— Ну, что ж, давай попробуем установить причину твоего заболевания. — Лора на секунду задумалась. — Румянец, это ясно как дважды два, вызывается сужением сосудов. Согласен? — Я кивнул, но она все же сочла нужным объяснить. — Когда сосуды суживаются, кровь, естественно, с натугой пробивает себе дорогу, а от натуги, как известно, человек краснеет.

Я был буквально сражен столь гениально простым и очевидным доказательством болезненного происхождения моего румянца, которым я так глупо гордился каких-нибудь четверть часа назад.

— А знаешь ли ты, что вызывает сужение сосудов? — спросила Лора, когда я слегка пришел в себя.

Нет, этого я, к стыду своему, не знал, и мне осталось лишь потупить глаза под ее строгим взглядом.

из которой любознательный читатель может почерпнуть кое-какие небезынтересные сведения

— Сужение сосудов, как правило, объясняется избытком холестерина. — В голосе Лоры появились учительские интонации. — Надеюсь, тебе известно, что такое холестерин и из чего он вырабатывается?

Это ее постоянное «надеюсь, тебе известно», когда речь заходила о вещах мне абсолютно неведомых, заставляло меня чувствовать себя не выучивавшим урок первоклассником. Но отвечать что-то надо было, и я промямлил:

— Холестерин… Гм, холестерин. Название явно синтетическое. Какая-нибудь новинка?

Лора закатила глаза, и я понял, что ответ не сходится.

— Холестерин, запомни это, — наставительно сказала она после того, как ее глаза, наткнувшись на невидимую преграду и не сумев преодолеть ее, откатились обратно, — не имеет никакого отношения к синтетике. Это, как бы тебе попроще объяснить, очень гадкое и противное вещество, которое сужает кровеносные сосуды. А вырабатывается оно из мяса.

«Теперь понятно, почему у нас бывают перебои с мясом, — невольно подумал я, — Оказывается, оно идет на выработку этого дурацкого холестерина. И ведь сколько раз писали в газетах о фактах, когда из хорошего сырья делают всякую дрянь, а дело, как видим…» Я не успел до конца додумать свою мысль, потому что Лора неожиданно спросила:

— Признайся, ты употребляешь мясо?

— У-у-употребляю, — пробормотал-я виновато, словно меня уличили в чем-то весьма предосудительном. Наверное, так оно и было, потому что глаза у Лоры снова стремительно закатились.

— Самоубийца! — вскрикнула она минуты через две, которые ей понадобились, чтобы вернуть свои глаза на отведенное для них природой место. — Теперь мне ясно, почему тебе уже сорок семь, хотя когда-то мы были ровесниками. Да, дорогой мой, мясо приближает старость, со скоростью курьерского поезда, — Эту фразу, отметил я про себя, она наверняка вычитала, но вряд ли в брошюре Степушки Хрумкина, — Надеюсь, у тебя хватает ума варить его в несоленой воде?

— Видишь ли, — я окончательно сконфузился под ее пристальным взглядом. — Дело в том, что я никогда не отвариваю ни бифштексов, ни шашлыков, ни свиных отбивных…

Кажется, про отбивные я сказал зря, потому что, услышав название этого популярного блюда, Лора впала в обморочное состояние. Я бросился на кухню за водой. Когда вернулся, она вроде бы уже очнулась. Более того, увидев стакан в моих руках, даже приподнялась со стула.

— Что это у тебя? — в ее глазах стоял неподдельный ужас.

— Обыкновенная вода, — успокоил я ее. — Холодная. Прямо из-под крана.

— Из-под крана?! — Ее тело потрясла конвульсия, но сознания она, слава богу, не потеряла, — Ты что, хочешь отправить меня на тот свет?

Этого я не хотел, хотя Лора своими обмороками, вздохами и закатыванием глаз уже стала несколько утомлять меня.

— Не беспокойся, — заверил я, — Эту воду я пью каждый день, — И для убедительности сделал пару глотков.

— Теперь я вижу, что ты действительно сводишь счеты с жизнью, — сокрушенно покачала головой Лора. — Разве тебе неизвестно, что хлорированная вода служит благоприятным фоном для развития различных неврозов. Один заграничный профессор, я сама читала, обследовал тысячу невротиков, и оказалось, что 99,93 процента из них употребляли водопроводную воду. Неужели тебе не терпится пополнить ряды этих несчастных?

