Тонин отец работал в больнице. В городе его многие знали. Высокий, могучего телосложения, с черной купеческой бородой, он говорил всегда громко, грубовато, насмешливо. Я побаивался его.

— Так вот о чугуне, — продолжала Тоня. — Раз он так необходим, почему бы нам не помочь заводу, не устроить воскресник, а? — Тоня заглянула мне в лицо.

— Капля в море! — рассмеялся я. — Павел говорит, что в вагранки ежедневно идет двенадцать тонн. Двенадцать тысяч килограммов! Понимаешь?

— Нет, Леша, давай все же посоветуемся с ребятами, — не согласилась с моими доводами Тоня.

Первый, кому мы сказали на следующий день о воскреснике, был Филипп Романюк. Он тут же произвел подсчет.

— Тонну, две чугуна может собрать каждая школа. В городе более тридцати школ… Выходит, пятьдесят тонн, не меньше, можно собрать в один воскресник.

— Вот видишь, Леша, — с упреком посмотрела на меня Тоня.

На следующей перемене я решил посоветоваться с Игорем.

— Эх, Лешка, мне не до чугуна!.. Смотри, чем я вчера занимался.

Игорь вынул из парты кусок ватманской бумаги, на которой были начерчены какие-то продолговатые с заостренными концами коробки.

— Понимаешь? Лыжи… по воде ходить. — Игорь медленно провел пальцем по чертежу. — Видишь два продолговатых каркаса? Они обтягиваются брезентом, потом красятся, становятся непроницаемыми для воды. Вот здесь киль, клапаны. Ремешками я прикрепляю лыжи к ногам и скольжу себе спокойно по воде.

— Ты что, сам придумал? — с недоверием уставился я на Игоря.

— Это неважно, — со скромной загадочностью ответил мой друг. — Но признайся, дело стоящее! Особенно при переходе со льдины на льдину во время охоты на моржей…

— Моржи моржами, а чугун чугуном!

— Леша! Друг мой! В воскресенье я начну делать каркасы. Это поважнее!

— Правильно, — вмешался Вовка. — Тоже мне, черепки, обломки собирать! Я думал, ты предложишь лететь на Южный полюс!

— Твое дело! А мы пойдем, — сказал Филя. — Мой братишка Петька рассказывал недавно, что знает места, где чугуна этого целые завалы!

Из-за горы, где были старые каменоломни, выкатилось яркое, приветливое солнце. Утренний ветерок доносил лесную свежесть. Вдали шумел просыпающийся город.

Тоня смеялась, на ходу осматривая каждого из нас.

— Ты, Лешка, похож на трубочиста, — она дернула меня за рукав старенькой братниной, спецовки, — а Игорь — на турецкого дипломата!

— Сама-то, — парировал Игорь, — цыганка не цыганка… Зачем-то и ведра взяла.

Тоня, смеясь, оглядела себя — свой ситцевый сарафан, физкультурные шаровары.

— Это я нарочно, чтобы тебе понравиться!

Домик, где жили Романюки, стоял на самом краю железнодорожного поселка. Выцветший от времени, с покосившимися стенами, он напоминал большой старый пень, вросший в землю. За ветхим забором заливчато лаяла собачонка.

Тоня храбро открыла калитку, и мы вошли. Навстречу нам, отчаянно тявкая, выбежала черная дворняга. В просторном дворе было пусто, из дому тоже никто не показывался.

— Эй, есть тут кто? — крикнул Игорь.

На крыше сарая, стоявшего в глубине двора, сначала показалась вихрастая голова, а потом и весь мальчуган в длинных штанах, рубахе без пояса, в картузе с лакированным козырьком. На груди у него болтался подвязанный на веревочке старенький «цейс» с дырками вместо линз.

— Ну, чего вам? Мать ушла на базар, отец уехал на паровозе.

— А ты кто? — улыбаясь, спросила Тоня.

— Петька я.

— Ты брат Фили?

— Ну, брат! Я на наблюдательном пункте, — ответил Петька.

— Ты что же, разведчик или командир? — снова заговорила с ним Тоня.

— Артиллерист я.

— Вот оно что! А где же твое орудие?

Петька, пошвыркивая носом, показал нам на большой глиняный горшок около сарая. Дно лежащего на боку горшка было выломано, из него торчало деревянное дуло.

— Тут и лафет и замок — закрывать снаряды, — объяснил Петька. — А вот панорама куда-то пропала… Эх, была бы у меня настоящая!

