- Отъелась я здесь, на Серафимкиных яблочках, - пояснила это происшествие русалка и важно похлопала себя по упитанному животу.

Была она созданием весьма дородным и, говоря откровенно, весьма немолодым. Когда-то ярко-зелёные волосы теперь уже изрядно поседели. Изумрудный цвет глаз потускнел и поблёк. Щёки побледнели, сморщились и немножко обвисли. Чешуя шелушилась и осыпалась нещадно. Да и хвост плоховато двигался, со скрипом. По всему видать, от ревматизма. А может, от подагры, кто его там разберёт.

- Хочешь, угощу? – русалка покопалась среди ветвей, открутила от черешка румяный сочный плод и щедрым жестом протянула его Веньке.

- Ах ты, рыбья нечисть! Щучий пузырь! Акулья пасть! – послышалось сзади, с крыльца, - Кыш с моей яблони! Пошла вон!

Мимо Венькиного уха копьём просвистела длинная метла и, запутавшись в ветвях, повисла высоко над землёй.

Венька обомлел и обернулся.

Позади него топотала ногами и грозила кулаком в сторону яблони вся растрёпанная и раскрасневшаяся от гнева бабушка Сима.

Глава 15. Молодильные яблочки.

- Не очень-то они, твои яблоки, помогают! - русалка показала Симе зелёный язык, швырнула в неё огрызком и быстро спряталась за толстым суком.

- А что ж ты их жрёшь, как прорва, без меры?! – крикнула Сима русалке в ответ.

- Витамины! – веско парировала Агриппина Селивёрстовна и, вертя хвостом, уползла в безопасное место, вглубь кроны.

- Витами-и-ины…, - проворчала Сима, обращаясь уже, скорее, к Веньке, - Врёт она всё! Помолодеть, видишь ли, хочет, русалка-ветеранка! Рыбка-пенсионерка! Престарелая макрель!

- А-а-а!!! – догадался Венька, - Яблочки-то…

- Ну, конечно! Молодильные они! У меня они все наперечёт. Я из них и компот себе варю, и сок отжимаю, и масочки всякие делаю. Знаешь, если на мелкой тёрочке натереть, на салфеточку положить и… впрочем, тебе рано ещё, не нужно. В общем, кожа после этих масочек – м-м-м-м-м…

Сима легонько похлопала себя ладонями по щекам, демонстрируя, какое у неё молодое и упругое после молодильных яблочек стало лицо.

- Это ж как драгоценность, на вес золота! А она всё тырит и тырит, тырит и тырит, управы на неё нет!

- Мне разрешено! – прозвенело колокольчиком с высоты, из яблочной кроны.

Надо сказать, что голос у русалки, в отличие от её внешности, был очень молодой и весьма приятный.

- Кем это тебе разрешено, сомий плавник, карпова икра, головастик недоделанный?

- Ты, бабка Сима, не ругайся. Особенно при мальце. А разрешено Горынычем. Кем же ещё?

- Ну, да, - мрачно кивнула Сима, - Он один тут у нас печати на всё шлёпает и разрешения раздаёт.

- У меня и справка есть! С подписью и гербовой печатью, как полагается!

Совершенно от этой своей печати осмелев, тётя Груша перелетела чуть пониже, уселась на длинную крепкую ветку и принялась раскачиваться на ней, как на качелях.

- Ля-ля-ля, - беспечно напевала русалка, дирижируя сама себе рукой с зажатым в ней яблоком, - Ля-ля-ля! Ля-ля! Тру-ля-ля!!!

За те несколько минут, что Агриппина Селивёрстовна скрывалась среди яблоневых веток, с ней произошла буквальная метаморфоза и явное преображение. Теперь её макушку украшал правый Венькин кед кверху подошвой. Нахлобучен он был на манер царской короны. Очевидно, обувка не налезла русалке на хвост, потому она и приспособила её на голову. Свисавшие с кеда шнурки обвивали русалочью причёску и уши и были завязаны у неё под подбородком на маленький игривый бантик. Вид её при этом был весьма самодовольный и надутый от гордости.

- Ну, её, охальницу. Тьфу. Идём отсюда, - раздался вздох над Венькиным ухом, - У нас ещё де-е-ел!!! Воды вскипятить, пшено перебрать, муку сквозь сито просеять.

Удивлённый Венька обернулся и ахнул. Перед ним стояла печально-серьёзная и чем-то очень озабоченная Фима. Волосы её были аккуратно прибраны под косынку, фартук разглажен. В руках она держала небольшую плетёную корзинку.

- Пойдём Корябу проведаем. Поможешь мне.

Глава 16. Коряба.

