– Я не за смазливое личико получил профессорскую степень.

– В сверхъявственном мире этот день имеет иное значение. Он ознаменовался капитуляцией Ирики. Дети лесов до последнего оставались сторонниками немецких захватчиков. Вместе с остатками своего народа стерва сбежала в Норвегию. Там, с огромными потерями, мы ее и поймали. Ради сохранения рода мерзавку вынудили капитулировать и заключить договор о бессрочном послушании фей. Взамен старуха потребовала послабления для всего темного сообщества и персональную неприкосновенность. Так она предала главную союзницу и зачинщицу господствующего беспредела. Это был серьезный шаг. Поверь ее предводительница – наиопаснейшее существо на свете: могущественное, безжалостное. Ее невозможно убить, – перед глазами возник не стираемый из памяти жестокий, ехидно скалящийся, лик Линди. Я вздрогнула и несколько секунд жадно глотала воздух. – Не знаю, чем и как Ирика выбила помилование, но она согласилась сделать нечто очень важное, раз Совет Шести Инквизиторов пошел на сделку.

– И что не так, раз это общедоступный факт?

– В открытых источниках указаны лишь те, кто официально участвовал в подписании соглашения. Моего имени там нет. О том, что двадцать пятого августа сорок четвертого года я находилась на архипелаге Шпицбергена известно только тем, кто присутствовал при захвате карги лично. И, раз твоя подружка написала эту дату, то, мы либо знакомы, что сомнительно, ибо ей должно быть лет сто. Либо тот, кто меня знал, передал ей такую информацию. Мелинда хотела, чтобы я это поняла. Вероятно, думала, так я гарантированно соглашусь помочь. Так кто же она такая?

***

Причин отказываться, действительно не нашлось. Скорее их было достаточно, чтобы взяться за дело немедленно.

Во-первых, личное знакомство с Ирикой и взаимная многолетняя неприязнь. В памяти вспыхнули переживания минувших дней, а перед глазами нарисовалась довольная, надменная физиономия феи, гордо стоящей по правую руку от заклятого врага, некогда Искушаемой, Линди. Однажды нарушив баланс, предательница привела мир к самой разрушительной войне в истории. И пусть последняя гнила теперь на проклятом острове Дамнат, первая, вовремя сложив оружие, полностью избежала заслуженного наказания. После преступлений против человечества, Совет Шести Инквизиторов позволил гадине не только возглавить один из пяти кланов лесных созданий, но и пошел на уступку, сделав архипелаг Шпицбергена нейтральной зоной. Ныне это было единственное место, где сверхъестественные силы чудесным образом испарялись, стоило нечистому ступить на остров. Этот дар СШИ благодушно преподнесли всем темным ублюдкам, поддерживающим фашизм. Там они могли не бояться преследования со стороны прочих существ или хотя бы бороться на равных. Но конечно осквернять священный подарок никто не смел.

Факт, что Ирика гуляла на свободе, не отпускал с момента прощения. Я пристально следила за маткой годами, за что и заслужила ненависть всех членов Европейского улья. Я ощущала откровенно-возмущенные взгляды каждый раз, как прибывала на их землю. Тем сильней смущала внезапная гибель могущественного соперника. Стерва так долго облапошивала Искушаемых, что поверить в убийство по неосторожности или из ревности казалось нелепостью. Сомнений не оставалось: смерть старухи не случайна. Ее прикончили намеренно и по заранее спланированному плану.

Вторым аргументом послужил намек с датами. Он привязывал к нам с Ирикой, пока неизвестную, а потому интригующую и вызывающую наибольший интерес, персону. Мелинда прекрасно знала, с кем связалась, а вот я на ее счет предположений не имела. Присутствовать на острове во время разгрома фей девчонка не могла, разве что являлась Пограничником, что категорически исключалось. Наш немногочисленный орден подразумевал общение с каждым его членом. Если бы кто-то решил пуститься с «черным принцем» «во все тяжкие», меня бы давно оповестили. Значит, она приходилась кому-то потомком, что круг подозреваемых не сужало. На поле боя в ту битву находилось много разных существ и со всеми, так или иначе, мы пересекались. Мелинда могла оказаться кем угодно, но факт ее принадлежности к иному миру говорил об одном: отношение к казни старухи она имела едва ли. Только идиот, понимая, кто я, позовет на помощь, будучи виноватым. Это верная гибель, а она умирать не собиралась, но и старалась не ради парня. Все просто. Девчонка по-прежнему хотела раздобыть информацию. Но как?

