Морпех уже валялся в снегу, окрашивая белую, как альбомный лист поверхность вишнёвой краской своего лица. Ланс не останавливался. Он колошматил Грека, пока тот не захлёбывался своим подавленным самолюбием. В лице Ланса не было видно свирепости или злости. Казалось будто ему также больно, как и Греку.

Удары закончились также быстро, как и начились. Лишь остаточная боль, как запах и сырость улицы, напоминали о минувшей картине. Почему-то Ланс не убивал своего противника, а только размазал того в грязь своего естества. Словно нужно было именно это. Но Грек был уверен, что ему конец. Почему же тогда он до сих пор ощущает свою никчемность и порочность?

С тягостью подняв взгляд, он попытался посмотреть на «обратную звезду». Он сосредоточил взгляд и с паузой, взглянул на эту до смеха простую, но до слёз правдивую татуировку. И тогда испуганные мысли Грека встали и с интересом взглянули на всё происходящее. Он не видел ничего. Он должен был увидеть себя, своё несчастное лицо, но не видит абсолютно ничего… Неужели это всё выдумки, насчет «обратной звезды»?

– Не пытайся, – вдруг вымолвил Ланс, разминая плечо.

– Почему?.. Почему ничего?

Ланс со спокойствием вдыхал воздух и пытался сосредоточить сознание. Теперь ему было холодно:

– А почему ты должен что-то увидеть…

– Но ведь…

– …если ты уже всё видел?

– Что?! – в голове у Грека, будто в отделе офисных планктонов в момент внезапной проверки налоговой – взревело движение. – Как это? Не может же…

– Может, дружок, – восстановив дыхание, произнёс Ланс. Только сейчас он перевёл добродушный и сочувствующий взгляд на Грека. – Юрико ведь тоже жива.

– Она тоже?

– Да, – кратко ответил Ланс.

– Не понимаю…

– Я должен был убить её. А потом… узнал – Ланс будто вспоминал свой провал на выпускном вечере, говоря об этом, – что её заказал её собственный отец. Тогда я убил его, а Юрико оставил в покое.

– И что же? – опёршись на локоть и проглотив сгусток крови, сказал Грек. – Пришел Габриэл и спас тебя?

– Откуда ты знаешь его имя? – с внезапным загадочным тоном ответил вопросом на вопрос Ланс.

Грек глупо ухмыльнулся, – Ну, как откуда?..

– И ведь пока бежал, не задумался. Я же говорил, что это не в твоей компетенции.

– Если так, то…

– Да, – оборвал Ланс. – Не Габриэл, а ты. Ты пришел за мной и спас меня.

Ему было трудно и легко говорить эти слова. Они будто и обогащали его мертвую душу и одновременно простирали ту самую чернь, что ни как не зарастает.

– Меня опознали, когда я убил её отца. Всё шло не по плану, и тогда меня схватили. Но тут явился ты. Вместе с Андреем. Вы всё так провернули, что я выбрался… снова. И тогда вы отвели меня к Габриэлу.

– То есть ты хочешь сказать, что я был в сопротивлении? Чушь какая!

– А твоя семейная история с женой красавицей, лучшим другом предателем, и несчастным сыном, которого якобы у тебя забрали, не глупость? – Ланс выдержал паузу, чтобы собеседник переварил все те слова, что молнией светили ему именно на ту цель, благодаря которой он так цепляется за жизнь. – Это настолько глупо, что мы даже сами сочинили тебе другое алиби, но ты отказался. Сказал, что хочешь оставить и отпечатать символизм! Бред какой!

– Откуда… нет, не может!

– Может, дружок. А хотя знаешь, я тоже так говорил. Ну не может сама главнокомандющая ворваться в твой дом и украсть твоего сына! Да она даже не участвовала в этом сражении. Вашу планету вмиг захватили. Только чуть ракет попускали и сразу сдались. Потому что никто и не понять ничего не успел.

– Что же Маргарет? Неужели она жива?

Грек не мог ни во что поверить. Он уже понял, о какой истории твердит ему Ланс. Но само осознание того, что он, правда, был в сопротивлении, опалило те стены, что так сдерживали умыслы.

