Подружка сына Юлия, Тамаре не понравилась сразу. С первого взгляда, едва Тамара ее в дверях, за спиной сына увидела.

И вроде-бы приятная на вид, скромная, эта Юлия, а только все-равно «не то пальто».

Головой Тамара покачала, губы презрительно поджала и отвернулась. В кухню ушла.

Там, в кухне, опершись полными руками о каменную столешницу своего новенького кухонного гарнитура, чуть не расплакалась: вспомнились ей слова подруг.

Про то, что «девок нынче хороших не сыскать. Они, девки, либо испорченные все, либо пиявки, ищущие, к кому бы прилипнуть как лист банный, ради прописки городской». Хорошие же девки, они как дорогой товар: на дороге без призора не валяются. Хорошие все чинно по домам или по институтам сидят, под зорким присмотром своих богатых родителей.

Испокон веков так и было.

– Так и знала, что не увижу ничего стоящего! – в сердцах молвила мрачная Тамара.

Да и как тут не злиться: сын любимый, единственный, в которого столько денег, нервов и бессонных ночей вбухано, не соседку Вику, дочь зажиточных соседей, а какую-то мышку невзрачную, в дом привел!

Юля постаралась будущую свекровь никоим образом не бесить, посему вела себя скромно, как мама учила: глазки в пол, голосок дрожит. Да только, наверное, неправильно мама Юлю учила: что-то неласково смотрела на гостью хозяйка дома.

– А-а-а, это, наверное, та самая Юля, у которой ты вечно пропадал? – строго поинтересовалась Тамара у сына.

– Она самая, – кивнул головой Витька.

– И откуда ты, «чудо»? – приступила к допросу Тамара, с неприязнью разглядывая девчонку.

А чего церемониться?

«Так ладно бы красивая была, я бы может и смолчала. А то моль бесцветная. И чем она моего Витьку окрутила?»

Сына своего Тамара считала парнем ярким, харизматичным и достойным всего самого лучшего в жизни. Лучшей партией для него ей считала Вику, дочь зажиточных соседей, которым Тамара всю жизнь завидовала.

Соседи, люди интеллигентные и обеспеченные, взращивали свою единственную дочь красавицу Вику, в любви и ласке. Ни разу на нее голос не повышали, покупали для нее все лучшее, потому и выросло их дитя любви в идеальную девушку.

О Вике Тамара тайно мечтала целых три года. Вика снилась ей во сне. Снилась, разумеется, в качестве невестки.

Вот Вика с почтенной улыбкой на губах, встречает ее, свою любимую свекровь Тамару Никитичну, с караваем хлеба в руках, у собственного двухэтажного особняка, который молодым помогут строить Викины родители.

Вот любезно просит остаться жить в одной из комнат.

– Дом большой, всем места хватит, уважаемая мамочка, – кланяется в ноги умница-невестка, а Тамара стоит, раздумывает, соглашаться ли ей на переезд.

Вот невестка Вика возит ее по театрам и концертам. Притом сама и в театре, и на концерте, конечно-же рядом сидит, по праву руку.)

А после театра и концерта они вдвоем: Вика и Тамара, счастливые и отдохнувшие, возвращаются домой. Ставят чайник, накрывают и садятся за стол, и воодушевленно обсуждают, обсуждают актеров и декорации!

Или даже просто в гости к Тамаркиным подружкам вместе ездят.

В гостях Вика покорно сидит на диванчике подле Тамары, как куколка-статуэтка, а подружки Тамарины, от зависти тихонько мрут, видя, как дружны свекровь и невестка.

Ах, как бы здорово они бы жили втроем: Вика, Витенька и Тамара!

(А дети – потом. Не надо детей. Пусть Вика с Витей для себя вначале поживут, успеют еще детьми обзавестись! Тем-более, сама Тамара как минимум до пятидесяти пяти лет, бабушкой становиться желанием не горит!)

Вика училась в престижном университете, выглядела всегда так, будто только из салону: реснички, ноготки, локоны, лакированные туфельки, нарядное платьице, кошелёчек в руках, в цвет туфелек. Загляденье же?

