Люба осторожно извлекла монеты из осколков. Жёлтые кругляши приятно тяжелили ладонь. Подумав немного, она взяла телефон и сфотографировала монеты с двух сторон. Потом задумчиво посмотрела на изувеченный шифоньер, на трюмо и сервант. Усмехнулась:

– Старьё, говоришь…

Люба спрятала монеты в шкатулку, впихнула её в ящик серванта и закрыла на ключ. Потом суетливо осмотрелась и сунула ключ в хрустальную сахарницу. «Обойдется соседка». Люба взяла телефон. Ей овладело непривычное чувство уверенности.

– Привет, Костик, – быстро проговорила она, боясь, что решимость исчезнет. – Нужна твоя помощь!

– Здравствуй, Люба! – Костя не скрывал радости. – Здорово, что ты позвонила! Что-то случилось?

– Ты в монетах старинных разбираешься? – Люба волновалась. Гнев на сестру ещё не прошёл.

Костик стал подробно и нудно рассказывать о типе чеканки, датах и прочих непонятных деталях.

– Это могут быть очень дорогие экземпляры, Люба. Необходима осторожность, – закончил он. – Если нужно, я могу посмотреть и проконсультировать владельца.

Ей вдруг понравилась его мягкость и ненавязчивость, которая уже не казалась нерешительностью. Люба с теплом в голосе спросила:

– Как у тебя дела? Как поживаешь?

– Всё по-старому. Тебя жду!

Люба почувствовала, как Костик улыбнулся. Они ещё немного поболтали о пустяках, и Люба положила трубку. Пора было наводить порядок. Она смела в урну осколки, прикрыла дверцу шифоньера, завесив палантином место, где было зеркало.

Если Костя прав, то теперь у неё на руках серьёзная сумма. Интересно, как монеты оказались в тайнике и знала ли тётка о них? А может быть, золотые десятки засунули в дверцу ещё до её рождения? От вопросов разболелась голова, и Любаша задремала.

Разбудил её звонок телефона. Это была Вера.

– Слушай, Люб, прости меня, – голос сестры был тихим. – Я всё тебе верну. Обязательно.

Люба слушала, не зная, что ответить. Первый раз в жизни Вера просила прощения. А сестра всхлипнула протяжно и, глубоко вздохнув, произнесла:

– Вадик ушёл. У нас уже давно всё плохо, я просто притворялась. А сегодня помогла собрать вещи. Ну и фиг с ним. Ну что ты молчишь?! Давай, скажи, что я гадина последняя! – закричала сестра и разревелась.

– Я просто не знаю, что нужно говорить, – растерялась Люба. Вера тяжело молчала и давилась слезами. Потом отдышалась и произнесла:

– А я знаю. Прости меня, пожалуйста.

– Принимай, Пална!

Длинная картонная коробка еле уместилась на директорском столе.

– Ксения Павловна, тут подпишите.

– Да, в бухгалтерию отправили.

– Контракт выгружен.

Ксюша выключила компьютер и подошла к окну. Двор укрывало тонкое пуховое одеяло. У запасного выхода курила Ленка – и Ксюша, не выносившая табачного запаха, впервые вдруг остро ей позавидовала.

Ленка показала на крышу, подняла большой палец. Ксюша нервно улыбнулась: кровлю успели доделать за неделю до Нового года.

Детский центр «Юность», бывший Дом пионеров, для всех них – просто Дом, готовился встретить Год культуры. Год своего столетнего юбилея.

Холл распевался на сто голосов. Стекла звенели от перестука каблучков: Ленкины дошкольники репетировали кадриль.

Проплыла белым сугробом Зоя Петровна, «зам по быту» – Снегурочка Ксюшиного детства. Словно корону Российской империи, несла на вытянутых руках кружевной кокошник. Нынче в роли Снегурочки дебютирует юная Ирочка, и всё должно быть идеально.

В музейной комнате молодые педагоги раскладывали цветную бумагу. Опытный методист Ольга Ивановна осуществляла двойной контроль за их работой – лично и с чёрно-белой фотографии на стенде: традиционной Мастерской Деда Мороза она руководила четверть века.

