Приимков в ответ коменданту только кивнул. Естественно, дело будет рассматриваться ректором. Он на это рассчитывал. И это момент учитывался как составная часть уже другого плана.

— Ингварь Георгиевич, а какого, собственно, хрена? — Спокойно поинтересовался ректор тоном "Ты на что бюджет освоил, сволочь?".

Минин пожал плечами безразлично.

— Согласно одобренному вами лично ТЗ защита наносилась с порогом до ста единиц, что, по вашим словам... Сейчас вспомню... Ах, да: "С лихвой покрывает уровень наших лучших выпускников!". Я предлагал создать задел с расчетом на ритуалы с конденсирующим эффектом. Вы мне ответили, — дословно, прошу заметить! — "Ни к чему! У нас на ритуалистике и артефакторике сплошные теоретики!". Ну а дальше вы спели свою любимую песню.

Ловчий всегда начинал обращаться к начальнику на вы, в местах, где их могли видеть или слышать посторонние. Или когда ему хотелось поиграться с образом "тупого вояки".

— Это какую? — Не слегка удивился Пожарский, позволявший себе петь лишь дома в душе, да и то предварительно окутавшись куполом тишины.

Он еще готов был допустить, что о подобном его пристрастии может знать жена. Уже с трудом представлял, как бы это смогло стать достоянием любовницы. И уж совершенно не представлял собственного главу службы безопасности подслушивающим его под дверью в ванную комнату. Это, конечно, если забыть, что купол великолепно одаренного Михаила Васильевича надо как-то сломать или преодолеть. Да еще и провернуть все это таким образом, чтобы он не заметил. Скажем так, задача нетривиальная. Как минимум.

— Про экономию, оптимизацию бюджета и с припевом о бережливости, а так же моей паранойе.

Пожарский уставился на своего сотрудника нечитаемым взглядом.

— Значит, я во всем виноват, Ингварь Георгиевич? — Негромко уточнил он.

Минин состроил равнодушную мину, что в его исполнении значило примерно следующее: "Я предупреждал. Ты не послушал. Чего теперь тебе надо от меня? И почему задаешь очевидные вопросы, зная на них ответ?!".

— Что тут вообще произошло? — Ректор, конечно, попытался секунд тридцать посверлить суровым взглядом своего помощника, но, поняв, что это бесполезно, мысленно сплюнул и махнул рукой.

Стены по обеим сторонам коридора выглядели так, будто по ним тараном ударили.

— Изящное решение, — вынужден был равнодушно признать Ловчий. — Двойная печать по обеим сторонам коридора на основе Огня, Ветра и Крови с поражающим элементом в виде Воды.

— Крови?! — Вот тут ректор похолодел.

Испытывать неприятное чувство бегающих вдоль позвоночника мурашек ему в последний раз доводилось много десятилетий назад, когда там, где их и быть не могло, по ним вдарил целый круг экселенцев. И, если совсем уж честно, то европейских магов там тоже не было. Официально.

Однако сейчас Михаил Васильевич имел все основания для нервов. Кровь, примененная к человеку... Это казнь. Без вариантов. Не взирая на титулы и старину Рода. И ведь Долгорукие вряд ли отправятся "спрашивать" с императорской семьи. Гораздо вероятнее их появление на пороге Пожарских с простым и ясным вопросом: "А как так получилось, что моя дочка вынуждена была защищаться Кровью?". А с учетом, что поводом для ответа послужила ловушка, исполненная по заказу Ростовых, то со стороны ситуация начинает выглядеть и вовсе неприглядно... И вполне достаточным поводом для войны. Все-таки речь о прямой и ПЕРВОЙ наследнице Рода. А это серьезно!

-... Подрыв инициирован при помощи обычного запала... — Продолжал вещать Минин, сохраняя каменное выражение лица.

— Какого запала? — Ухватился за знакомое слово Пожарский, как можно прочнее привязывая себя к реальности.

— Самого стандартного, — ответил зам по безопасности. — УЗРГМ.

Ректор поморщился, оглядывая стены. Повреждения, конечно, взрыву не соответствовали, но чем черт не шутит?

— Они и гранату сюда притащили? — Ровно поинтересовался он, уже взяв эмоции под контроль.

