Когда умирает кто-то очень близкий нам, часть нас как будто тоже умирает. Мы хотим сохранить эту близость и заглушить нашу эмоциональную боль. И в какой-то момент возникает вопрос – можем ли мы снова оживить себя? Ухаживая за участком, выращивая растения и заботясь о них, мы постоянно сталкиваемся с процессами смерти и возрождения. Естественные циклы роста и увядания помогают нам понять и принять, что существует такая часть жизненного цикла, и, если мы не можем проявить свою скорбь, нас как будто охватывает вечная зима.

Садоводство само по себе может быть формой ритуала. Уход за садом преобразует внешнюю реальность и порождает красоту вокруг нас, но также действует и внутри нас благодаря своему символическому смыслу. Сад знакомит нас с тем набором метафор, которые на протяжении тысячелетий[23] на самом сокровенном уровне формировали человеческую психику, – метафор настолько древних, что они практически скрыты в глубинах нашего мышления.

Садовничество – это то, что происходит, когда встречаются две творческие энергии – человека и природы. Это место пересечения между тем, что есть «я» и «не-я», между тем, что мы замышляем, и тем, что дает нам окружающая среда для работы. Здесь мы преодолеваем пропасть, разделяющую фантазии в нашей голове и землю под нашими ногами, и знаем, что, хоть мы не можем остановить силы смерти и разрушения, мы можем, по крайней мере, бросить им вызов.

Где-то в недрах моей памяти таилась история, которую я, должно быть, слышала в детстве и которая вспомнилась мне при написании этой книги. Это классическая сказка, в которой фигурируют король с прекрасной дочерью и женихи, просящие ее руки. Король решает избавиться от женихов, поставив перед ними невыполнимую задачу. Он объявляет, что единственный человек, который может жениться на его дочери, – это тот, кто принесет ему предмет настолько уникальный и особенный, что никто в мире не видел его раньше. Его взгляд короля, и только его, должен быть первым, что упадет на него. Претенденты, как им и положено, отправляются в далекие экзотические места в поисках того, что, как они надеются, гарантирует им успех, и возвращаются с необычными подарками, которые они сами даже не видели. Какими бы тщательно завернутыми и удивительными ни были их находки, другой человеческий глаз всегда смотрел на них раньше – кто-то либо создал эти красивые предметы, либо нашел их, как драгоценный камень, в самой глубокой алмазной шахте.

У дворцового садовника был сын, тайно влюбленный в принцессу, и он интерпретирует вызов по-своему – так, как это обусловлено его тесными отношениями с миром природы. Деревья в саду стонут под грузом орехов, и он дарит один королю вместе с парой щелкунчиков. Король озадачен таким ординарным презентом, но сын садовника объясняет, что, если король расколет орех, он увидит то, чего раньше не видела ни одна живая душа. Король, разумеется, вынужден выполнить свое обещание; так что, как и во всех хороших сказках, это история о том, как богатство и любовь соединились. Но сказка еще и о чудесах природы, которые нельзя недооценивать. Более того, это история о правах и возможностях человека, потому что природа – это то, что доступно всем нам.

Если бы в мире не было потерь, у нас не было бы мотивации творить. Как писала психоаналитик Ханна Сигал[24]: «Именно тогда, когда мир внутри нас разрушен, когда он мертв и лишен любви, когда наши близкие разбиты на части, а мы сами беспомощны в своем отчаянии – именно тогда мы должны выстроить наш мир заново, собрать его по кусочкам, вдохнуть жизнь в мертвые фрагменты, воссоздать жизнь».

Именно эта новизна так притягательна в саду, где жизнь бесконечно меняет формы и перестраивается. Сад – это место, где мы можем присутствовать при его зарождении и участвовать в его создании. Это заметно даже по скромной картофельной грядке – когда мы переворачиваем рыхлую землю, на свет появляется россыпь картофеля, которую никто никогда не видел раньше.

Подснежники – это первый признак новой жизни в нашем саду. В этот момент понимаешь, что зима начинает сдавать свои позиции. Их зеленые побеги пробираются наружу из темной земли, а простые белые цветы – это квинтэссенция намерения начать все с чистого листа во всей его абсолютности.

Каждый февраль, перед тем как подснежники отомрут, мы делим некоторые из них и рассаживаем. Хотя большую часть года эти цветы невидимы, они растут и размножаются под землей. Местные мыши не трогают подснежники, питаясь другими луковицами в саду, позволяя цветам самозабвенно размножаться. Мне греет душу не только их количество, но и ощущение наследия – легионы подснежников, которыми сейчас покрыт наш участок, начались с нескольких ведер луковиц, пересаженных из сада матери Тома более тридцати лет назад.

Обновление и регенерация происходят в растительном мире естественным образом, в то время как восстановление нашей психики не наступает так же естественно. Хотя разум внутренне стремится к росту и развитию, в его работе есть подводные камни. Многие из наших автоматических реакций, сталкиваясь с травмами и потерями, такими как избегание, оцепенение, изоляция и навязчивые мысли, на самом деле работают против возможности исцеления.

Повторяющиеся паттерны тревожного и навязчивого мышления, возникающие при депрессии, создают порочный круг. Такого рода фиксация – это попытка ума разобраться в определенных вещах. Однако стремление решить не поддающиеся объяснению проблемы запирает нас в тупике и мешает двигаться вперед. Депрессия обладает еще одной присущей ей цикличностью: когда мы в депрессии, то воспринимаем и интерпретируем мир и самих себя гораздо более негативно, что, в свою очередь, подпитывает наше плохое настроение и усиливает желание изолироваться от всего. Истина заключается в том, что, предоставленный самому себе, разум легко заводит нас в «кроличью нору».

Я помню одну пациентку, которая задолго до того, как я начала задумываться о терапевтическом эффекте садоводства, посеяла семя в моем сознании. Кей, назовем ее так, жила со своими двумя сыновьями в квартирке с небольшим садом. Она страдала от повторяющихся приступов депрессии, порой довольно тяжелых. Ее детство было омрачено насилием и родительским пренебрежением. Во взрослой жизни женщина изо всех сил старалась выстраивать здоровые отношения и воспитывала своих сыновей в основном самостоятельно. В подростковые годы мальчики довольно часто конфликтовали, и когда они оба достаточно рано покинули дом, Кей снова впала в депрессию. Впервые за двадцать лет она вдруг оказалась в доме одна.

В ходе терапии выяснилось, что у женщины очень много негативных чувств по отношению к себе. Они возникли еще в детстве и мешали ей впускать в свою жизнь что-то хорошее, поскольку в глубине души Кей считала, что не заслуживает этого. Если что-то хорошее все же случалось, через какое-то время она начинала беспокоиться о том, что потеряет это. В результате она часто саботировала отношения и другие возможности изменить свою жизнь, тем самым пытаясь предотвратить те разочарования, которые, как она думала, неизбежно последуют. Именно так депрессия становится самоподдерживающимся состоянием, в котором безопаснее не позволять развиваться чему-то новому, не рисковать, давая себе надежду, – из страха быть загнанным разочарованием в еще большую бездну.