«Когда ж она уймётся с этими своими раздвоениями? – с досадой подумал Венька, - Не уследишь за ней. То мётлами швыряется и бранится, как извозчик. То какие-то Корябы у неё. Помогай ещё ей, видишь ли. Сказать, что ли, что живот болит?».

Но Фима не Сима. Она своё дело знает. Её на мякине не проведёшь.

Крепко схватила она Венькину руку – боялась, наверное, что он вырвется и убежит. Но бежать Веньке было некуда. Да он и не собирался, если честно. Просто не очень хотелось ему с Фимой куда-то идти. Скучно с ней. С Симой-то веселее, хоть и опасливо немножко.

- Снеслась, поди, уже, Коряба-то, - объяснила Фима, не выпуская Венькиной руки, - Надо яиц для омлета набрать. Если получится, конечно.

Для омлета – это хорошо. Омлет Венька очень даже любит.

- А куда мы идём-то?

- Да вот, в сарайчик. У неё там насест.

Вместе они обогнули яблоню, прошли между грядками с капустой, завернули за смородиновый куст.

- Сейчас-сейчас, - приговаривала Фима, - Тут недалеко.

- Ко-ко-ко-о-о-о-о, - подхватило где-то рядом, внизу, под самыми ногами, - Ко-ко! Ко-ко-ко-о-о!!!

На вытоптанной площадке перед ветхим, покрытым соломой сараем важно расхаживала рябая курица - кривобокая и вся какая-то неухоженная и пыльная. Та самая, которую Венька видел в день приезда.

- Ну, давай, что ли. Приступай, - Фима протянула Веньке свою плетёную корзинку и повернула прочь, - А я пошла опару ставить. Гости сегодня у нас. Надо уважить.

- Ко-ко! – курица проводила Фиму красным сердитым глазом, покосилась на Веньку и задумчиво поковыряла землю длинным хищным когтем, - Ко-ко! Ко-ко-ко!!!

Как приступать и с какой стороны к этой ощипанной Корябе подъехать, Венька не имел ни малейшего представления. Он попытался обойти её с боку. Курица встопорщила перья и громко, по-змеиному, зашипела, нацелив на Венькину босую ногу свой могучий, как у ястреба, клюв.

- Ишь, ты! – сказал Венька и попробовал зайти к ней в тыл с другого фланга.

Коряба подпрыгнула высоко в воздух, растопырила в стороны крылья и загородила своим телом подступ ко входу в сарай.

- Ты что? – растерялся Венька, - Совсем спятила? Сбрендила? Сошла с ума? Белены объелась?

Услышав такие в свой адрес оскорбления, курица моментально перешла из обороны в яростную атаку. Мелко перебирая ногами и пригнув низко к земле тонкошеюю голову, она чуть ли не по-пластунски быстро поползла в Венькину сторону.

- Но-но! – в испуге прикрикнул на неё Венька, - Но-но-но!

Но курица не лошадь. На неё такие понукания воздействия не имеют.

- Ко-ко! Ко-ко-ко-о-о-о-о-о!!! – издала Коряба грозный боевой клич и, похлопывая себя по бокам крыльями, пошла на Веньку тараном, как бронированный танк.

Тут уже у Веньки коленки подкосились окончательно, и он осел на землю, судорожно шаря вокруг себя руками. Чем бы таким эту агрессоршу остановить? Что бы в неё этакое запульнуть и бросить?

Венька нащупал в кармане твердобокий плод и вспомнил про тёти-Грушино угощение. Молодильное яблоко!

Бамс! – полетело яблоко прямиком в куриную голову.

Фр-р-р-р-р!!! – истерично захлопала крыльями Коряба и…

И тут случилось неожиданное.

Вместо того, чтобы упасть недвижно или хотя бы попытаться Веньке отомстить, курица вдруг вцепилась когтями в это яблоко, как в драгоценный подарок. Обхватила его любовно крыльями. Навалилась на него всем телом, прижала к земле.

- Кво-о-о-о-о-хо-хо!!! – довольно заквохтала Коряба, отщипывая клювом здоровенные куски и поглощая их с жадным аппетитом, - Кво-ко-о-о-о-хо-о-о-о!!!

Похоже, она совершенно забыла и про Веньку, и про сарай, и про свою с таким рвением оберегаемую кладку.

«Вот ведь женщины! – неодобрительно подумал Венька, - Только бы им молодиться!».

Впрочем, ему это было только на руку.

Стараясь ступать совершенно бесшумно, он обошёл увлечённую яблоком Корябу и тихонько проскользнул в сарай.

Поначалу-то он там вообще ничего не заметил. После яркого дневного света царивший в сарае полумрак показался особенно глубоким, тёмным и безжизненным. Пахло сухими дровами, сеном и тёплым куриным помётом. Едва шуршала солома под ногами. Сквозь рассохшуюся щелястую крышу пробивался широкий и яркий луч.