Место для самоподрыва Молоденькой было выбрано значимое. Медресе построено в сер. XVI в. внутри городской крепостной стены. За стеной разбился базар. Медресе с двориком и постройками было вплоть до XIX в. не только учебным заведением, но и караван-сараем для купцов. Плахой для неверных жён. Их сбрасывали с портала на выложенную камнями площадку перед входом в медресе. В сер. ХХ в. комплекс восстановили от увечий, нанесённых временем и землетрясениями, вернули ему первоначальное предназначение – зазывать на намаз, учить книгочеев.
От центрального портала мечети направо начинается пространство рынка, рядом остановка. Через неё тянется широкая и прямая магистраль в студенческий кампус: к знаниям, диплому, профессии и самостоятельности. Для Молоденькой остановка не стала стартом во взрослую жизнь, обернулась финалом. Вчерашняя школьница провалилась в университет. Наступила настоящая жесть, которая привела её туда, куда привела. Позже Лера удивится совпадению своих догадок с просочившимися в публичное пространство фактами биографии Молоденькой, узнает имя.
Не найдя себя в списках принятых в академию МВД, дитё обозлилось на маму, на отчима, не биологический родитель, но вполне адекватный товарищ, на милицию, на белый свет, на судьбу. Обиделась, оскорбилась, озлобилась. Почти отличницу отсеяли. Ту, которая бредила оперативной работой, вросла в образ проницательного следователя, искореняющего преступность под ноль. Ту, которая мечтала продолжить семейную династию, родители в управлении МВД трудятся, она знала о работе в системе понаслышке от них. Усердно работала на высокий аттестат. Старательно занималась спортом, думала, зачтётся. Не пригодилось.
Лера сама прошла через провал в университет. Она поступит на факультет русской филологии со второго раза, закончит его без эксцессов. Работать по специальности не пойдет, ставку сделает на знание других языков. К её литературному русскому прилагались: местный на бытовом уровне; английский – время покажет, что свободный; корейский, диалект дальневосточных переселенцев, понимать гостей из Республики Корея достаточный. Лера запишется в Британский совет на языковой курс. Надеясь отточить разговорный английский с носителями языка, станет завсегдатаем TOLKING CLUB. Одна из сотрудниц Совета похвалит её акцент, результат развитого музыкального слуха, предложит пройти собеседование в мединститут, туда требовались преподаватели иностранных языков. Женщина заверит, с хорошим аттестатом IELTS и русиста примут на работу. Лера пройдёт отбор успешно.
И без Британского совета совершенствовать язык была уйма возможностей. В девяностые и нулевые железный занавес приотворили, в страну ринулись зарубежные миссионеры и волонтёры, инвесторы и предприниматели. Они открывали предприятия и фирмы, курсы и фонды. В массы хлынул поток незнакомой идеологии, необычного образа жизни, дефицитных товаров, неизведанных бадов. Народ разбредался по сообществам и сектам, по курсам и ННО – туда, где вербовщики квалифицированнее. В семьях разгорались нешуточные распри братьев и сестёр, отцов и детей из-за идейных приоритетов. Жизнь бурлила на фоне закрывающихся предприятий, талонов на продукты, зарплат пачками обесцененных денег, аншлагов на выступления экстрасенсов. Таким был переполох – ильга келган той.
Сложнее всего в эпоху перемен юным взрослым. Особенно тем, у кого много [лишних] принципов. Следовать принципам – дорогая блажь. Одноклассник Молоденькой, класс поголовно списывал у него, не прошёл по конкурсу на факультет международных отношений. Туда прошла крепкая троечница, глухой тормоз класса. Они опешили: бездарность станет VIP персоной. До этого они свято верили: жизнь в лице ответственных взрослых воздаёт по заслугам; медалист достоин стать студентом-международником. Они ещё не знали, твердолобые посредственности прорываются сквозь любые конкурсы, а признание способностей – далеко не успех.