Ланс взглянул на пистолет, что-то прокручивая в своей голове, а затем решился:

– Всё равно мне удалять тебе память. Точнее пускай этим Андрей занимается. Мне надоело уже, – он досадливо вздохнул и продолжил. – Ты командовал операцией по уничтожению дредноута. Его на тот момент только собрали, а Маргарет успела уже удалить чертежи. Правда она забыла про голографические камеры. Некоторые её заметили. А твой сын – Льюис, на тот момент уже оканчивал курсы. У него была мечта, и ты стоял горой за него. Ну а если в семье есть кто-то из сопротивления и это утаивалось, то всех на расстрел. Вот ты и решил первым сдать Маргарет, чтобы потом всё разрешить. Ты думал, она простит тебя, но… видеть тебя не хочет. А сына и вправду забрали, только ты и понятия не имеешь где он и что он теперь. Поклялся найти его и восстановить связь с женой, но как видишь… пока не получается. Придумал историю себе, чтобы стереть умыслы сопротивления и выжить, при этом сохранить цель. Я до сих пор в шоке, как такой бред вообще мог возникнуть в твоей голове! Не, ну серьёзно…

– Так она жива? – жалостно оборвал Грек, уже встав на колени.

Ланс по-другому взглянул на него и ответил: – Да.

– Тогда…

Пистолет уставился в лоб Грека и тот замолк. Между горячим дулом и таким же разгоревшимся умом морпеха было некоторое расстояние. Грек прикрыл глаза, мысленно сдерживая образ своей жены и сына. Они живы – это главное!

«Я найду вас. Я найду тебя, Льюис, Маргарет» – выточил в уме Грек, когда Ланс уже давил на курок.

– Тогда ты спас меня и сказал, что сделаешь всё, чтобы я исцелился. Потому что понимал меня. – Ланс сдерживал курок. Стойло чуть-чуть надавить. – Мне не понять тебя, но я сделаю всё, чтобы ты нашел свою семью, друг.

Выстрел.

Ланс промазал…

Грек лишь слабо двинул шеей. Его затылок двинулся назад и он уже…

– Подожди.

…валился на мерзлую поверхность, что никак не могла охладить ту память и вечность благородного помысла Грека.

– Грек.

Всё его тело обволок снег, и он пытался прочувствовать это. Он был рад, что может ощущать, ведь это и вело его к цели. Умом он…

– Грек! – повторил досадливо Ланс.

…не мог увидеть всю ту картину, что цепкими когтями окровавливали душу.

– Грек! Да послушай же!

Морпех открыл один глаз, и высоко задрав бровь, взглянул на Ланса, который со вздохом чесал затылок.

– Я промазал, – сказал он.

Грек выдержал паузу, – Ну, да.

– Нет… я еще раз.

– Как это? – не понял морпех.

– Вот так, – Ланс убрал стыдливый взгляд в сторону. – Поднимайся. Давай еще раз.

Грек непонятливо нахмурил брови и пощупал лоб. Чипа не было. Тогда он глубоко вздохнул.

– Так близко были. Да как такое вообще случилось?

– Не знаю, – неслышно ответил Ланс.

Кряхтя и оттряхивая снег, Грек снова встал на колени, и, поджимая губы, посмотрел на Ланса. Тот откашлялся и вновь поднял ствол.

– Может другой диалог? А то уже было, как бы…

– Ну, какой? – произнёс Грек. – Ты уже всё раскрыл.

Ланс задумался. Оба почесали бороды и тогда Грек проговорил:

– Я придумал. Давай, я начну.

Ланс попробовал вновь нахмурить взгляд – не получилось. Тогда снова, вот так хорошо. Грек тоже подготовился.

– И чья же эта сюжетная арка? – послышалось от морпеха.

Пауза и…

– Моя, – протяжным громом ответил Ланс и совершил выстрел.

…чип впился между бровей Грека и тогда тот окончательно повалился на снег. Цвет шестиугольника уже сменился, но Грек не прикрыл глаза, будто ожидая услышать что-то давнее, что точно раскроет свет на ту жизнь, что обливалась слезами тоски и грусти.

– Спи, мой друг, сладким сном.

И только лишь услышав эти слова, он, наконец, прикрыл глаза, затвердив слабую опомнившуюся улыбку на своём лице.

Ланс посмотрел на Грека еще некоторое время, а затем прислушался. Он попытался заново прочувствовать всю сцену и понять, что же ему делать дальше.

Где-то рядом еще полыхали остатки DL-13, а вдали, там, где находился маяк, тянулись слабые струи клубов дыма. Местность была холодной и насмешливой. Деревья глядели на Ланса с зоркостью и ухмылкой. Луны не было. Всё небо закрылось на замок серых, уже черных туч. Время было позднее и поэтому сориентироваться оказалось куда труднее, чем раньше.