Глаза наливались тяжестью. Едва она успела прочитать страницу, книга выпала из пальцев. Рита закрыла глаза и провалилась в беспокойный сон.

 ***

Сын чертил на полу пентаграмму. Каждую линию сверял по схеме. Он, как и мать, давно увлёкся эзотерикой и магией и, если раньше просто проявлял интерес, то теперь, повзрослев, стал непосредственным участником ритуалов.

Мадам Беро утверждала, что эти чертежи – точная копия из утраченных текстов Соломона. Она купила их, отдав перстень с рубином, и надеялась, что вложение оправдает себя. Сложно сказать, правда это или ложь, но ситуация сложилась критичная, голод подстёгивал и склонял к рискованным решениям.

Она ещё раз пробежала глазами текст – ошибиться нельзя, ритуал должен быть проведён идеально. Ей необходимо вызвать дух мужа и задать вопросы о сбережениях и драгоценностях. Она была уверена, что, убегая из своего имения, он спрятал часть семейных ценностей где-то на территории. Эта информация не должна была попасть к чужим, поэтому тут, в тайной комнате глубоко под домом, собрались только близкие: нянька, которая держала курильницу и следила, чтобы не потух огонь в лампадах, расставленных на лучах пентаграммы, и сын, помогающий с чертежами.

Линии были чёткими, несмотря на неровный каменный пол. Она взяла книгу и сверила каждый штрих. Кивнула сыну, одобряя. Можно приступать. Зачитать обращение к миру мёртвых и призвать нужную душу. На пожелтевшем, мятом листе аккуратной рукой были выведены латинские буквы. Кое-где чернила размыло, но слова угадывались по контексту, эхом разлетаясь о каменные стены.

Заклятие прочитано. Ничего не происходит. В комнате повисла тишина. Слышно только сиплое напряжённое дыхание няньки. Может, что-то пропустила или прочла не так. Ожидание затягивается. Может, стоит прочитать ещё раз? Но только она собирается  начать заново, как чувствует, что в комнате нарастает напряжение, волоски на руках становятся дыбом и пахнет грозой. Яркая голубая вспышка прорезает мглу помещения, стирая краски. За ней невидимая ударная волна раскидывает все лампады и взрывается красным фейерверком, достигая несчастной няньки. Та стояла ближе всех. Лишь красные ошмётки летят в разные стороны. Сына, стоящего в проходе, тряпичной куклой отшвыривает во тьму. Она тоже взлетает в воздух, грудь разрывается от боли, но её подхватывает синее свечение и заполняет собой весь мир.

***

Риту разбудил шум.  Она приподнялась, пытаясь понять, что происходит. Сон был таким явным. Кажется, что он продолжал историю прошлой ночи. Никогда такого ещё не случалось. Она была в испарине, в груди ворочалась тупая, затихающая боль. Да что происходит? Рита посмотрела в телефон. Часы показывали полтретьего ночи. Было слышно, как льётся вода и кто-то гремит посудой.

“Наверное, Антонина Семеновна вернулась. Хотя, нет, – Рита тут же одёрнула себя, – ночью? А вдруг что-то случилось?”

Она встала и босиком пошла на звук. Свет был выключен, лишь на кухне горело бра. Жёлтый свет выплёскивался, разбавляя черноту коридора. Она шла на цыпочках, осторожно ступая на дощатый пол, старалась не шуметь, при этом сама не могла себе ответить, почему. Проходя мимо кладовки, отметила, что комод больше не загораживает дверь, его поставили на место. Странно, как она не услышала, наверняка был жуткий грохот.

Пальцы ног аккуратно ступали по дереву, но, несмотря на старания, старые половицы поскрипывали от тяжести. Сердце гулко билось, но страшно почему-то не было. Может, это сон?

Она уже почти дошла до кухни, осталось выйти на свет, но Рита остановилась и облокотилась на косяк двери. Стараясь остаться невидимой, медленно выглянула.

За столом напротив входа сидел мужчина. Обычный. Лет семидесяти. Жидкие седые волосы зачёсаны на лысую макушку. Синяя трикотажная тенниска в белую полоску, серые брюки.

Он заметил её.

– Маргарита! Ты встала! Извини, разбудил тебя, старый негодяй, – мужчина приподнялся, оказавшись маленького роста. Он не внушал опасений, но сердце Риты подпрыгнуло и сжалось.

