— Что значит «предназначение»? — повторила Белла, не отводя от тети глаз.
Та стояла с прямой спиной, словно указку проглотила, явно подыскивая слова, с которых правильнее начать. А то, что она собиралась основательно обсудить эту тему, было понятно без всяких подсказок. Леди Астери и в лучше годы старалась особо не задерживаться в комнате Бель.
— Старшие Гвиденби были против женитьбы наших с Аннабель родителей, — наконец заговорила женщина. — Они хотели породниться с одной очень знатной семьей из Италии. Там имелась какая-то своя история, завязанная на магии и огромных деньгах. И сорванная помолвка повлекла за собой череду весьма неприятных событий. Дед до конца жизни не мог простить этого, а на старости лет совсем выжил из ума. Перед смертью он оказался настолько пропитан темной энергией, отравлен злыми мыслями, что после его кончины остался сильнейший магический след. Проклятье. Которое, утратив свой «якорь», ударило по единственному на тот момент живому представителю рода. Моему отцу.
Говорить об этом тете было нелегко. Белла видела, как буквально каждая фраза давалась ей с трудом. Но почему-то поведанная история не вызывала должного отклика в душе. Неужели она настолько очерствела?
— Да уж… Сорванные помолвки — это у нас, оказывается, семейное, — невесело усмехнулась девушка. — Но мне все еще не ясно, при чем здесь моя мама. И я.
Леди Астери сверкнула синью глаз, ничего хорошего о навязанной дочери в этот момент не думая. У нее буквально на кончике языка вертелось, какая Белла эгоистичная гадина. Такая же, как и ее мать.
Проглотив все это, хозяйка дома продолжила:
— Моя сестра с самого рождения была болезненной и слабой. Отец холил ее и лелеял, как хрустальную вазу, подаренную на Рождество… Окружал излишней опекой, постоянным вниманием, заботой. А когда очередной лекарь вдруг сказал, что к девочке присосалось проклятье, развернул настоящее расследование. Как, почему и откуда. А когда понял — вернее, ему помог это понять один старый индейский шаман, — то буквально помешался на идее избавить ее от темных чар.
— Но ведь прокляли именно его. Почему пострадала мама?
— Он очень сильный маг и не особо замечал изменения. А с появлением наследников чары распространялись на них. Меня это тоже коснулось. Отец вроде как нашел способ связать проклятье, откинуть его прочь. Но что-то пошло не так. Сразу после ритуала тяжело заболела мама. Мы же почувствовали себя гораздо лучше, даже поверили, что магия помогла.
— Но на самом деле проклятье просто перекинулось на одного, — задумчиво протянула Бель.
Она уже знала, что бабушка умерла молодой. Дед рассказывал, правда, в его версии все звучало совсем иначе.
— К тому моменту я уже вышла замуж, вступила в род Астери. Поэтому проклятье сосредоточилось уже на двоих: моем отце и сестре. Вернее, основной упор оно, конечно, делало на папу, а он в свою очередь вытягивал силы из Аннабель. Такое вот изощренное наказание…
Какое-то время царило молчание. Бель сосредоточенно думала, и мысли, всплывающие на поверхность, ей совсем не нравились.
— Если бы мама вышла замуж, она бы тоже освободилась. Поэтому дед противился этому, не так ли?
Тетя ответила не сразу. Она снова будто бы взвешивала слова, прежде чем произнести их вслух.
— Он испугался. Или опять искал варианты, как одолеть темные чары… Я не знаю на самом деле. Но чем дальше, тем крепче он цеплялся за Аннабель. Это было видно невооруженным глазом. И после первого же побега с возлюбленным у нее появился вот такой кулон, — леди Астри указала взглядом на шею Беллы. — Когда я спросила, она назвала его папиным подарком. А потом Анна понесла вне брака… Думаю, отец ухватился за это, как за спасательный круг. Ребенок, родившийся в роду Гвиденби, мог освободить и его, и Аннабель.
— Главное, не позволить состояться браку. Поэтому мой папа скоропостижно скончался, да? И с родами у мамы тоже, так понимаю, не все гладко прошло по определенным причинам.
— Ранняя беременность…
— Вот не надо! Это я уже слышала.
