– Девушка, хороший вечер сегодня!

– Хороший. – Любаша внутренне подобралась.

– А как вас зовут? – наседал гражданин с хвостиком.

– Извините, я на улице не знакомлюсь, – оборонялась она.

– Ну, так старой девой и помрёшь! – злорадно выдал настойчивый гражданин и оскалился. Люба отпрянула и ускорила шаг. От обиды хотелось плакать.

Она прошла дальше по аллее, где дворник в оранжевом жилете сгребал листья. Грабли размеренно шваркали по асфальту, листья скапливались в равномерные кучи по обе стороны от дорожки.

– Всё. Последняя неделя! – отчётливо произнес оранжевый дворник и уставился на Любу.

– Что вы имеете в виду? Вы тут все специально всякую ерунду говорите?! – воскликнула она, но дворник уже отвернулся и задумчиво продолжил шваркать.

Люба шла и думала о сегодняшнем странном дне. Если Вселенная подаёт ей знаки – то вот они! Сестра, странные близнецы, дворник с его пророчествами и напористый ухажёр – все вместе они что-то значат! А времени у неё неделя, как выяснилось. Не иначе, наследный принц уже на пути к тому, чтобы украсить собой её быт.

Она почти подошла к дому, когда обнаружила, что потеряла перчатки – дорогие, итальянские. Возвращаться нет сил, да и где их искать? Тут она неожиданно вспомнила, что у тётки где-то в шкафу лежала пара из нежной лайковой кожи, с перламутровыми пуговками на запястье, с рельефными швами вдоль кисти.

Люба поднялась в квартиру. Не разуваясь, направилась к шифоньеру. Вытащила верхнюю шуфлядку, потом ещё одну. В самом низу, под шарфами, обнаружила потёртую продолговатую коробочку из белого картона с тиснением на крышке. От золотых букв остались малозаметные следы. Когда-то это была дорогая вещь.

Люба плюхнулась на стул и стала изучать коробку, в которой лежали те самые перчатки. Нежная кожа, тонкая работа – красота, да и только. Тётка любила такие аксессуары и постоянно сокрушалась, что не может позволить себе менять их чаще.

– Я предпочитаю менять перчатки, нежели поклонников, – говорила она. – Поклонники у меня стали непредсказуемые. Только начинаешь встречаться, а они помирают по очереди.

Люба попробовала натянуть перчатки. Коробка полетела на пол, а руки очутились в нежных и плотных объятиях дорогой кожи. Пальцы у Любы были коротенькие, и перчатки ей оказались велики. Не беда, можно укоротить. Это французские дамские перчатки, пусть и старинные, зато дорогие.

Она нагнулась за коробкой, чтобы положить всё обратно в шкаф. Коробка развалилась. Из-под атласной подложки выглянул плотный конверт Люба немедленно проверила содержимое. В конверте были деньги. Люба тут же пересчитала – тысяча долларов. Двадцать бумажек по пятьдесят «зелёных». «Любочке на свадьбу» – гласила надпись.

Люба заплакала. Ей стало жалко тётку с её перчатками и этим конвертом, жалко свою нелепую жизнь.

– А кто мне говорил, что лучше быть одной, чем вместе с кем попало? А сама на свадьбу копила! – укорила Люба портрет. Но тётка в ответ только хитро смотрела накрашенными глазами и улыбалась.

Любе вдруг стало нестерпимо жарко. Вернув коробку с перчатками на дно шуфлядки, она сняла пальто и разулась. Нужно было срочно с кем-нибудь поделиться. Неожиданные и чудесно обретённые деньги давили, возбуждение распирало изнутри, требовало соучастия.

На плите пыхтел чайник. В большой кружке болтался хвостик чайного пакета в ожидании кипятка. Любаша не знала, что ей делать. С одной стороны, свадьбы никакой не предвидится, с другой – есть и другие статьи расходов, не менее важные.

Люба решительно набрала номер сестры.

– Да, – резко отозвалась Вера.

– А мне тётя денег оставила, – тихо сказала Люба.

– Какие ещё деньги и как оставила? Полгода прошло, если не больше.

– Я в коробке нашла, – стала оправдываться Люба.

– Я приеду, – прервала разговор сестра.

Меньше чем через час они сидели на кухне. Вера изучала коробку и конверт, перчатки лежали рядом.

– Может, они фальшивые? – небрежно спросила она.

– Я не думаю. Мне кажется, тётя их долго собирала.

