«Хочу, говорю, жизнь отдать – задолжала родственникам», – признается в интервью СМИ Зарема Мужахоева, про которую «Киншка». Она сдалась властям, не сумев подорваться летом 2003 в Москве. Непосредственно никого не убила. Желание жить одержало вверх, не до конца зомбированной оказалась. После ареста дала предельно откровенное интервью: «Если русские могут наши села бомбить, почему они не могут всё в горах разбомбить, где эти сидят? Боевика же видно. Почему боевиков не зачищают, а мирных зачищают? У нас в марте была зачистка, незадолго перед тем, как я ушла. Соседи донесли, что у нас будто бывают боевики. Приехало семнадцать человек, всех поставили к стене, все ковры вынесли. Зачем?».

Полина Жеребцова в своём подростковом «Дневнике» вторит: «Ракета, которую бросили на рынок (когда меня ранило) прилетела с Каспия. Журналисты это «раскопали». Только через 5 дней российские военные признались в своем промахе. Целились в другое место – в здание «Биржи», но промазали. Попали на мирный рынок». Чуть далее: «Но у чеченцев таких огромных ракет нет. Говорят, тех, кто был вблизи ракеты, разорвало на кусочки, и теперь родные узнают их по частям вещей: пуговицам, заколкам и кусочкам одежды».

Членам незаконных вооруженных формирований на Кавказе – современные абреки? – дадут шанс, предложат амнистию за добровольную сдачу федеральным властям с оружием. Зарема получит двадцать лет заключения под стражу за сотрудничество со следствием. За двадцать лет в замкнутом пространстве озвереть можно. Через несколько лет она подаст прошение о помилование. Оно будет отклонено.

Объяснять феномен «невест Аллаха» местью за поломанную жизнь, разрушенный кров – не спекуляция традицией, подытожит анализ этих книжек Лера. Женщина заточена на уютное, приятное на ощупь, маленькое счастье размером с семью в добротном доме. Нормальные женщины – эгоистки. Судя по этим книгам, «черными вдовами» становятся глубоко несчастные женщины. Они втягиваются в мужские игры с огнем, свинцом и тротилом. Они и так несчастны, зачем их губить окончательно, вовлекая в жуткие акции? Всё же, их жертвы были не впустую: война остановлена, земля восстановлена. Красивые минареты, качественные дороги, дорогие дома – народ отстроился, как и не снилось в Забайкалье или Тыве например.

Когда понадобится информация об самоподрывах, Лера поразится, как удалось Юлии Юзик добраться до семей террористок, взять интервью? Увидеть их паспорта, фотографии? Без содействия силовиков контакт со столь значительным числом респондентов невозможен по определению. Заказали? Впрочем, не важно. У молодой журналистки сложился чудовищный по правдивости нон-фикшн. Страшные фото мертвых голов с прикрытыми глазами. Жуткое откровение в концовке: «Почему меня, журналиста, который хочет узнать правду об этих женщинах, вы арестовываете и угрожаете, а люди, которые занимаются вербовкой и организацией терактов, на свободе? Почему я знаю, кто они, а вы – нет?

Он усмехнулся.

– Мы знаем всех их лучше тебя. Всех поименно. Ты знаешь лишь десятую часть.

– Но почему вы их не арестуете, почему не раздавите? Вы что, не знаете, что правозащитные организации, базирующиеся в Ингушетии, отправляли людей на «Норд-Ост»? И сейчас готовят новых?

– Знаем не хуже тебя, – выдавил он.

–Так почему же? Почему? – В этот момент я самой себе напоминала Незнайку на Луне. – Меня арестовываете за то, что я знаю. А тех, кто готовит и вывозит людей, не трогаете? Почему?!

Он долго смотрел на меня исподлобья. Сжал кулаки.

–Потому что у нас нет такой команды»

(Юлия Юзик. Невесты Аллаха).

Схема вербовки «невест Аллаха» выглядит прямолинейной до примитива: разгромленный дом, семейные неурядицы, гибель родственника, возлюбленного. В итоге сломанная судьба, депрессия, безденежье. Выход из ситуации предлагают искусные вербовщики. Заверяют: если совершат то, к чему их призывают, они прямиком и тотчас, даже агонии не почувствуют, быстро это произойдет, окажутся в раю, где нет страданий и проблем, лишь грешники «Вторичной смерти ждут и не дождутся» (Данте Алигьери. Божественная комедия. Песнь 1. Стих 151).