Леди Астери отвернулась, поджав губы. И после минутной демонстрации недовольства проговорила:
— Она плохо перенесла смерть твоего отца. К тому же кулон продолжал тянуть из нее силы. Аннабель просто не справилась.
Белла сглотнула ком в горле и стиснула покрывало, на котором сидела.
— «Просто»? Именно так вы это все видите?
— С твоим появлением на свет отец практически перестал ощущать на себе тяжесть проклятья, — значительно тише продолжила тетя, проигнорировав слова Бель. — Мы решили, что оно развеялось. Понадеялись на чудо. Первое время, конечно, присматривались, но ты буквально светилась изнутри магией. Никаких признаков присосавшихся темных чар. Спустя пару лет знакомый шаман провел ритуал и опроверг наши выводы. Оно никуда не делось. Просто ты оказалась чудовищно сильной ведьмой. Первые годы этой силы хватало и на отца, и на проклятье, и на злые выходки неуемного ребенка.
— Мои выходки не были злыми, — огрызнулась Белла.
Она почувствовала себя обворованной. Какие бы цели ни преследовала тетя, поведав обо всем, сделала тем самым только хуже.
Бель в очередной раз за сегодняшний день попыталась снять чертов артефакт, связывающий ее с дедом. Но цепочка в ответ укоротилась еще сильнее, а сам кулон ощутимо нагрелся.
— Зачем этот ошейник, если проклятье и так распространяется на всех Гвиденби?! — прорычала девушка, уронив руки.
— Ты входишь в свою полную силу. Совершеннолетие ведьмы — особенный год. И, скорее всего, твоя магия борется с проклятьем. А отец сейчас особенно слаб. Без вашей связи…
Она не договорила, красноречиво замолчав.
— Ты сейчас пытаешься призвать к моей добросердечности? Или вызвать жалость? Вы не те люди, ради которых я пожертвовала бы собой! Да не то что собственной жизнью, даже толикой своей магии! Но дед не оставил выбора. А ты все детство взращивала во мне комплексы и чувство неполноценности.
Тетя побелела, плотно сжав губы. Она, конечно же, понимала правоту Беллы, но в то же время не могла вынести подобный тон по отношению к себе.
— Не забывайся, Беллатрикс! Я ничего тебе не должна. И артефакт надет на твою шею не моей рукой.
— Ты лгала. Позволяла лгать всем остальным. Сбагривала в Швейцарию при любом удобном случае и никогда не спрашивала, каково мне. Даже не пыталась подарить хоть немного тепла, не говоря уже о том, чтобы по-настоящему заменить мать… Я всегда чувствовала себя чужой и постоянно в чем-то виноватой.
Женщина ничего не ответила, и Бель отвернулась, пряча заблестевшие глаза. Ей стало трудно дышать, эти стены давили, отнимали воздух.
Гештальт внутрисемейных отношений для нее уже давно был закрыт, она приняла положение дел, выстроила линию поведения вместе со стеной, за которой успешно спряталась. Ей казалось, детские обиды перестали быть чем-то способным ранить. Но возвращение в этот дом и относительно мирный в кои-то веки разговор с тетей вытащили на поверхность все, что Белла заталкивала глубоко в себя.
— Я не написала ему, — спустя долгую минуту тишины проговорила леди Астери. — Завтра заберу из академии твои вещи. Ближайшие месяцы у всех адептов домашнее обучение.
— Не забудь забрать мой цветок, — сдавленно вставила девушка. — Фикус Бенджамина.
Тетя открыла двери, выходя в коридор.
— Хорошо, — только и сказала она, прежде чем закрыть за собой.
Бель не сразу вникла в суть сказанных слов. Понадобилось время, чтобы до нее дошло, кому именно тетя не написала. А когда поняла, удивилась. С каких это пор к ее мнению здесь прислушиваются? Хотя, может, явление нынешней версии дедули для всех могло стать проблемой. Потому, взвесив за и против, решили не беспокоить занятого вампира по пустякам.
Наверняка он без всяких приглашений явится по ее душу в самом ближайшем будущем. Реакция артефакта на попытки его снять тому доказательство.
Единственное, что могло бы деду помешать, так это неприятности в их вампирьей тусовке. Ведь не просто так Беллу пытались похитить. Кто-то знает, что она — слабое место лорда Гвиденби. И этот таинственный господин ведет игру против создателя мутантов.
