И Венька посылает поцелуи им в ответ. И ворочается под своим слишком жарким для лета одеялом. И кувыркается, и подпрыгивает, и мысленно жонглирует разноцветными мячами. Веселится и потирает в предвкушении пухлые руки.

Близкое лето уже не кажется ему таким тоскливым, а каникулы – беспросветно-бесцветными и безнадёжными. Что-то ждёт Веньку впереди… какие-то мётлы, курицы, неизвестные дали, ухабы и волшебные приключения. И в этих приключениях обязательно будут загадочные Фима и Сима, и дремучий лес, и учёный домовой, и молодильные яблочки, и непонятная русалка, которая почему-то на ветвях…

- Полетаево… Сима… Фима…, - бубнит сквозь дрёму Венька, - Фима… Сима… Полетаево… какие смешные названия и имена…

С тем и уснул.

Глава 3. Чемоданное настроение.

На следующее утро Венька проснулся с весёлым чемоданным настроением. А какое ещё может быть настроение, если прямо посреди комнаты развалился, вальяжно откинув крышку, старый, оббитый на углах чемодан. А из чемодана во все стороны свисают носки, штанины брюк, рукава свитеров и футболок, шнурки от кед и кроссовок, всякие махровые и вафельные полотенца и ещё в придачу носовые платки. И мама бегает вокруг, суетится, всё время что-то подкладывает и подсовывает внутрь.

- Резиновые сапоги на случай плохой погоды, - бубнит себе под нос мама, курсируя от шкафа к чемодану и обратно, - Сандалии на случай хорошей. Панамка на случай хорошей погоды. Шерстяная шапка на случай плохой. Куртка на синтепоне на случай…

Венька сидит у окна, подперев руками наползающие на глаза щёки, и мечтает, чтобы плохой погоды не было никогда вообще, зато хорошая чтобы была всё время.

- Шорты на случай хорошей погоды, - продолжает суетиться мама, - Непромокаемые штаны на случай…

- Урагана, тайфуна, цунами, смерча, шторма, бурана и землетрясения двенадцать баллов по шкале Рихтера, - поспешил вставить веское слово папа. Он как раз с вокзала вернулся, где для Веньки билет на поезд покупал, - Ты что, ребёнка на Северный полюс собираешь? Или в кругосветную экспедицию вместо Фёдора Конюхова? Как это всё поместится в чемодан?

- Можно взять другой, побольше. Ты билет купил?

- Верхняя полка! – папа достал из кармана длинный, розового цвета билет и гордо, как первомайским флажком, помахал им в воздухе, - Плацкартный вагон!

- Верхняя полка! – запричитала мама, - Упадёт! Расшибётся! Проголодается! Заблудится! Растеряется! Потеряется! Испачкается! Замёрзнет! Пропадёт!

- Не пропадёт, - заверил маму папа, - Мир не без добрых людей. Поднимут. Помогут. Поддержат. Накормят. Обогреют. Проводят. Найдут. Отряхнут. Приведут. Встретят.

- А кто? – робко подал голос Венька, - Кто встретит-то? И как я их узнаю?

Мама охнула и чуть не села мимо табуретки.

- Забыли!

- Забыли?! – не понял Венька и тоже, вслед за мамой, испугался неизвестно чего.

Адрес забыли? Фамилию? Внешние приметы?

Дожили! Отправляют родного сына неизвестно куда и к кому. Надоел им, наверное, Вениамин Иванович. Решили от него избавиться – раз и навсегда. Как в сказке про Гензель и Гретель. Увёл их отец в лес, и там бросил. А хитрая ведьма заманила детей в свой пряничный дом и чуть не съела. «Чуть», конечно, не считается. Но всё равно боязно и опасно. Вон какой Венька пухленький и аппетитный, как ватрушка. Вдруг тоже попадёт прямиком к старой злой ведьме. И съест его ведьма – даже косточек на память не оставит.

- Фиме сообщить про Вениамина Ивановича забыли! Когда поезд-то?

- Послезавтра. В девять утра.

- Не успеем! Письмо не дойдёт… а телефон? Какой там у них номер?

- Какой телефон? – присвистнул папа, - В такой глухомани? Там даже электричество ещё не провели.

- А как же? Что же? Куда же? – дрожащим голосом спросила мама.

Тут Венька до того перепугался, что даже забрался под стол.

- А голубиная почта на что? – веско сказал папа и Веньку из-под стола за шиворот достал.

Глава 4. Голубиная почта.