Тоже, кстати говоря, неплохой повод для императорского суда уже над Приимковым.

— Только запал, — ровно пояснил безопасник. — Да, он является составной частью оружия, но сам по себе опасности гражданским лицам не несет, а, значит, его применение не может быть истолковано нарушением 178 статьи ИУК в третьей и четвертой его частях.

Пожарский слегка выдохнул. Одной проблемой меньше. Однако Кровь...

— Предлагаю опросить Долгорукую и Приимкова. Мне они показались вполне себе адекватными ребятами, так что, уверен, у них есть какое-то объяснение происходящему.

— А если нет? — Поинтересовался ректор вздохнув.

— Тогда придется констатировать, что Татьяна Вячеславовна выбрала не самый тривиальный способ самоубийства.

"Это будет не просто.", — отчего-то сразу решил ректор, разглядывая виновников торжества, которому ему лично пришлось посвятить всю вторую часть вчерашнего дня.

На эту мысль его натолкнули сразу несколько факторов. Во-первых, Долгорукая и Приимков держались довольно спокойно, а вовсе не как люди, совершившие нечто противозаконное, или, еще хуже, бесчестное. Кстати, кое-какое право они на это имели: Свиридов отказался подавать официальную жалобу, равно как и не поступило претензий ни от одного из причастных Родов. Во-вторых, к расследованию подключилась Канцелярия, почему-то очень заинтересовавшаяся данным случаем (они свой интерес не афишировали, "скрываясь" за корочками городской полиции, но старый генерал канцелярских печенкой чувствовал). И, в-третьих, на памяти ректора еще никто из студентов и, уж тем более, абитуриентов, не позволял себе являться в его кабинет с огромной клетчатой сумкой, которая сейчас мирно покоилась у ног ставшего по команде "Вольно!" прямо напротив него Приимкова. Кстати, представительница Долгоруких, тоже копировала стойку и манеру поведения своего подельника.

— "Прелесссссстно!", — прошипел про себя Михаил Васильевич.

— Вы понимаете всю серьезность происходящего? — Негромко спросил он.

Долгорукая в лице не изменилась. Ответил на вопрос Алексей:

— А что именно произошло, позвольте уточнить?

Голос спокоен. Никакой нервозности. Парень действительно просто поинтересовался.

Показалось, или негромко хмыкнул за спиной своего начальника Ловчий?

— Вы видели повреждения в коридоре? — Поинтересовался негромко Пожарский.

Парень даже позволил себе пожать плечами.

— Видел, — ответил он ровно. — Да, мне жаль, что университет не может себе позволить себе нормальной защиты учебных и жилых помещений при негласной политике поощрения конфликтов как средства ускоренного развития одаренных.

Следующий хмык Минина уже не показался никому. Он действительно был явным.

— Я сразу же предложил Петру Афанасьевичу Кирову, — ни на миг не сбился Приимков. — Обозначить сумму ущерба для дальнейшей ее компенсации Родом.

Ректор поморщился. Почти явно. Вот еще чего не хватало. Лучшего способа заявить, что он не справляется даже с абитуриентами, и выдумать сложно.

— Естественно, об этом речи не идет. — Поднял он руку. — Но Кровь?..

— Указанный вами аспект является наказуемым только в случае применения к человеку, — отбрил... Алексей же (удивительно, но, кажется, он сейчас говорит от имени обоих Родов). — В данном случае этого не произошло.

— Александр Сергеевич Свиридов только сегодня утром выписан из медсекции. — Как бы о чем-то незначительном сообщил Михаил Васильевич.

— Он уже выдвинул обвинения? — Приподнял брови Алексей в деланном удивлении.

Нет, он отказался от обвинений. В первую очередь потому, что прекрасно понимал, чем вызван ответный удар. Тем более, никаких серьезных последствий для его здоровья так и не случилось. А уж с учетом того, что Артем Ростов увеличил размер "премии" до оплаты ВСЕГО курса обучения, то его и вовсе можно было счесть счастливчиком. Особенно при наличии условия, что если он таки сможет перейти на бюджет по результатам первого курса, то сумма оставалось ему и выплачивалась в виде ежемесячной стипендии вплоть до момента окончания учебы. Теперь можно было не сомневаться, что Свиридов зубами будет выгрызать себе место на бюджете.