Потом я сижу в третьем классе и плачу, потому что учительница заставляет меня решать задачу и не пускает домой, а я не хочу, потому что не понимаю. Я тогда возненавидела математику, ну, и учительницу.

– Похоже, что в первый день путешествия ты решила отправиться в травмы детства?

– Да, пожалуй. А потом будет завтрак, и я запью своё детство сладким какао.

– Мне тоже, пожалуйста.

– Хорошо, Кот. Держи ручку, ты будешь писать.

– А на телефоне что же, не пишется? И вообще – ночь на дворе.

– Мне нужно сосредоточиться. Моя голова – дорогое оборудование. Я не могу отвлекаться.

– Ладно, ладно, босс.

– Вот я сочиняю сюжет для программы новогоднего утренника в девятом классе. Это была совершенно странная идея. Я решила спросить у всех одноклассников их заветные желания и исполнить их.

– Как можно исполнить желания?

– Символически. Достаточно представить, поверить в возможность реализации, зарядить процесс задорным подростковым смехом, и вот – картинка из будущего с исполненным желанием уже на конвейере. Уже тогда, когда я понятия не имела о трансерфинге и квантовой физике, холодинамике, тета-хилинге и рейки. Уже тогда каждый ребенок легко применял и сейчас применяет этот волшебный инструмент. Одноклассник хочет машину – мы вставали вокруг и изображали новый «Мерседес». Другой хочет к стилисту – и мы играли в парикмахерскую. Девочка хочет полетать на воздушном шаре – и мы дарили ей шарик и изображали полёт. Это все – способы раскочегарить свой внутренний огонь, визуализировать желания и испытать атомами вкус химического коктейля под названием «Счастье».

– Ладно, записал. Дальше? – Кот уже заинтересовался коллекционированием таких моментов. Он надел очки, налил себе водички и уселся за письменный стол. Работать – так в удовольствие.

– Дальше. – Лиза закрыла глаза.

– Дальше – овраг взросления той части мозга, которая отвечает за становление воли. Только к двадцати пяти годам у человека она формируется окончательно, или, на языке кармы, человек проходит первые жёсткие уроки. Я провалилась в болото по собственному подсознательному толчку на семь лет. Там тоже есть визуализация и Вселенная внимательно записывает, даже когда ты идёшь не своим Путём. Но здесь инструмент работает на трёх колёсах, и поэтому я еду не прямо, а все больше в сторону – и увязаю.

– Можно подробнее? В этом месте у читателей возникнут вопросы.

– И правильно. Это не книга ответов, а книга вопросов, – фыркнула Лиза. – Окей. Если подробнее, то сначала я в школе споткнулась несколько раз об один и тот же сучок – Любви к себе, чтоб ее. – Кот расхохотался, Лиза подождала, пока он прослезится, и продолжила. – Себя я не очень любила, поэтому сучок не выкорчевала. Я его даже не заметила: решила, что это просто часть моей жизни – быть какой-то не заводской. И так оно и было, пока сучок не оброс землей и не превратился в гору, через которую я решила идти напрямик. А можно было просто обойти сучок. Раз я его не заметила, значит, он должен был стать моей горой. По дороге в гору я не думала, что можно ее обойти. Я полагала, что я должна идти по этой горе всю свою несчастную жизнь, убеждая себя, что это моя гора – быть такой «не такой», и, конечно, окружение рисовало мне нужные впечатления. Я отрабатывала уроки любви к себе и ответственности за свою жизнь, потом снова урок за уроком, а предмет все тот же – полюби себя и займись своим счастьем, а если тебе плохо – уходи. Люди на моем пути зеркалили мой внутренний раздрай, а я смотрела наружу, оценивая весь этот бред окружения, который вообще-то не про меня. А что про меня? В себя смотреть я не хотела, ведь всего проще – других счастливыми сделать. Потому меня и накрыло.

– Тазиком?

– Нет, семейной жизнью с иллюзорным принцем. Иллюзии – это тоже инструмент визуализации, как и намерение. Здесь он сработал в полную силу в моей Вселенной, но отрекошетил от кривого зеркала. Когда девушка выбирает в мужья человека, который ее не любит, она выбирает дорогу «И так сойдёт». Ведь Вселенная всех норовит осчастливить.