Про голубиную почту Венька что-то такое слышал. Только не помнит, что именно. Вроде как в доисторические времена голуби письма, газеты и всякие счета из жэка разносили заместо почтальонов. И телеграммы доставляли быстрее любого телеграфа. А в Англии даже состояли на службе Её Королевского Величества.

Только вот Венька, хоть он и Иванович, никакое не Величество и пока ещё даже не король. И голубей у него на службе нет. А если б и были… На что им, скажите на милость, марку приклеивать – на лоб? Или на нос? А письмо куда совать - под крыло? Так им же, голубям, крыльями махать надо, письмо выпадет. В клюв? Опять-таки – голубю есть-пить полагается. Вот увидит голубь лужу или крошки какие, откроет клюв и сразу же письмо-то – раз! - и потеряет.

- Для начала надо текст написать, - деловито сказал папа и вырвал из записной книжки листок белой бумаги. Потом согнул его пополам, потом ещё раз пополам, потом оторвал от этого пополама крохотный клочок, не больше спичечного коробка, - Ну?! У кого тут каллиграфический почерк?

Венька отвёл глаза и принялся беспечно насвистывать. Вроде как его, Вениамина Ивановича, тут вообще нету. Хотя на самом деле все знают, что он есть и что почерк у Веньки – ой-ой-ой какой. Никакие Фима с Симой не разберут. Потому что Венька пишет как курица лапой и к тому же с орфографическими ошибками.

Мама – та скромно потупилась. В школе она была лучшей ученицей и ошибок не делала никогда. Да и почерк у неё красивый – ровный, круглый, буковка к буковке. Только вот буковки эти - размером с блюдце каждая. И на папином листочке вряд ли поместится даже одна.

- Всё приходится делать самому! – сказал папа.

Гордо так сказал: мол, куда ж вы все без меня, знаменитого каллиграфиста, почерковеда и чистописателя.

- Ну, что в сим послании напишем?

- Обязательно надо номер поезда указать, и вагон, и что Веньку зовут Вениамином, - принялась загибать пальцы мама, - И фамилию тоже, вместе с отчеством. И как он выглядит. Что глаза у него голубые, а волосы…

Мама внимательным, изучающим взглядом оглядела Веньку с головы до ног. Вроде как первый раз его увидела и хотела запомнить получше.

- Волосы тёмные, рыжеватые такие слегка. На носу веснушки. Щёки круглые и большие. Уши…

- Ты будто фоторобот составляешь, - сказал папа, - Из серии «Их разыскивает полиция».

- Ну, должны же его как-то идентифицировать, - произнесла непонятное слово мама, - Чтоб не перепутать при встрече. Значит, уши такие лопухастые.

- Ничего не лопухастые, - обиделся Венька и прижал свои уши к голове руками, - Уши как уши.

- Уши как уши, - согласилась мама, - Руки как руки. Ноги как ноги. И кто, скажи пожалуйста, тебя по такому описанию узнает? Надо написать, какой рост…

- И вес, - подсказал папа, - И размер ботинок. И талии обхват. Его ж с линейкой встречать будут. И с весами.

- Дату! – вдруг истошно завопила мама, - Обязательно надо дату написать. Число и месяц. Когда он туда приезжает. Чтобы точно встретили, не забыли. И ещё что на мёд у него аллергия. От сметаны сыпь, а от грибов желудочное расстройство…

- Всё ясно, - поставил точку папа, - Значит, действовать будем так!

Он достал из кармана огрызок замусоленного карандаша. Прижал ногтем большого пальца свою бумажку.

«Вениамин Иванович, - мелко вывел папа, будто бусины по полю рассыпал, - Понедельник. Встречайте».

- А как же…, - попыталась заспорить мама, - номер вагона… лопухастые уши… на мёд аллергия.

- Вагон как-нибудь найдут. Уши у него вполне нормальные. А про аллергию…, - папа взял пинцет, аккуратно, словно фармацевт в аптечной лавке, поднял крошечное письмо в воздух и потряс им перед маминым носом, - Про аллергию и про мёд не поместилось.

Глава 5. Сарафанное радио.

После того, как письмо было готово, папа вышел на балкон, накрошил хлеба и закричал призывным громким голосом:

- Цыпа-цыпа-цыпа!

На его звонкий клич слетелись все: галки, грачи, утки, вороны, сороки, сойки, ласточки, стрижи, воробьи, синицы, трясогузки, парочка скворцов и три незнакомые птицы сомнительного пёстрого окраса.