Угасая, кому предстоит не мгновенный переход, а затяжной подготовительный период, придётся помучаться, припоминая грехи и долги; в пытках бреда, судорог, удушья вымаливать прощение. Чем не ад, ещё при жизни? Смерть прекращает мучение бренного тела, маету воспаленного сознания. Наступает блаженство, как минимум, умиротворение. Вот бы пожить в этаком состоянии! Возрождается желание жить. Желание жить запоздало, на миг, возвращается, но теперь оно ни к чему. Как только окончательное умиротворение входит в человека, его уже нет.

Из обозначенного списка предпочтительных факторов при вербовке женщин-смертниц ни одного пункта не было у Молоденькой. Её страну не бомбили. Она не имела суицидальных наклонностей. Было здоровье, любящие родители, средний достаток, карьерные перспективы, муж, – всё то, что не согласуется с изложенной схемой. Соль драмы Молоденькой в том, что самоподрыв был осознанным шагом, вдохновлён идеей и не предопредёлен тяжелым бэкграундом. Она выросла в благополучной семье, в атмосфере любви. Не провинциальная дикарка, наоборот, хорошо образованная, со знанием нескольких языков. Тем не менее, подорвалась. Современная городская девчонка, чуждая меркантильности, вышла на площадку перед медресе не мстить. Что-то сказать. Что? Взрывы ранним утром понедельника были запланированы явно в расчете на символизм, как почин, начало. Чего?

– Паровозиком страну перевернуть. Надоели одни и те же лица в телике. Идеалисты. – Для студентов ответ был ясен. Они наперебой излагали разные версии событий понедельника.

– Хотели драйва поймать, они же молодые, романтики.

– Какая романтика? Заказ отрабатывали.

– Шантаж устроили.

– Кого?

– Кого надо.

Лера откапает, что объединяет женщин-шахидов независимо от мотива их поступка. Женщин убеждали нацепить пояс, заставить не могли. Внушали, обрабатывали – безусловно, но насильно на них бомбы не вешали. Рискованно, могли подорваться до Х-часа. Сваливать на патологическую агрессивность, на иное психическое отклонение в объяснении самоподрывов – несерьёзно. Неадекватные персоны плохо управляются, следовательно, ненадёжные исполнители.

Какие плоды, заметные перемены принесли начинания Молоденькой, её соратников? Никто внятно не написал, или Лера не наткнулась на подобный, без перегибов, анализ событий. Кто их обрабатывал, содержал? Отдавал приказы? Кто планировал подрывы, готовил пояса смертников? Сколько погибло? Статистику жертв Всемирная паутина предлагала, предлагает до ныне разную. Не говоря уже о разночтениях по поводу мотивов или целей участников бунта.

Лера махнула рукой на цифры и фамилии. У неё не было протекции соответствующих структур, поэтому не было доступа к материалам. Зачем они ей? Боль в ней вызывал другой интерес: почему, пусть единицы, но они были, молодых, не рожавших, образованных, благополучных женщин стали живыми бомбами. Самоподрыв Молоденькой Лера смогла воспринять и принять, вызывая, часто неосознанно, из закромов памяти личные наблюдения. Спустя время количество сепарированных впечатлений перейдёт в качество вывода. Она скажет себе: «да, было; да, не выдумка; да, молодая».

Основной мятеж пришёлся на понедельник, чём приобрел символизм. Понедельник, первый и любимый, как все первое, день недели. С понедельника заведено начинать новую жизнь. В понедельник дела удаются, намеченный перечень выполняется до последнего пунктика. На вторник тоже составляется список дел. Он выполняется уже без энтузиазма. В среду выпадает отдых от понедельника и вторника; сил горы свернуть уже не хватает, до постели бы доползти. Четверг, пятница проживаются в темпе, скорей бы выходные. За ними новый понедельник, новый виток жизни.

После самоподрывов на рынке город притих. Слухами, как ни странно, народ не делился, кроме, пожалуй, одного. Якобы накануне, в воскресенье, милиционеры проучили деда-зеленщика – как посмел сделать замечание, дескать, они перегибают палку с полномочиями – заехав ему по лицу. Старик свалился набок, скоропостижно умер. Не установить, произошёл ли инцидент со стариком в действительности, или это домысел народного творчества. Слух разросся до легенды, сослужил достойную службу: бунтари не получали сигнал из-за кордона, организовались экспромтом, заранее не обговаривая дату и место выступлений. Авторских прав на эти акции международные организации с дурной репутацией не заявили.