— Что ты, я вполне могу потерпеть, — поспешно ответил я, — Но, прости, не представляю, как можно обойтись без воды.

— Без воды и правда нельзя обойтись, — снисходительно улыбнулась Лора, — Более того, ее надо пить не менее пяти литров в сутки мелкими глотками. Так рекомендуют йоги. Но только… — Она многозначительно подняла палец. — Только ледниковую.

— Помилуй! — Я был несколько ошарашен ее заявлением. — Но, насколько мне известно, в нашем городе нет ледников, не водятся они и в области.

— При желании у нас все можно достать! — отпарировала Лора.

Возразить было нечем, и я смущенно опустил голову.

в которой — наконец-то! — разговор заходит о принципах рационального питания

Когда я поднял глаза, то увидел, что Лора извлекает из своей сумочки колоду листочков, очевидно тоже заполненных цитатами. Увы, теперь мне, кажется, предстояло выслушать целую лекцию.

— Ледниковая вода — важный, но не единственный компонент, — начала Лора, заглянув в снятый с колоды верхний листочек, — в арсенале средств борьбы с различными болезнями, одолевающими человечество в эпоху научно-технической революции. Могу смело утверждать… Это не я могу смело утверждать, а доктор Пращуров, чью концепцию я излагаю, — пояснила Лора и добавила традиционное: — Надеюсь, тебе известно это имя? Ах, неизвестно. Ему вот-вот дадут Нобелевскую, тогда все узнают об этом гениальном человеке. Он хотя и не медик, он — специалист по двигателям, но заткнет за пояс всю академию медицинских наук. В этом ты сейчас сам убедишься. — И она продолжала: — Так вот, могу смело утверждать, что все без исключения болезни — суть побочные продукты цивилизации. Природа не закладывала в генетический код человека ни коклюша, ни инсульта, он приобрел их сам. И приобрел через желудок…

— Вот те на! — не удержался я от восклицания.

Лора отложила листочки в сторону и с превосходством посмотрела на меня.

— Признайся, ты потрясен?

Я кивнул: это было действительно так.

— А ведь как гениально просто! — улыбнулась она, радуясь за неизвестного мне гениального Пращурова. — И между прочим, свое учение доктор Пращуров строит, исходя из дарвиновской теории происхождения человека. Надеюсь, ты слышал о Дарвине?

Тут уж обрадовался я, потому что о Дарвине я слышал еще в школе, и слышал много хорошего. Получив от меня эту информацию. Лора облегченно вздохнула:

— Значит, ты сразу все поймешь. Видишь ли, доктор Пращуров в своей концепции исходит из того, что мартышки, от которых, как это доказано Дарвином, мы произошли, существа сугубо растительноядные. Следовательно, все наши внутренние органы в течение тысячелетий, а может даже и миллионов лет, были ориентированы… Я доступно излагаю?

— Вполне, — откликнулся я, и она продолжала с еще большим воодушевлением:

— Да, наши печенка, селезенка, почки, кишки, а главное — желудок были ориентированы исключительно на растительную пищу — плоды и листья, травку и нежные молодые побеги кустарников и деревьев. Когда же мартышка взяла в руки палку и превратилась в человека, а тот стал с жадностью поедать меньших своих братьев, — Тут Лору всю передернуло, — Понимаешь, о ком я говорю? — В ее глазах стояли слезы, — Да, да, меньших наших братьев — барашков, теляток, поросяток, гусяток, утяток…

— Цыпляток табака, — подсказал я.

— Правильно, — кивнула Лора. — И еще многих-многих разных птичек, рыбок и зверюшек, то не приспособленные к такой варварской пище внутренние человеческие органы стали давать сбои, выходить из строя. Так начались болезни. Правда, природа снабдила организм человека изрядным запасом прочности, и он переработает и твой бифштекс, и шашлык. — Она с саркастической улыбкой посмотрела на меня, — Но с какими издержками! Питаться трупами животных — да, да, все эти бифштексы и шашлыки — суть трупы — это все равно что заправлять «Жигули» топливом, предназначенным для самосвала, — У Лоры, я знал, машины не было, так что сравнение наверняка принадлежало специалисту по двигателям, — Конечно, какое-то расстояние — несколько метров или даже километров «Жигули» проедут и на несвойственном для них горючем, но затем мотор начнет чихать, глохнуть и в конце концов выйдет из строя.