– Сюзанна, идёшь к графине и хорошо поставленным голосом объявляешь: «Ваше Сиятельство, молодой граф пожелал, чтобы с завтрашнего дня приём пищи, это завтрак, обед и ужин, проводились в малой гостиной. И чтобы все родственники там присутствовали». Поэтому с утра, пусть Вероника оденет и причешет сестру, а ты матушку. Вытаскивай её из постели, и говори, неужели она хочет огорчить любимого сыночка?

– И ещё, мне по малолетству, положен «дядька», то есть воспитатель. Есть такой в наличии.

– Ваша Светлость, так вы же его сами прогнали. А батюшка ваш, назначал дядькой к вам отставного сержанта Франца Шмидта. Он сейчас в страже служит.

– Зайди к матушке, пусть она отдаст приказ, направить Шмидта в моё распоряжение, он меня пока за ручку водить будет. Я же больной и слабый.

Сюзанна хмыкнула, улыбнулась, неожиданно поклонилась мне, и пошла выполнять поручения. А я вспомнил слова из песни Александра Градского:

– «Первый тайм мы уже отыграли

И одно лишь сумели понять:

Чтоб тебя на Земле не теряли,

Постарайся себя не терять».

И кажется мне, что первый тайм в этой новой жизни я начал неплохо, если Сюзанна начала меня уважать.

Рано утром в дверь моей комнаты постучал и после разрешения, вошёл мужчина лет шестидесяти. Так я бы определил в нашем мире. Может здесь стареют раньше, или наоборот. Ладно, посмотрим.

– Сержант Франц Шмидт?

– Стражник Франц Шмидт.

– Тебя ко мне отец приставил?

– Да, граф мне поручал ваше воспитание.

– Я тебе кое-что расскажу, дай слово, что это не уйдёт на сторону.

Сержант помолчал, буравя меня взглядом, я тоже молчал, и глаз не отводил. Вот он что-то решил:

– Даю слово, что этот разговор останется между нами.

– Меня чем-то шарахнули по голове, может быть даже магией. У меня полностью стёрли память. Я был как овощ, даже ходил под себя. Маг записал мне в голову наш язык. Я могу говорить, читать, писать. Я ничего не помню, но я могу думать. Мне кажется, что кроме языка он ещё что-то записал. Получается, что тело то же, а того человека как бы нет. А кто есть? Вот того, кто есть, ты будешь называть старым именем, Томаш ту Фишер, и будешь воспитывать, как тебе поручал граф ту Фишер. Поправку делай на то, что тельце само по себе хилое, да ещё две недели пролежало неподвижно. И ещё, я потребовал, чтобы вся семья приходила на завтрак, обед и ужин, так что следи, чтобы я сам туда не опаздывал.

Говоря всё это, я одевался. Когда я натянул сапоги, дядька взял меня за шиворот и швырнул в сторону двери.

– Вперёд на улицу. Два круга вокруг крепости.

Хорошо, что накануне я всё же побывал во дворе крепости, и даже представлял, где находятся ворота. Добежал нормально я только до ворот. А дальше моё передвижение напоминало непонятно что. С огромным трудом я один раз обогнул крепость и подошёл к воротам. Когда дядька попытался снова взять меня за шиворот, я просто повис на нём. Франц почесал в затылке, взвалил меня на плечо и понёс в солдатскую душевую. Он облил меня холодной водой, отчего я чуть взбодрился, но, боюсь, что моим мышцам он сделал только хуже. Потом он помог мне доковылять до моей комнаты, куда уже прибежала Вероника, шустрая девица лет двадцати. Она стащила с меня всю одежду, я даже «Мяу!» не успел сказать, упаковала меня в приличную рубаху, штаны, камзол и отправила в малую гостиную. Перед выходом я нашёл в шкафу пояс, а в ящике стола лежал кинжал, так себе кинжальчик, ни украшения толкового, ни хорошей стали, но я всё это надел на себя.

– Вероника, веди меня туда, – девушка очень удивилась, но промолчала.

Перед открытой дверью в помещение для приёма пищи я остановился, прикрыл дверь.

– Сейчас ты туда войдёшь и громко скажешь: «Его Сиятельство, граф Томаш ту Фишер!» – поняла?

Девушка удивлённо похлопала глазами, потом выполнила всё, что я сказал. Я вошёл в помещение и проковылял к столу. Во главе стола сидел молодой парень, очевидно, мой кузен. Я доковылял до него и сказал:

– Молодой человек, существует определённый порядок, вы, наверное, забыли про него, прошу вас, пересесть.

