Довольно глупостей.

В дверь робко стучатся мои ученики, ожидающего первого в этом учебном году классного часа, и я киваю им.

Ухожу со школы ровно через сорок пять минут, стараясь как можно быстрее покинуть школьный двор и не попасться никому на глаза.

Андрея дома не оказывается.

***

Первая учебная неделя длится ужасно долго. Несколько дней мне под разными предлогами удается избежать разговора с Артемом. Он часто заглядывает ко мне в кабинет, но я стараюсь загрузить себя консультациями, дополнительными занятиями, и он уходит, увидев, что я занята.

В одиннадцатом классе я веду уроки, глядя в противоположную стену, и стараюсь не замечать настойчивый взгляд Артема. Ближе к концу недели после шестого урока он решительно входит в кабинет.

– Мария Викторовна, можно вас отвлечь ненадолго?

Я занимаюсь с семиклассниками и бросаю быстрый взгляд на дверь. Ребята оглядываются.

– Это срочно? Я занята.

– Очень срочно, – спокойно говорит Артем.

– Артем…

– Я могу изложить вам суть проблемы прямо здесь, – с легким нажимом говорит Артем.

Секунду я медлю, а потом поворачиваюсь к семиклассникам.

– Ребята, дочитайте параграф и сделайте упражнение номер четыре. Я сейчас подойду.

Мы выходим в коридор.

– Я тебя слушаю.

Артем не торопится с ответом. Несколько мгновений просто рассматривает меня с легкой улыбкой.

– Ты говорил, что у тебя ко мне срочный разговор, – нетерпеливо напоминаю я, – Артем, мне правда некогда. Пожалуйста, побыстрее.

Вместо ответа он нежным движением заправляет мне за ухо выпавшую прядь. Я тут же отклоняюсь.

– Ты с ума сошел. Мы в коридоре.

Он озорно улыбается.

– Я скучал. Давай погуляем сегодня? Когда ты освободишься?

Я складываю руки на груди.

– Я сегодня занята до самого вечера и намерена провести его в компании сочинений пятого класса. Но думаю, что Дарина не откажется с тобой погулять.

Секунду Артем изумленно моргает, а потом лицо его светлеет, и он смеется. Звонко и радостно. Он окидывает меня вспыхнувшим взглядом и тихо произносит:

– Буду ждать тебя в старом корпусе.

Через мгновение он добавляет еще тише.

– Не знал, что ты настолько ревнива.

Я не успеваю ничего ответить, потому что Артем мимолетно прикасается к моей руке, а потом стремительно уходит.

После работы собираюсь домой с твердым намерением не задерживаться более нигде.

А потом сворачиваю на черную лестницу, ведущую во внутренний двор.

***

– Посмотри.

Протягиваю Артему черную тетрадь в кожаной обложке. Мы сидим на скамейке в парке, нас окутывает осенний вечер, в небе сияют первые проблески юного заката. Красочная осень тихо и незаметно разворачивает над нами пестрые крылья. Над скамейкой, на которой мы сидим, нависает большой старый клен, и ярко-желтые резные листья мягко падают вокруг.

Артем с любопытством открывает тетрадь и некоторое время изучает текст.

– Это твой рассказ?

Улыбаюсь и киваю.

– Можно прочитать?

– Для этого я тебе его и принесла.

– Здорово, спасибо!

Артем перелистывает тетрадь, а я смотрю на его темные волосы, спадающие на глаза. Неожиданно для себя заглаживаю их ему назад. Он не отрывает взгляда от текста, ловит моё запястье и долго держит его в руке.

На нас медленно планируют листья, потревоженные ветром, запутываются в моем шарфе.

***

Осень и начало зимы пролетает незаметно. Все чаще ношу распущенные волосы после того, как Артем сказал мне комплимент, покупаю ягодный черный чай, пеку булочки с изюмом и корицей, которые ему так нравятся.

К тому времени, как начинаются декабрьские морозы, и школа готовится к новогоднему празднику, мне начинает казаться, что все время, которое я провожу не с Артемом, проходит зря. Начинаю скучать по нему каждую секунду, когда мы в разлуке. Вечера наши становятся все длиннее.

