Тлакатль хлопнул в ладоши, служки тут же принесли мне кувшинчик с чистой водой, блюдо с несколькими лепешками и какой-то зеленью.

– Отдыхай, – вежливо кивнул жрец и направился к выходу.

А я… Я вошел в указанную дверь, загнал догорающий факел в какую-то щель, нашел циновку, уселся на нее, поел, попил от души, потом закутался в многослойный плащ – и улегся спать в почти полной темноте и тишине.

Божечки мои, как же мне было хорошо! Это оказалось просто райское место. Служек из комнаты не не видно и не слышно, так что мне казалось, будто я здесь один во всей вселенной.

Как мне и хотелось.

…Под землей, как известно, утро не наступает. Наверняка я проспал часов десять, а то и двенадцать. Потому что проснулся чрезвычайно отдохнувшим. В комнате стало немного теплее: видимо, в этом подземелье есть вентиляция, и к нам проникал нагретый солнцем воздух. Что ж, это прекрасно! Здесь можно жить, вообще не вылезая на поверхность!

Возле меня стояло блюдо со свежей едой. Это что значит? Ко мне кто-то заходил, пока я спал? Так!.. Мне это не нравится. Но перекусил я всё равно с огромным аппетитом.

В моей комнате царила практически полная темнота. А вот из коридора явно заметны отблески света. Собрав «посуду» я осторожно подкрался к дверному проему. Там, у самого выхода, в специальном очаге ярко полыхал целый костер, вокруг которого расселись человек шесть. Дым бодренько улетал куда-то к потолку и исчезал в складках камней. Да, здесь явно есть проходы для воздуха.

– Ну, выходи, не стесняйся, – вздрогнул я от кряхтящего голоса, заполнившего своды зала. – И здоров же ты спать… владыка! Заждались уже тебя.

…Мы сидели вокруг костра и курили. Черт, я впервые за семь с лишним лет в этом мире курил! Четлане такой формой расширения сознания не увлекались, у сапотеков как-то не довелось… а в Чололлане – уже на второй день. Нет, никакой трубки по кругу. Без этих ваших голливудов. У каждого жреца имелась своя крайне индивидуальная глиняная трубка, мне тоже выделили из запасов. Мою долго освящали всякими ритуалами, капнули кровью из моего же пальца. А вот курительную смесь готовили одну на всех, потом затабачили трубки, раскурили. Я некурящий вдвойне: ни в той, ни в этой жизни подобной гадостью не пользовался. Поэтому вдыхал крайне осторожно, стараясь, чтобы в легкие особо не попало. Но меня всё равно скрутило, в груди начало царапать. Я долго не мог вдохнуть, а потом люто закашлялся… Но через пару вдохов моя голова поплыла, покачиваясь на волнах истончившейся реальности. Нет, ничего похожего на приход в храме Медработника… Просто расслабляющий туман окутал меня. Сделал жизнь приятнее и проще.

– Я знаю, что у тебя много вопросов, Хуакумитла. Но у меня они тоже есть. Будем задавать их друг другу. Идет? – спросил старый жрец. Я взвесил все многочисленные за и против… и степенно кивнул. – Тогда ты первый?

– Мы в храме, – уверенно заявил я. – Я видел огромную стену. И его не построили внутри холма. Нет!.. Это холм появился над храмом. Расскажи мне, благочинный, как так вышло?

– Всё верно, – улыбнулся жрец. – Не только храм. Под холмом – целая пирамида. Десять-двенадцать поколений назад о ней знали все в городе. Все в восточной долине. Возможно, даже и в западной долине не было столь великого храма.

– Такой храм построили шикаланки? – изумился я. Пожалуй, чересчур театрально.

– Почему шикаланки? – прищурился Тлатольчи.

– Ну… Мне княжич… Ичтакауэка мне рассказал, что еще при тольтеках тут поселились шикаланки, построили города, возвели храмы. А потом уже пришли дикари из Чикомостока и порушили их города. Только ваш не стали. Назвали Чололланом и стали править.

Жрецы тихонько засмеялись, переглядываясь.