– Ты не думай, ты проверь. – Вера сноровисто пересчитала купюры.

Любаше вдруг стало тревожно. Она пожалела, что обо всем рассказала Вере. Протянув руку за конвертом, Люба вдруг поймала себя на мысли, что сестра не отдаст деньги. Как тогда, в детстве. Но конверт благополучно перекочевал в ладонь законной владелицы. Люба положила его в коробку, а коробку в шуфлядку.

В дверь неожиданно позвонили. Люба пошла открывать. На пороге стоял, переминаясь, соседский Стасик.

– Тёть Люб, вы опять потеряли! – сказал он ломающимся баском. – Ваши?

Мальчишка протянул Любаше сырые скомканные перчатки из итальянской кожи «наппа».

– Где ты их нашёл? – растерянно спросила Люба.

– Возле почтовых ящиков! Берите! – Довольный Стасик развернулся и стал вприпрыжку спускаться по лестнице.

– Спасибо большое, – пробормотала Люба. Она закрыла дверь и вернулась в комнату.

– Ну, рассказывай, на что тратить будешь. – Сестра приготовилась слушать.

– Я не решила ещё. Я десять лет толком в отпуске не была, – стала перебирать Любаша. – Ремонт нужно тоже.

– Это правильно, были бы деньги, а куда потратить – найдёшь, – заявила Вера. – Ладно, я ж только на минутку, мне пора. Ты давай аккуратнее с деньгами.

– Конечно. Буду аккуратно. – Люба направилась в прихожую проводить сестру.

За окном темнел осенний вечер. Люба почувствовала давящую усталость. День выдался просто на удивление сумасшедшим. Она расстелила постель и забралась под одеяло.

«Завтра что-то нужно будет сделать с деньгами», – успела подумать Люба и заснула.

Пропажа обнаружилась не сразу.

Люба успела позавтракать, навести порядок в квартире и немного прогуляться.

Дома ей вдруг захотелось проверить, подходят ли перчатки к пальто. Открыв коробку, Люба поддела атласную подложку. Денег не было. В отупении Люба обшарила всю шуфлядку, соседние полочки и коробку ещё раз. Безрезультатно.

«Вера. Больше некому. Вот же дрянь!»

В отчаянии Люба проверила ящики ещё раз. Потом взяла из сумочки телефон.

– Отдай. – Люба вложила в это слово всю решимость, на какую только была способна.

Секунду Вера молчала, а потом с людоедской уверенностью заявила:

– Зачем они тебе? А я бы кредит почти закрыла.

– При чём тут кредит? Это же вы с мужем денег набрали, я тут каким боком? Деньги мне оставили!

– Так. Давай по порядку. Какие деньги? – Слова Веры звучали как реплики в плохом сериале.

Люба бессильно и обречённо повесила трубку.

«Дрянь. Воровка. Как обидно…» Люба поревела минут пятнадцать – и решила действовать. Необходимо было заставить сестру вернуть деньги. Она скривилась, представив всю тщетность попытки. Опять стало жалко себя до слёз.

Чтобы как-то отвлечься, Люба включила телевизор. Показывали повтор интервью со вчерашней холёной мотиваторшей.

– Вещи сохраняют ауру прежних владельцев. – Дама еле заметно презрительно шевельнула губами. – От старья нужно избавляться!

Люба упёрла руки в бока и замерла.

– Резко выбросив из жизни хлам, вы удивитесь, сколько счастливых событий придёт в вашу реальность! – Дама откинулась в кресле. – Действуйте решительно.

Люба разозлилась:

– Я тебе сейчас покажу решительно! Ишь ты, раскомандовалась!

Если бы сестра видела её сейчас, то, скорее всего, деньги удивительным образом вернулись бы на место. Но сестры рядом нет, злость вымещать не на ком.

С размаху Люба саданула по приоткрытой дверце шифоньера, чтобы закрыть её. Дверь с сухим стуком впечаталась в шкаф, зеркало разбилось и осыпалось острыми краями на пол.

– Да что же это за жизнь! – взвыла Люба. – Вон на помойку всё!

Осколки отразили потолок и красные щёки Любаши. Осторожно, стараясь не порезать пальцы, она стала складывать куски стекла на полотенце. Под длинными, как сабли, осколками лежало пять золотых монет.

С удивлением Люба взяла одну, чтобы рассмотреть.

Увесистая монета больше походила на небольшую медаль. На одной стороне был выбит профиль, а на другой буквы: «Имперiалъ. Десять рублей золотомъ. 1896».