По мере того, как на улице становится все морознее, мы меньше гуляем по улицам и позднее засиживаемся у меня в кабинете.

– Артем не успевает по твоему предмету? – однажды утром спрашивает меня Ольга Александровна.

Я смотрю на неё в изумлении.

– Нет. Напротив, у него все в порядке. Почему ты спрашиваешь?

Невысокая полная женщина, возраста моей мамы, с круглым добродушным лицом слегка пожимает плечами.

– Он часто остается у тебя на дополнительные занятия. Я подумала, может, у него проблемы.

Вечером я передаю этот разговор Артему вместе со своими тревогами по этому поводу. И на следующий день он заваливает полугодовое сочинение.

– Ты с ума сошел! – бушую я, – у тебя в каждом слове ошибка! Ча-ща с буквой «я»! Артем, это первый класс!

В сердцах бросаю ему его тетрадь. Он её ловко ловит, бесстрастно оглядывает исчерканное сочинение. Поперек корявого текста написано моей рукой: «Неудовлетворительно!»

– Ну, теперь-то уж точно ни у кого не возникнет вопросов по поводу дополнительных занятий, на которые я остаюсь, верно? – ухмыляется Артем.

– Ничего смешного! Я теперь могу вывести тебе только тройку за полугодие! Это совершенно не твой уровень!

Артем выслушивает мои возмущения с мягкой улыбкой, провожает меня взглядом из угла в угол кабинета. Потом откладывает тетрадь в сторону и встает из-за стола.

Он встречает меня возле подоконника, теснит к окну и осторожно разворачивает за плечи.

– Да брось, Маша, неужели ты сомневаешься, что я напишу годовое сочинение? – говорит он мягко, – лучше взгляни.

Над школой разливается зимняя вечерняя заря, и пышные, словно сделанные из сладкой ваты облака подсвечиваются изнутри скрывающимся в них закатным солнцем. Лучи вырываются из-за краев облаков ветвистым веером, истаивая в стремительно синеющей выси.

– Правда красиво? Как будто горы вдалеке.

Я слегка вздыхаю и перестаю ругаться. Артем опирается о подоконник по обе стороны от меня, и я чувствую, как что-то трепещет в груди от его близости.

– Перепишешь сочинение хотя бы на тройку, – бурчу недовольно.

Он тихо смеется теплом в мои волосы.

В один из зимних школьных дней я внезапно слышу в коридоре громкие гневные голоса, а потом звук падения и девчачий визг.

Деревянная дверь дребезжит от врезавшегося в него тела. Резко поднимаюсь из-за учительского стола и спешу в коридор. Дверь поддается с трудом. В появившуюся щель я протискиваюсь боком и вижу, что возле моего кабинета собралась чуть ли не вся школа.

Толпа галдит и вопит, подходят все новые ученики, которые подпрыгивают за спинами старших, в надежде разглядеть, что происходит.

– Разойдитесь!

Мой строгий голос тонет во всеобщем шуме, но ближние ряды расступаются. Я протискиваюсь в центр собравшихся и вижу безобразную картину.

На полу между двумя скамьями для отдыха учеников катаются два тела. В них я мгновенно узнаю Артема и Петрунина Якова – его одноклассника. В общей кучи сцепленных тел то и дело мелькают кулаки, колени, пятки. Парни вцепились друг в друга так, что мне становится страшно. Рев толпы, взвизгивания, крики сливаются в один непрерывный звук, и я чувствую накрывающую меня панику.

Несколько старшеклассников кидаются к дерущимся, растаскивают их в стороны. Яков поддается нехотя, а Артем яростно рвется отомстить обидчику, причем, его нисколько не смущает, что Петрунин в два раза превосходит его весом и кулаки у него размером с хороший булыжник.

– Объяснитесь! – рявкаю я в гневе, – что за безобразное поведение?

Петрунин прищуривается, окидывает недобрым взглядом Артема, а потом и меня. Артем одним движением вывертывается из захвата сдерживающих его ребят и тяжело дышит. Под глазом у него припухшая отметина, рубашка лишилась нескольких пуговиц.

– Я вас слушаю, – говорю я уже спокойнее. Толпа вокруг молчит и с любопытством наблюдает. – В чем причина аморального поведения?