– Мальчик, – ласково пояснил коллегам старик. – Откуда ему знать. Да и зачем молодым это знание… Хуакумитла, княжич тебе почти не соврал. Шикаланки пришли сюда от северного моря еще при тольтеках. И города они строили. Но только одно неправда. Этот город уже стоял, когда сюда пришли дикие шикаланки. Он стоял, когда в восточную долину приходили другие завоеватели, имена которых давно забыты. Они уничтожали города, строили новые. Но только не наш Чололлан. Ибо это самый древний город восточной долины! Он стоял всегда. Он принимал и впитывал в себя всё новые племена, которые селились в этих благодатных местах. И всегда этот город защищал великий древний храм, в котором жил великий бог.

Жрецы закрыли лица руками.

– Наш бог. Который тогда носил другое имя.

– Ничего себе… – ошарашенно прошептал я, роняя трубку.

– Шикаланки тоже пришли и приняли нашего бога. Они разумно захотели увеличить свою силу силой могучего и мудрого бога. Не они первые…

– Но они последние, – проникновенно закончил я.

– Верно, – вздохнул Тлатольчи. – Народы из Чикомостока оказались иными. Они шли со своими именами и своими богами. Чолольтеки не стали уничтожать город – слишком он был ценным, слишком богатым. Тогда они сделали его своим, дав городу свое имя – Чололлан. Но их бог Кетцалькоатль, что вел чололтеков вперед, заявил им, что его людям не нужна иная сила и иная мудрость, кроме его собственной. И дикари напали на древний храм. Они изгнали жрецов, разобрали храм, чтобы построить пирамиду Кетцалькоатлю, а на старом месте насыпали холм. И велели всем забыть об этом месте и об этом боге. И бог ушел.

Старый жрец вытряхнул прогоревший табак. Помолчал.

– Чололтеки не знали, что разрушенная ими пирамида – это только часть храма. Потому что до шикаланков на этом же месте храм нашему богу строил другой народ. А до него – еще один. Здесь пирамида стоит на пирамиде… А жрецы были изгнаны и перебиты не все. И те, кто выжил, поддерживают место Укрывшегося Бога, заботятся о нем. Надеясь, что он вернется.

И мы долго молчали. Только служки подкидывали новые полешки в огонь.

– А что вы меня хотели спросить? – нарушил я, наконец, тишину.

– Да, Хуакумитла, – словно очнулся старик. – Что ты знаешь о дымящихся горах?

Что? Они спрашивают меня про вулканы? Я уточнил.

– Да, о них, – кивнул Тлатольчи. – Ты не мог их не видеть: Дымный Холм, Спящая Женщина и Тлалок на западе и Госпожа Синей Юбки на востоке. Есть и меньшие, но эти – самые великие.

– Ну, – протянул я, вспоминая редкие просмотры «Дискавери». – Это горы, которые хранят в себе невероятный жар. Такой жар, что могут расплавить камень. Озеро такого расплава живет в его недрах многими поколениями. Но иногда жару становится тесно внутри – и он прорывается. Дымящаяся гора раскалывается. Часто на вершине, но иногда и в нескольких местах. Происходит…

Я вдруг понял, что не знаю слово «взрыв». Не только на науатле, но и по-четлански.

– Словно в холодную воду кинули раскаленный камень. Шум, брызги, жар, осколки во все стороны летят. Гора выбрасывает дым в небо, и то чернеет. Иногда на много-много дней. От черного неба даже холода могут наступить. А из жерла вытекает расплавленный камень. Он медленными реками стекает вниз и сжигает всё на своем пути. А с неба падает пепел. И покрывает всё толстым слоем. Позже, спустя годы, этот пепел станет плодороднейшей землей. Но сначала он уничтожает всё живое…

Я так сосредоточился на своих воспоминаниях, что не особо смотрел на своих собеседников. А, когда, наконец, глянул, то увидел перепуганные лица. Даже старый Тлатольчи выглядел потрясенным.

– Скажи нам, владыка: а в твоей земле нет таких гор?

– Нет, – пожал я плечами.

– А в Стране Облаков?

– Кажется, тоже нет.

– Тогда откуда ты всё это знаешь? – полушепотом спросил Тлатольчи.

А действительно! Откуда дикому индейцу знать о том, что в его родном краю никогда не случается? У него-то нет среднего общего образования. И кабельного телевидения тоже нет.

«А! – махнул я рукой. – Буду честным».

– От телевизора, – ответил я и улыбнулся.

В тот день мы немного еще поболтали. Я напомнил, что должен писать послания своим друзьям, и попросил выдать мне бумагу-аматль с краской. И пожаловался, что для писания в этом святилище темновато.