Пламенное дыхание пробуждало внутри забытый огонь детского страха.

Джант не знал, что делать. Не знал, зачем сделал, что сделал. Разве не нужно поступать разумно? Но ведь он сам рассудил: Светозар и Лихо не подадут руку помощи. Не захотят, не смогут. Это испытание для него — него одного.

Не впервые он справлялся в одиночку. Мама сгорела в огне — так же. Он пытался к ней прорваться, отец и другие деревенские ему помешали. Если бы он их не послушался, если бы он только поддался чувству, он бы наверняка спас её. В этот раз — он не мог допустить такой ошибки.

Ночь такая глухая, такая тихая. Его сердце, обуянное огнём, — единственное, что звучало в непроглядной пустоте. За него Джант и держался — боролся со страхом, с неизвестностью тьмы.

Надо держаться. Джант вдыхал и выдыхал, огонь тух. Бороться с самой сущностью себя кажется невозможным. Но слишком долго Джант это делал, чтобы отчаяться.

Ради Ив он сможет всё. Только не перестать быть собой — ведь иначе он потеряет её.

Гора. Три шага-прыжка — и Джант наверху, взирает на раскинувшийся вид. Он понятия не имеет, где Ив может быть, в лесу? Может, уже покинула чащобу и ищет его, совсем одна, в пустыне?

Или на вершине той самой горы…

Вдруг Джант осознал: что-то изменилось с прошлого раза, как он смотрел туда. Кажется… или нет, точно, засиял белый шпиль — звезда осветила небосвод, почти как дневная. Непрекращающийся, застывший во времени залп фейерверка, готовый разорваться искрами и погибнуть в темноте.

А к нему — точно море — направлялись белые облики. Словно морская пена вокруг одинокой, окружённой водой скалы. И волны беспокойной пучины бились о неровные склоны, ровняя их, разрываясь вокруг, стремясь поглотить, не поглощая.

Звезда оказалась сильнее. Или лишь казалась.

Что бы то ни было — это однозначно отличный шанс. Когда эти твари не снуют рядом, Джанту будет гораздо легче найти Ив. Нет такого зверя, которого он не способен победить. А страшнее этих обликов уже ничто не может быть.

Голубой огонь вновь загорелся: воспылавший, Джант принялся осторожно спускаться с холма, но вдруг его глаза наткнулись на одну белую точку. Она совсем не походила на те, что плывут в небесах. Нет… Это некто очень знакомый, очень…

Снежок?

От удивления Джант едва не соскользнул с покатого склона. Ноги его перепутались, Джант чудом остановился. Встряхивая сапогами, он вновь выглянул.

Точка продолжала стоять. Маленькое облачко рядом с морем белых силуэтов. Только бы эта точка не сдвинулась никуда…

Но она ждала. Значит, не ошибся? Джант, понимая, сорвался с места. Ноги его почти летели над длинными мокрыми кончиками травинок. Руки двигались, точно собирались — подобно крыльям — поднять своего владельца в воздух.

Но точка приближалась, очертания её приближались. И Джант ускорялся и ускорялся, с каждым шагом осознавая, что был прав.

— Снежок! Снежок, это ты!

Баранец видимо, тоже ждавший, что его надежды сбудутся, заблеял и потрусил навстречу. Джант продолжал его звать: это более не было необходимо, но он не мог нарадоваться. Даже облики — видно, занятые полётом к звезде — не обратили внимания на их радостные крики.

Настигнув пушистого Снежка, Джант врезался в него, и его окружили мягкость и нежность. Почти та же, что у его любимой Ив — Снежок многое перенял от своей милой хозяйки. Он отреагировал на Джанта с такой же любовью, как отреагировала бы Ив — нашёптывая что-то на ушко лёгким, невесомым дыханием. В ответ Джант сжал большое тело баранца и принялся почёсывать его бока — всё в листве, шипах и едва затянувшихся ранах. На боку бедного малыша красовался шрам: Джант вспомнил его и демонов, от которых Снежок сбежал.

— О, малыш… Неужели ты почуял Ив и пошёл за ней? — вдруг догадался Джант. Ведь Снежок предан магам Академии, а в особенности «папе»-Джанту. Иной причины бежать у баранца не было.

Снежок не ответил — глаза, не способные плакать, но полные слёз, сказали всё за него. Джант притянул малыша за рог и потрепал за ухо, приговаривая:

— Хороший, хороший… Что бы я без тебя и Нудлза делал?