Второго сентября медалист поехал забирать документы. Просидел в тени вековых дубов в университетском скверике четыре часа, глазея на веселых студентов. Мысленно подгонял опаздывающих, как можно будущим дипломатам опаздывать? Выбирал самую красивую первокурсницу, с которой обязательно сядет рядом на лекции. Увлекся, забыл за чем приехал в университет. Обратный поток студентов вернул паренька в действительность. Он спешно покинул универ, не забрав документы, поехал на дачу к деду. Дед, действующий профессор, готовил внука к грандиозным свершениям, назидал: «если падать, падай с высокой ветки». Внук последовал совету деда, выбрал ветку повыше, на самом рослом и раскидистом дереве в саду, на грецком орехе. Не упал. Повесился.
Класс тяжело переживал гибель медалиста. Лучшего ученика не приняли в университет. Где справедливость?! Ан нету её в мире. Более других старательных и целеустремленных выпускников, медалиста и просто отличницу, тупоголовые взрослые в социальный лифт не пустили. Всем составом явились на поминки. Дед медалиста умолял ребят не расставаться с жизнью ни при каких, мрачных на их взгляд, обстоятельствах. Родители твердили: высшее образование – не главная ценность в жизни. Поздно. Они учились в специализированном классе, их приручили чертить проект жизни линейно: из школы в университет, оттуда на самый верх. Отступиться от вертевшегося в голове сценария – несмываемый позор, несостоятельность, клеймо неудачника.
Просто отличницу и спортсменку звали Шахидой. Шахида зализывала рану три месяца, пока мать не сказала открытым текстом, ты девочка большая в нахлебницах ходить, запишись на курсы, только «за», оплатим, опосля подыщем работу; не хочешь работать – замуж иди, детей рожай, муж пусть содержит; не сиди и не ной, одним словом. Девушка выбрала курсы и работу. Не следователем, как мечталось, но тоже на поприще правосудия – делопроизводителем в адвокатской конторе. Девушка, за плечами которой была школа с усиленной программой по математике, с лёту разобралась, правовые документы – набор клише с небольшой вариацией вводных данных. Она легко составляла заявления и ходатайства за адвокатов. Готовый защитник, хвалили Шахиду сотрудники. Говаривали часто, раз академия не по зубам, отучись в юридическом колледже, организуем поступление туда, с дипломом колледжа помощником адвоката назначим.
От них Молоденькая узнала про блатное и телефонное разделы права, от которых зависят досудебные соглашения; о роли гонораров в судебном процессе; о том, как влиять на показания свидетелей, искать компромат на них. Девушка справлялась с заданиями, была в шоколаде, задаривали удовлетворённые клиенты. Врут, что шоколад повышает уровень эндорфинов. Не провоцирует он гормоны радости, она только щёчки наела. Горький шоколад, ела девушка исключительно горький, не справился с обидой максималистки на систему высшего образования.
В один из обеденных перерывов Молоденькая сидела недалеко от конторы, прикрыв глаза, подставив лицо солнечному теплу. Весна, приятный ветерок, в то время как в бетонном здании, где располагался адвокатский офис, круглый год промозглая сырость. На скамью подсела женщина средних лет.
– Вы сюда? – Заговорила женщина с Шахидой. Женщина явно искала сочувствие, чтобы поделиться тем, что пёрло наружу. – Я издалека.
Шахида открыла глаза, взглянула на незнакомку. Открытый лоб, выбившиеся из-под небольшого платка волосы крашены. Обычная женщина в обычном, несколько нарядном, платье, наверняка, в лучшем в гардеробе. Трагедия с лица не считывается, как обычно у посетителей их заведения. Исходя из запроса, Шахида советовала, если клиент располагал к себе, а женщина расположила к себе, какого адвоката выбрать, поэтому поинтересовалась:
– Что привело сюда?
– Мужа, сына, невестку посадили в разные колонии. Можно их в одну колонию перевести? Хотя бы виделись. Мужу совсем плохо, болеет. – Без надрыва, об аресте семьи, как о рядовой банальщине, ввела в курс дела незнакомка.
– За что? – Шахида пришла в тонус. Горькие драмы разыгрывались на бумагах, проходивших через её руки, но троих из одной семьи отправить в колонию – со столь злосчастным делом она не соприкасалась доселе.