– Что это вы, Лизонька, не встаёте? Утро в разгаре, игрушки разбросаны, сын без подгузника рассыпает печенье, дочь смотрит мультики. У вас депрессия?

– Нет, у меня внеплановый санаторий.

– Где?

– В кровати.

– Что-то не наблюдаю.

– А ты приглядись. – Сонная Лиза повернулась на другой бок на подушке и продолжила: – Вот моя уставшая спина растянулась на кровати. Лёжа на животе, я даю ей отдых. Вот мои ноги – не бегут за младенцем. Вот мои руки – не отбирают планшет у дочери. И, главное, глаза – они закрыты. Рот даже рад понапрягаться: ты же знаешь, Кот, как я люблю поумничать.

– Да… Пожалуй, тебе пора писать книгу для молодых мам.

– А эта книга для всех. Бери ручку, Кот, я вспомнила ещё эпизод.

– Да-да. – Кот достал блокнот. – А позвольте узнать, в вашем кроватном санатории разливают какао для осознанных Котов Души?

– Разливают. Спустя час усердной работы над книгой.

– Окей, генерал…

Лиза села на кровати, потёрла руки, прикрыла ладонями лицо.

– Я вспомнила, как пришла на йогу в первый раз. Вообще всякий раз, когда женщина обращает внимание на своё тело, – это всегда определённый процесс. Фокус внимания уходит будто бы в почву себя, в источник энергии. Пускай звучит громко, но тело всегда реагирует, если его спросить, только ответы мы не всегда понимаем правильно. И вопросы вроде эпиляции или ванны при свечах его совершенно не вставляют, ведь это ложное удовольствие, если не вкладывать в момент ощущения значимости, разговора с телом, известного только тебе одной. От йоги у меня были классные ощущения. А ещё шавасана – это, наверное, состояние, когда любого накроет Высшее Я. После первого занятия я рассталась с парнем, который совсем обо мне не заботился и был полным козлом: моментальный ответ Вселенной на вопросы подсознания.

– Ты считаешь, что встряхнула свою карму, просто сходив на йогу?

– Я только сейчас подумала об этом. Ведь это был редкий случай, когда я разрешила своему телу говорить со мной. И сразу такие повороты.

– Интересный подход, но, думаю, не каждый поймёт ответы Вселенной, не зная правильных вопросов.

– Вчера я ходила на обычный массаж. Я все время в проработках, в обучениях, в практиках, все время ищу какие-то глобальные смыслы, и вот – я просто сходила на массаж, потому что вымоталась вконец. И тело так обрадовалось вниманию, что вечером ко мне пришли все слова, которые я бы хотела сказать в ответ Герману. Жаль, он не станет слушать.

– Не будем о Германе, Лизонька, оставьте былое. – Кот нарочно взял тон прошлого века, чтобы показать, как нежна может быть Лиза, если не лечит других.

– Окей. Ещё пример: выйдя замуж, я пошла на танцы на пилоне. Не смейся, Кот! Да, это тоже запишем. Я ещё не была мамой, но мне что-то навалилось на плечи, и, кажется, это был муж. Общение с телом – это одна из практик открытия своего ресурса, поиска ответов. Я немного раскрылась как женщина, хоть и недолго ходила на пилон. Так сказать, расковыряла гной в ране. Я обнаружила, как сильно мне нравится быть расслабленной в танце, какими сильными могут быть мои руки, чтобы держать себя на шесте. Я обнаружила, что я, оказывается, женщина, такая же «обычная», как все, достойная любви, внимания, заботы и уважения мужа. Мне всегда казалось, что я не такая, что я достойна только простого и все со мной – неинтересно и сложно, а у других – жизнь. Тело отзывается на новые свободные движения, не имеющие ничего общего с тем, что ему приходится делать изо дня в день. И тут его спрашивают: «А так ты умеешь? А так?» И тело старается, ведь оно так давно надеялось на этот разговор. Поэтому многих сейчас так радует спорт.

– Но ответы, Лиза, ведь ответы, которые приходят после таких заходов в спортзал раз в месяц, запускают убеждения и травмы, о которых человек, может, и не догадываться. Разве это к лучшему?