Последним оставался не столько повод ввязаться в очередную интригу, сколько навязчивое предчувствие. Уверенность, что наниматель больше, чем человек и, сам того не понимая, когда-то станет опасным, не покидала с первой минуты нашей встречи. Безумное притяжение небесно-голубых глаз заставляло забыть обо всем на свете. Оно принуждало погрузиться во тьму, преступить черту, нарушить баланс и выбрать сторону. Обещало то, о чем и мечтать страшно. Вероятно, нечто схожее когда-то испытывала Линди, а потому, пугающая способность смертного влиять на Искушаемых, не давала покоя. Я была обязана выяснить причину дьявольского обаяния. Но для начала предстояло разобраться в запутанном преступлении.

***

Потратив некоторое время на поиски Мелинды, я пришла к выводу, что Вильям прав. Тщательно скрыв пребывание в поселке, его подружка бесследно исчезла: ни упоминания, ни записи, ни единого запаха, воспоминания или энергетического хвоста. Таинственной незнакомки как не бывало. Разочарованно переключившись на следующую свидетельницу, я с легкостью нащупала ведущую к ней нить.

Как и предполагалось, Анезка укрылась в доме Ирики, да так надежно, что встретиться оказалось непросто. Я диву давалась, с чего феям так бережно опекать полукровку, замешанную в смерти их Первосущной. Но все вернулось на места, лишь адвокату стало известно, что девчонка – основной свидетель обвинения. Услышав неприятную весть, наш подопечный помрачнел. Он не подозревал, какой информацией, способной отправить его за решетку, располагала бывшая жена. Но даже откровенное предательство Анезки не убедило парня в ее причастности к преступлению. Может он был и прав: добрая, сердечная девушка сама попала в хитрую ловушку сестер. Но пока она являлась единственной доступной зацепкой, я не собиралась упускать шанс поговорить.

Естественно меня ждали. Слух о приезде безумной «Падальщицы», как феи «ласково» окрестили мне подобных, разлетелся среди нечестивцев в тот же вечер. А о беседе с предполагаемым убийцей им было известно больше, чем мне. Любопытных ушей и любителей приукрасить – в пабе всегда хватало. И все же мое появление на пороге резиденции, вызвало среди ее жителей массовую истерию. Услышав, что я требую аудиенции у будущей Первосущной, чтобы получить дозволение допросить одну из подданных, паники в глазах мерзавок заметно прибавилось. Я же, в свою очередь, с удивлением обнаружила, что наследницы не было и нет. Собираясь жить вечно, самоуверенная старуха никого после себя не оставила. А значит, война за трон была в разгаре. И тут такая неудача. Мало того, что гнусный преступник раскопал и натравил на них Искушаемую, так еще и пожаловала та, что всегда дико ненавидела почившую главу клана.

Испытывая терпение, гадины продержали меня подле ворот около часа. Они до последнего надеялись, что я испугаюсь численного превосходства или устану стоять, психану и уйду. Но упорства мне не занимать. Облокотившись для устрашения на боевую косу, я застыла, будто каменное изваяние. Всем превосходно известно: ни одна душа в темном мире не имеет права отказать Пограничнику. Таков закон и нарушение карается незамедлительной казнью. Выбора у фей не было. Сдавшись первыми, они распахнули ставни.

Я шагнула на территорию замка и обомлела. С таким количеством и качеством охранных заклятий мне не приходилось сталкиваться со времен второй мировой войны. Казалось, твари готовились к вторжению целой армии, и появление одного бойца должно было, как минимум, их оскорбить. Дети Лиеккио так переусердствовали, что я не смогла переступить порог дома. Само собой, разрешения войти мне не дали. Понятно, мы далеко не долгожданные гости в обители нечисти, тем более в угодьях уважаемой и великой матки их мира, но с Искушаемыми так не поступают. Нас боятся и по возможности избегают патовых ситуаций. И раз мерзкие создания пошли на безрассудный шаг, значит, им было что скрывать и чего бояться.