– Да ладно тебе брательник, садись, куда хочешь мест полно!

– Я настаиваю!

– Ну и что дальше? – нагло заявил мне Адам ту Горак.

Я встал так, чтобы пространство между мной и Адамом было не видно матушке, а сам приставил кончик кинжала к горлу кузена и стал на него медленно нажимать. Тот сначала улыбался, но когда кинжал проколол кожу и стал углубляться в его шею, барон ту Горак резко отклонился и соскочил со стула.

– Ты псих, надо было тебя… – он резко повернулся и вышел из помещения.

– Томаш, что ты себе позволяешь? Как ты мог, Адам наш гость, а ты его выгнал из-за стола!

– Матушка, а ты ничего не перепутала? Нет? То есть ты считаешь, что Адам вёл себя правильно, а я неправильно?

– Ну, может, он тоже был не прав, но разве можно так, как ты сделал?

– Давайте мы позавтракаем, а потом поговорим, и не в столовой.

Матушка весь завтрак пыхтела, потом, не доев, ушла к себе. А сестра смотрела на меня с восхищением. После завтрака я пошёл к матушке и попросил ключ от кабинета отца. Она долго не могла его найти.

– Последний раз его брал управляющий.

– Зачем?

– Ему нужны были книги учёта, или ещё что-то.

– Он что, не вернул ключ.

– Возвращал, но где он сейчас?

«Господи, ну как можно быть такой дурой?» – билось у меня в голове.

Я выбежал во двор.

– Франц, запрягай коляску и поезжай за кузнецом. Он должен будет отрыть кабинет графа, от которого потеряли ключ, и вставить туда новый замок с новым ключом.

Через два часа кузнец был в замке, а к ужину он всё сделал и вручил мне небольшой ключ.

– Ваша Светлость, этот ключ небольшой, но у него есть вот такие выступы, если про них не знать, то замок никакой отмычкой не открыть.

Я заплатил ему из денег, что нашёл в столе у себя в комнате. Всё больше возникало подозрение, что кузен обворовывал графиню, да ещё и делился с сынком.

Я позвал сестру, и мы вошли в кабинет отца. Было очевидно, что в нём кто-то хорошо порылся. Потом предметам придали вид, как будто они так и стояли. Но было одно несоответствие. Если бы здесь всё сохранилось, как осталось от графа, то всё могло лежать так, как сейчас: стул чуть сдвинут, книги на полке не выровнены и так далее. Но в этом случае было бы всё покрыто пылью. А если горничная прибиралась и вытирала пыль, то должна была всё поставить ровно, параллельно и перпендикулярно, как в армии.

– Где Адам?

– Уехал в город.

– Сюзанна, ты идёшь с нами. Фриц, ты тоже.

Дверь в комнату кузена была заперта на замок.

– Сюзанна, ключ есть.

– Ваше Сиятельство на гостевых комнатах никогда не было замков!

– Фриц, попробуй открыть ножом или отмычкой. Не откроешь, будем ломать.

Бывший сержант сумел открыть дверь, не ломая её и замок. Внутри я попросил всех стоять у двери, а сам стал внимательно осматривать комнату. Под кроватью стояли два саквояжа. Я пнул один из них, в нём что-то звякнуло. Когда я вытащил эти саквояжи из-под кровати, Фриц вскрыл их, хотя они закрывались на какие-то мудрёные защёлки. Внутри были различные вещи: бельё, одежда, постельное бельё. Но, кроме того, там была серебряная посуда с вензелем графа ту Фишера. А во внутреннем кармашке второго были женские украшения с драгоценными камнями. Я внимательно осматривал пол в поисках тайников, пока не дошёл до сундука, стоящего в углу. Попытался его сдвинуть, он был очень тяжёлый, и на сундуке висел замок.

Когда Фишер отрыл его, в нём оказались книги.

– Это же наша библиотека! – закричала Наталья.

– Сюзанна, веди сюда графиню, даже если она легла спать, скажи, что у её сыночка истерика, и ей срочно нужно тут быть.

Когда матушка пришла, Сюзанна по моей просьбе, показала её всё, что находилось в этой комнате незаконно.

– Матушка, а это твои драгоценности?

– Да, конечно.

– А как они оказались вот в этом саквояже в комнате твоего племянника? Я уже не спрашиваю, почему проживающий в нашем доме кузен врезал в дверь замок, никого об этом не поставив в известность.