Сима опять, как давеча, оттолкнулась пяткой от пола. Поднялась на полметра в воздух, протянула Веньке руку. Но тут…

- Ква-ква! Ква-ква-ква!! Ква-ква-ква-ква-ква!!! – раздалось откуда сверху, со стены.

- Это что же? – спохватилась Сима, - Неужто уже девять часов? Пора до ветру и спать укладываться.

Глава 7. Часы с квакушкой.

- Только, чур, я до ветру первая! – Сима озорно показала Веньке язык и резво выскочила вон из комнаты.

- Ква-ква…, - неодобрительно раздалось оттуда же, что и в первый раз.

Венька поднялся с лавки и пригляделся. Высоко на стене, под самым потолком, висели небольшие часы с болтающимися под ними гирями. На первый взгляд – обычные ходики. Такие, что имеются в любой деревенской избе. У них ещё прямо над циферблатом бывают маленькие дверки, каждый час они раскрываются, и наружу выскакивает крохотная птичка-кукушка.

- Ку-ку, - обыкновенно говорит кукушка, мол, спать пора. Или, наоборот, просыпайтесь, граждане, солнце на дворе, работа вас ждёт, никак не дождётся.

Только вот при ближайшем рассмотрении оказалось, что из окошка Симиных ходиков вместо кукушки выставила голову здоровенная, коричневато-зелёная, вся покрытая волдырями жаба. Она важно раздувала бока и выстреливала своим узким длинным языком, доставая им до часовых стрелок. Стрелками же для часов служили две ощипанные камышины разновеликой длины. Циферблат представлял из себя огромный и обгрызенный по краям лист кувшинки с кривыми цифрами, процарапанными ржавым гвоздём. Да и гири были не гирями вовсе, а свинцовыми грузилами – из тех, что прицепляют к леске рыбаки.

- Ква-ква-ква, - уставившись на Веньку водянистыми глазами и свирепо осклабив широченную пасть, напомнила жаба, - Ква-ква, ква-ква-ква-ква.

Венька в испуге попятился и…

- Ты ж хоть смотри, куда идёшь-то!

Посреди комнаты стояла бабушка Фима в своём чистеньком фартучке, привычном сером платье и с метлой в руке. На неё-то Венька и наткнулся с размаху спиной. И как это она так тихо вошла, что он не заметил?

- Опять всякая нечисть в доме, - скорбно произнесла бабушка Фима, - А ну, кыш! Брысь, проклятая! Пошла вон!

Она взмахнула своей метлой, пытаясь дотянуться до жабы. Но ходики висели слишком высоко, под самым потолком – Фиме никак не достать, даже метлой. Она подпрыгивала, кряхтела, тянула вверх худенькие ручки, тыкала в направлении часов своим орудием. Безрезультатно.

- Ква-ха-ха! – издевалась над её бесплодными усилиями жаба, насмешливо свесив со своей приступочки безобразную голову, - Ква-ква-ква-кха-кха!!!

- Изыди! – умоляла её снизу Фима, - Не доводи до греха, окаянная!

- А вы бы, как Сима, - предложил ей Венька.

- Что… как… Сима…, - еле слышно, одними губами, пролепетала бабушка Фима.

Кровь начала отливать от её лица. Щёки побледнели. Дышать она стала тяжело и редко – по всему видно, что собралась грохнуться в обморок.

- Вот так! – совершенно не заметив Фиминого состояния, Венька привстал на цыпочки и раскинул в стороны руки, как приготовившийся к взлёту самолёт, - Вот так Сима – р-р-раз-з-з!

Венька зажужжал, заревел, как настоящий аэроплан, побежал нарезать круги по комнате, постепенно сужая их вокруг Фимы.

- Потом вот так! – он часто-часто замахал руками, крепко прижав локти к пухлым бокам, - Потом…

Венька подпрыгнул – невысоко, на сантиметр. Выше он и не умел. Но зато очень громко. Взвизгнули половицы. Задребезжала на столе не убранная после ужина посуда.

- Я вообще-то не очень…, - честно признался Венька, - Сима лучше летает. Она и меня обещала…

- Ка-а-ак?! – ахнула Фима.

- Ква-а-а-а-ак!!! – жаба истошно заорала, неожиданно вывалилась из часов прямо на пол и грузно поскакала к двери, на выход.

- Ну, вот, сама ушла, - обрадовался Венька и обернулся к бабушке Фиме, - А вы переживали и волновались…

Но бабушка Фима уже совершенно не волновалась и ни о чём таком не переживала. Она тихо и смирно лежала посреди комнаты на коврике – в спокойном и аккуратном бездыханном обмороке.

