерина дотронулась до паука языком, тот насторожился и убежал.

Чья-то тень затрепетала на краю стены. Лукреция подхватила оброненную Екатериной серьгу и растворилась в сгустившихся сумерках. Екатерина втащила Александра в везделет. Под рев мотора они понеслись вдаль от своего унижения.

В разбитое счастьем окно врывался ветер, холодил кожу и мысли. Екатерина включила ручное управление и крепко схватилась за руль. Она старалась ни о чем не думать, только секундами ей становилось плохо, слезы начинали рвать, искажать лицо. В их с Сашей отношения, которые они так сложно строили, вторглась случайность в виде нескольких озлобленных юнцов. Вспомнилась Эльза. Как же ей было невыносимо, девочку насиловали в течение нескольких часов.