— Скажи-ка, какой бравый! — с восхищением поглядел Игорь на Петю. — Молодец! А теперь отвечай: где Филя?

— А вы кто?

— Товарищи Фили, кто же еще. И ты должен нам сказать, где он.

— А он не велел говорить, — хмуро ответил Петька. — И не скажу.

— Петя! Петенька! — ласково заговорила Тоня. — Филя нам очень нужен…

В это время Игорь, обойдя вокруг сарая, поманил нас к щелистой его двери.

— Ребята, поглядите, тут целая обсерватория!

В самом деле, на дощатом полу сарая высился стол, и на нем — тренога с медной трубкой. Верхний конец трубки уходил под самую крышу, где зияло отверстие. Возле треноги возился Филипп Романюк. Он оторопел, когда мы все гуськом вошли в сарай.

— Я сейчас, сейчас!.. — Филя стоял перед нами с виноватым видом.

— Это же телескоп! — заволновался Игорь, заглядывая внутрь трубки. — Кто его делал?

— Мы с отцом, — нехотя откликнулся Филя. — Ну, я-то уж так, помогал… А что в этом телескопе мудреного? Из депо отец трубку принес. В нее линзы вставили, и вся недолга.

Сквозь отверстие в крыше виднелся голубой кусочек неба. От дуновения ветерка в сарае шелестела солома, как бы оживляя нехитрую обстановку «обсерватории».

— И ты как же, Филя, — робко спросила Тоня, — смотришь на небо, изучаешь? Может, звезду неоткрытую найдешь?

— Черти вы этакие! — незлобиво сказал Филя.

Он достал с полки потрепанный журнал «Вокруг света» и показал небольшую заметку. «Наблюдайте за небом!» — призывал ее заголовок, а под ним рассказывалось об удивительном факте. Двое московских ученых Паренаго и Кукарин открыли недавно формулу, позволяющую предсказывать появление на небе новых звезд. Воспользовавшись этой формулой, другие советские ученые предвосхищали появление новой звезды в 1934 году.

— А где, в каком месте? — спросил я, передавая Тоне журнал.

— Вот здесь, — ответил Филя. Он уже открыл «Атлас звездного неба» и вел пальцем по Млечному Пути. — Вот, глядите: созвездие Геркулеса… отойдем немного в сторону… девять звездочек видите?

— Ну? — пожал плечами Игорь. — Ну и что? Чего же их открывать, если они на карте?

— Среди этой группы звезд должна появиться десятая звезда, новая, — терпеливо пояснил Романюк.

— А увидишь ты ее в свою трубку? — Игорь насмешливо покачал головой. — Ученые знаешь какие телескопы имеют!

— Ну, это посмотрим! А сейчас довольно прохлаждаться, — сказал Филя. — Надо дело делать… Петь, слазь с крыши. Покажешь, где чугун лежит.

— Ну еще! Далеко! И некогда мне.

— Слазь, говорю!

Петя спрыгнул с сарая.

— Ближний покажу, а дальний нет, — сказал он.

— Начнем с ближнего, — согласился Романюк-старший.

Напялив поглубже картуз, Петька командирски махнул рукой, и мы вышли на пустырь.

Солнце припекало. Ветер стих. Из кустов багульника пахнуло жарким смолистым ароматом. Вскоре извилистая тропинка привела нас к обрывистому краю заброшенной каменоломни. Петька, сняв картуз, показал вниз:

— Вон торчит железина, видите?

— Чугунная?

— А кто ее знает… Железина!

— И все? — разочарованно спросил Игорь.

— Чего еще вам надо?

— Маловато, — заметил Филя. — Ты же говорил, что железа видимо-невидимо.

— То не здесь, то за горой, — деловито пояснил Петька. — А думаете, эта железина махонькая? Ребята говорят, она из самого центра земли тянется.

— Вот это железина! — серьезно сказала Тоня. — Заводу на сто лет хватит!

Держась за руки, мы стали спускаться с кручи. Под ногами осыпалась земля, падали камни. В одном месте спугнули серо-зеленую змейку, и наш храбрый артиллерист, присмирев, долго поглядывал в сторону, куда она скрылась. Наконец достигли дна каменоломни, заваленного щебнем и глиной, заросшего бурьяном. Несло сыростью, где-то невдалеке журчал ручей… Прямо перед нами торчала из земли Петькина железина. То был обычный рельс, поржавевший от времени.

— Зачем нам эта штуковина? — разочарованно протянул Игорь. — Она стальная, а сталь в вагранку не идет. И возни сколько: откапывать да выволакивать наверх.