– А вы кто? – растерянно спросила она.

– Я? – он ткнул себе в грудь сухим костлявым пальцем, – брат Антонины Семёновны, Владимир.

– Но… но она говорила, что одинока, меня вот пригласила пожить – пролепетала Рита.

– Да мы редко видимся. Я уезжал к сыну, он у меня в Гамбурге живёт, – он отодвинул стул рядом с собой, – так что формально она тебе не соврала.

Рита медленно присела.

– И что мне теперь, – она заморгала, пытаясь справиться с недоумением, в груди нарастало чувство тревоги, не давая ей расслабиться, – съезжать?

– Ну зачем же? – незнакомец улыбнулся, показав отличные для своего возраста зубы. Он взял пустую чашку и налил чай из маленького чайника, разбавив кипятком. Запахло мятой. –  Это я виноват, не предупредил, что приеду. Зашёл в квартиру, а тут ты спишь, – он громко, со смаком причмокнул губами, Риту от этого звука передёрнуло.  – Позвонил Антонине, она мне всё объяснила, сейчас вызову такси и поеду к себе на квартиру.

– Что вы, зачем же сейчас, утром поедете, – промямлила Рита, выдав фразу вежливости на автомате. Ей совсем не хотелось оставаться с этим мужчиной наедине, но воспитание не позволяло выставить человека ночью на улицу.

– Сама доброта, – Владимир снова улыбнулся и Рите вдруг показалось, словно его лицо расплылось. Черты лица съехали и размылись. Это длилось всего секунду, но она в ужасе уставилась на него.

– Что такое? – он озабоченно оглянулся вокруг, потом дотронулся рукой до уголка губ. – У меня опять тик?

Рита не ответила, с трудом сглотнув.

– У меня это уже давно, отголоски службы, приходилось много нервничать, – мужчина улыбнулся в третий раз и тут Рита отметила, что у него странно непропорциональные резцы – большие, крупные.

– Мне, наверное, показалось, – с трудом выговорила она. – Я очень крепко спала, ещё не до конца проснулась.

Она отхлебнула обжигающий, ароматный чай и ей стало немного легче.

– Ещё раз прошу прощения, что разбудил, не смею задерживать. Раз ты не против, я прилягу у Тони в комнате, а утром уеду. Сейчас действительно уже поздно, устал, – он встал со стула и отнёс свою чашку в раковину.

– Да, я тоже пойду, – Рита поднялась, но у неё внезапно закружилась голова и она облокотилась о спинку стула. Старик хотел было взять её под локоть, но она увернулась и пошла к коридору. – Спокойной ночи.

Добравшись до своей комнаты, она закрылась на щеколду и только потом медленно выдохнула. Странные дела происходили в её жизни, но, с другой стороны, всё имело логическое объяснение, даже её видения. Просто надо отдохнуть и выспаться.

Она забралась в кровать и закрыла глаза. Голова кружилась и Рита перевернулась на живот, уткнувшись в подушку. Внезапно она ощутила колебание воздуха, словно кто-то наклонился над ней.

– Помогиииии, – шёпот на выдохе, тихий, как шелест, у самого уха. Она даже почувствовала дыхание говорившего, но не тёплое, а ледяное, до мурашек.

Риту пронзил ужас, словно электрический разряд. Она открыла глаза и замерла, боясь пошевелиться, но спустя несколько минут начала медленно поворачиваться.

Никого. Свет горит. Кот поднял голову и внимательно смотрит на Риту. Она села и помассировала виски. Наверное, стоит взять пару выходных и найти хорошего врача поблизости. Ещё раз обведя комнату взглядом, она легла и накрылась одеялом с головой, как в детстве, и практически мгновенно уснула.

Утро было пасмурным. Капли дождя барабанили по стеклу. Рита откинула одеяло и поняла, что чувствует себя больной. Голова была набита ватой и отзывалась болью на каждое движение. Она выпила таблетку и, отодвинув щеколду, открыла дверь. В квартире стояла тишина. В коридоре не было ни одежды, ни обуви брата Антонины Семёновны. Тогда Рита аккуратно заглянула к ней в комнату. Если он и ночевал здесь, то сейчас кровать была заправлена и никаких следов его пребывания не обнаружилось.