Впервые губы вспомнили настоящую улыбку. Улыбку счастья — пусть и мимолётного.

Наконец проникнувшись теплом и лаской кого-то по-настоящему дорогого, Джант отпрянул и задвигался к боку баранца.

— Веди, Снежок, — произнёс Джант, усаживаясь на большую пушистую спину друга. — Вызволим её вместе.

В ответ на слова Снежок резко обернулся. Его спина стала перекатываться, как волна, дыхание баранца участилось. И вскоре Джант понял почему.

Снежок смотрел точно на венчавшую гору, яркую звезду.

***

Всё ближе и ближе. Широкие грузные копыта взрывают землю, оставляя витиеватые лесные дороги. Джант держится за пушистые кудри шеи баранца, понимая: они оба чувствуют, что надо поторопиться.

Быстрее, быстрее. Снежка не нужно подгонять — он сам быстрее ветра. Огонь холодит дуновение, больно колет, но не сминает и не тушит — нужно во что бы то ни стало жить. Решительно стремиться вперёд.

Никто, кроме Джанта. Никто не сможет, кроме него. Жди, Ив, не опускай рук.

Больше всего Джант боялся: они со Снежком придут к холодному телу их любимой. Жестокие, ледянящие душу картины сменялись одна другой, насмехаясь над глупостью и смелостью крохотного, ничего не ведающего, зазеркальского мальчишки и слепой преданностью его пушистого друга. Смотри, смотри… Не впервой видеть, да? Ты только и можешь, что губить то, что любишь.

Нет, нет… Джант давно не чудовище. Но хватит ли его человеческих сил…

Небо полнилось волнами обликов. Джанту стоило лишь бросить на них мимолётный взгляд, как его разум отказывался ему подчиняться. Тем не менее он вырывался из оков, точно охотник не следил за собственной — умело оставленной — ловушкой. Джант ощущал себя жертвой, рыбкой, плывущей в сети за вкусной приманкой. Эти твари молодцы: Джант даже не спорил, что они наверняка знали, что за Ив кто-то придёт.

Но даже если так — даже если Джант всего лишь рыбка, прыгнувшая прямо в руки к рыбаку, которой предстоит задохнуться без холодной воды, — он не отпустит и не сдастся. За Ив можно и себя отдать — всего и без остатка.

Чем ближе — тем больше. Снежок сбавил ход, ноги его едва слышно колыхали траву, а нос — со свистом и фырканьем — раздвигал ветви. Джант пригнулся, петляя меж препятствий.

Они словно слились с потоком. Облики не обращали на них внимания, проскальзывая где-то над головой или под ногами. Невольно Джант вспоминал, как говорила Ив: «У беров так заведено: души грешников стелятся под ногами, а праведников — пляшут среди звёзд, с Матушкой-Природой». Будто она и впрямь знала наперёд…

Кто же эти твари? Откуда появились, кто их сотворил? Кому в голову могла прийти столь извращённая, безумная идея? Или это…

Богиня же не могла их создать, верно? Иначе ведь эти… существа… такие же полноправные обитатели мира, как и Джант?

Быть того не может. Что-то столь разрушительное не должно существовать.

Среди деревьев засверкал свет, Джант едва удержал себя, чтобы не вырваться вперёд. Осторожно, медленно… Он старался не смотреть вниз и наверх: от одного вида тварей по коже пробегались такие непривычные мурашки. Он не сбежит, он сдержится. Не оставит Ив. Защитит её, во что бы то ни стало.

Наконец, могучая голова Снежка раздвинула листву. От неё шёл непривычный запах — всё тут казалось одновременно похожим и чуждым, как листва, совсем другой формы, нежели в родном Зазеркалье.

Камень, плоский резкий скат. Стена испещрена мелкими трещинками, почему-то совсем не портящими неестественную гладкость многовековой скалы. Джант никогда не ощущал подобного прежде: он словно оказался возле сказочной башни злого дракона или мага, что похитил принцессу и держал на вышине. Взор сам пробежался по длинной и острой, словно наконечник божественного копья, вершине. Она в одиночку возвышалась над лесом, сверкая звездой-кончиком и опутываясь обликами. Как пауки, плетущие липкую паутину, они окружили шпиль в непроглядном вихре.