Рядом, в разделе «Педагогические династии», – бабушкин красный галстук, мамин знак «Заслуженный учитель», школьная газета с её, Ксюшиными, стихами.

– Я же не хозяйственник. Я переводчик, – напомнила она Дому. И попросила устало:

– Отпусти меня.

Дом вздыхал, что-то бормотал в настраиваемые микрофоны, скрипел стульями в актовом зале. Ксюша махнула было рукой, на полпути передумала и постучала в соседнюю дверь с табличкой «Психолог».

– Чайку, Ксения Павловна?

– Нет, спасибо, Алён, сразу план Б.

Глубоко вдохнула, выдохнула и из веера метафорических карт выбрала одну…

Над директорским столом склонились четверо.

– Скальпель? – пошутила Ксюша.

– Зажим, – скомандовал вахтёр дядь Женя.

Ирочка ловко закрепила стяжки в местах, на которые указал вооружённый инструкцией программист Ваня.

И перед ними во весь свой рост метр пятнадцать гордо выпрямился изящный красавец «олень белый светодиодный». Благородный зверь, глянувший на Ксюшу с метафорической карты с надписью «Сияй».

А потом он взлетел над гулкой мостовой… то есть над притихшей парадной лестницей. И приземлился на свежеотремонтированный подоконник зимнего сада.

Дядь Женя тщательно проверил устойчивость. Ваня поколдовал с пультом.

– У оленя Дом большой,

Он глядит в свое окно. – Снегурочка Ира произнесла волшебные слова и коснулась его ушка.

Олень медленно повернул голову. Увидел за окном сказочный кремль, пряничную фабрику. Спешащих к Дому детей с балетками, гитарами, папками для акварели, концертными костюмами в плотных чехлах.

Увидел – и засиял от радости.

И побежали по фасаду огоньки гирлянд, затанцевали бумажные балерины, закружились сполохи диско-шаров по вычищенному до асфальта тротуару.

– Мам, смотри, Серебряное Копытце! – Мальчишка лет пяти восхищённо дёрнул за рукав очарованную юную маму. Ксюша узнала её: Лиза, первый выпуск их «Развивайки».

Олень, дирижёр новогодней симфонии, замер и поклонился. Ксюша зааплодировала.

– Прощаешься? – Муж неслышно подошёл сзади. Обнял, поправил сбившийся капюшон.

– Приветствую.

– Принимай, Пална!

Длинный белый конверт был адресован «мадам Ксении Плотниковой».

Оргкомитет международного фестиваля детских театров в Сен-Мало сообщал: спектакль «Sabot d’argent»[1] включён в основную программу.

Катя вошла в кабинет и замерла на пороге. Её коллега и подруга Даша сидела за компьютером. Она внимательно смотрела в монитор и сосредоточенно накручивала на локон карандаш. Из её кудрявой шевелюры, одуванчиком обрамлявшей голову, уже торчало четыре штуки.

– Всё хорошо у тебя? – спросила Катя так резко, что Даша аж подскочила от неожиданности, выронив карандаш.

– Ты что так пугаешь? – вскрикнула подруга и полезла за ним под стол.

Катя молча подошла и стала доставать карандаши из Дашиной прически. Та только ойкала и тихонько приговаривала: «Они как-то сами, я ни при чём».

– Ну, сама расскажешь, что случилось, или пытать тебя?

Дарья глубоко вздохнула и хмуро кивнула на монитор. Там была открыта программа какого-то марафона похудения.

Большие мигающие буквы гласили:

«Устали оттого, что диеты не помогают?

Вам кажется, что вы перепробовали всё, но вес только растёт вместо того, чтобы сбежать вместе с вашей неуверенностью в себе?

Расстраиваетесь, что мужчина мечты видит в вас только коллегу или подругу?

Я, Никита Ахмурин, знаю, как вам помочь. Мой новый инновационный подход к похудению поможет навсегда забыть о лишних килограммах. Без жестоких диет и походов в спортзал».

– Что значит «забыть» о килограммах? – удивлённо спросила Катя.

– Откуда я знаю? Но видишь – «новый инновационный подход». Как будто про меня всё написано.