- Ой! – страшным криком закричал Венька, - Ой-ой-ой!!! Помогите! Караул! Сима, на помощь!

Он стал носиться по дому из угла в угол, мучительно соображая и прикидывая, что ему делать, за что хвататься и как теперь бабушку Фиму в чувства приводить и спасать. Искусственное дыхание? Так Венька не умеет. Водой её как следует из ведра облить? Но откуда взять ведро? И воды простой нигде не видно. На столе только морс, и квас, и сладкий шиповниковый отвар. Ситуация складывалась критическая. И помочь здесь могла только Сима. Но она-то как раз всё не шла и не шла.

«Сима же до ветру отлучилась! – вспомнилось вдруг Веньке, - А ветер, он где? На улице, конечно!»

Тут Венька храбро поддёрнул штаны и бросился из избы, громко хлопнув за собой дверью.

На улице, и правда, бушевал и свирепствовал ветер.

Глава 8. Буйный ветер, сумасшедший дом.

Лишь только выскочил Венька из дому на крыльцо, ветер набросился на него зверем, ослепил, оглушил и надавал изрядных шлепков, тумаков и подзатыльников.

Никогда ещё Венька не видел такого могучего, разъярённого урагана. От его порывов дом весь дрожал и ходил ходуном. Низко мчались мрачные тучи. Всё живое спешило спрятаться и расползтись по щелям и укрытиям.

- У-у-у-и-и-и, - скулила, завывала и повизгивала буря.

Ветер гнул к земле и трепал макушки деревьев. Поднимал с земли сучья и листья, закручивая их в шальной стремительной воронке. Швырялся песком и мелкими камушками. Одним словом, хулиганил и шалил.

- Сима! – сложив ладони рупором, крикнул в бурю и сгущающуюся темноту Венька, - Си-и-и-ма-а-а!!!

- И-и-и-а-а-а!!! – передразнил Веньку ветер.

- Си-и-и-ма-а-а!!!

Ветер зло хлестнул его по щеке, потом по другой, взъерошил на голове волосы, забрался под футболку и ледяной рукой сдавил грудь.

- Си-и-и-ма-а-а!!! – задыхаясь от холода и ужаса, ещё раз крикнул Венька.

Никто ему не ответил. Лишь жалобно скрипела старыми сучьями яблоня. Да испуганно шуршали листьями кусты. И над всем этим летала, хохотала и залихватски свистела буйная разбойничья стихия.

И что теперь Вениамину Ивановичу прикажете делать? Сзади, в доме, валяется в обмороке странная, по всему видать сумасшедшая, старушка. Ещё одна, полоумная, улетела, видать, вместе с ветром. Где теперь её искать? Кого позвать на помощь?

- Си-и-ма-а, - в последний раз, без всякой уже надежды, проблеял Венька.

И повернул обратно, в дом. Там хотя бы тепло, топится печка. И пироги остались на столе. И ещё чуток недоеденной простокваши. И в кувшинах настой шиповника и сладкий морс. Боязно, конечно, из-за этой падучей старушенции. Зато сытно. Хоть и страшно. Но ведь аппетит – он же страха сильней.

Дрожа всем телом и глотая горькие слёзы, Венька проскользнул с крыльца в сени. Спотыкаясь в полутьме, добрался до двери в горницу. Взялся за латунную, в форме диковинной птицы, ручку и…

- И чем тебе моя Анфиска не угодила?

- Чем-чем, всем!

Из-за двери доносились голоса. Разговаривали двое. Венька в оцепенении замер и прислушался.

- Ты, гляжу я, неженка! Чуть что, сразу в конвульсиях!

- А что, нельзя?

- Кому и можно, а тебе заказано!

- Чего это?

- Мальчонка-то, похоже, припадочный - в тебя.

- Ты его как будто чему хорошему научишь!

- Уж я научу!

- Тоже мне, профессор!

- Я-то профессор! Можно сказать, академик! А вот ты…

- А я тогда доцент!

- Чего-о-о? Ха-ха-ха! Доцент – гони процент!

- Глупости говоришь! Вечно у тебя – то кисельная река, то простоквашные берега!

- А у тебя одни опарыши на уме!

- Не опарыши, невежда! А опара! По-вашему, простонародному, квашня. Её, значит, заранее, готовят. Для теста. Сначала, значит, муки берут, дрожжей маленько…

- Зануда ты!

- Я зануда?! А ты скоморох ряженый! Фуфела! Паучья сныть!

- Слов-то где таких понабралась, серый рваный чулок!