И передвигалась девушка исключительно на собственном авто.

Каждый вечер Тамара за этой Викой из окошка наблюдала: видела она как Вика из института домой приезжает, а вечерами по нечетным дням недели ездит на тренировки в тренажерный зал.

И по утрам Тамара часто из окошечка своего видела, как Вика домой с пробежки в шестом часу утра бежит.

Вика добрая и внимательная, всегда поздоровается с Тамарой вежливо, учтиво поинтересуется, как дела. Да все с улыбкой белоснежной.

Когда и Витьку с Тамарой подвезёт куда надо. Ни разу не отказала!

(Именно тогда, в уютном салоне Викиного «Опеля», глазливая Тамара Никитична и прозрела, поняв, какую именно невестку она себе хочет. Разумеется, такую как Вика!)

Юля кривенько улыбнулась, неуютно поёрзав под суровым взглядом будущей свекрови:

– Я из Березовки.

Тамара молча посверлила глазами девочку и прыснула горестным смешком, отвернулась.

– Я так и знала. Вить? Ты зачем ее к нам привел, я тебя спрашиваю? – громко поинтересовалась она у сына, – Если нравится она тебе, так и дружите, я-то тут при чем? Зачем ее знакомиться ко мне вести?

– Мы пожениться решили, – «обрадовал» мать сын.

Тамара со своего кресла вскочила как ошпаренная:

– Что хотите делайте, я тебя, сын, не раз и не два предупреждала: рано тебе еще жениться! Мы же как с тобой договаривались? Ты сначала закончишь институт, на работу устроишься и только потом невесту тебе подыщем. Кака така нужда тебе хомут сейчас на свою шею вешать? Кто вам любиться – тешиться, молодым запрещает? Балуйтесь на здоровье, обязательно что ли расписываться, я не пойму?

Женщина с явным недоумением на Юлечку взглянула и с укором в глазах заявила:

– Что тебе, жалко что ли Витеньку без штампа в паспорте любить, ишь какой он у меня хороший и ладный? Нет, жениться я вам не разрешаю. Я даже паспорт у сына прямо сейчас отберу, чтоб самую большую ошибку в своей жизни не сделал!

…Юля стояла на остановке, вглядываясь тоскливым взглядом вдаль. Туда, откуда маршрутку ждала.

– Мама против, – развел руками Виктор.

Юля помолчала немного. Озябшими руками обхватила себя за плечи. Всегда так делает, когда волнуется.

– А ты ей говорил, что я ребенка жду?

Витя глаза отвел и соврал:

– Говорил. Сама видишь, эффекта на нее это известие не возымело.

– И что делать? – в отчаянии поинтересовалась Юля.

Витя плечами пожал. На самом деле он был рад, что мать выставила их обоих за дверь. Больно надо ему такое счастье, как незапланированное дитя, ненужная жена, да памперсы.

– Ну, я тогда поехала? – уныло спросила у любимого Вити Юля.

– Покедова! – попрощался непонятным словом Витя.

Фаина пошуровала в печке кочергой, разгребла угли и проворно закинула внутрь чугунную сковородку, закрытую наглухо чугунной же крышкой. На крышку сверху углей нагребла.

Из-за печки высунулась измазанная в шоколаде мордашка маленькой девочки лет четырёх.

– Бабуля, а что ты там в печку засунула? – со страхом прозвенел ее испуганный голосок.

– Калачики, – ответила женщина. – Вку-усные, я их сахаром посыпала. Скоро поспеют, попробуешь.

– Точно калачики? Не Кузеньку? – подозрительно переспросила Маринка.

Фаина застыла, «переваривая» слова внучки. Рассмеялась.

– Ты что такое говоришь, Маришка! – покачала головой она, – Разве я похожа на Бабу – Ягу, чтобы из домовёнка пироги печь?

– Правильно. Она лучше из папки нашего отбивную сделает, – тихонько шепнула Олеся.

Маришка со вздохом скрылась за печкой, там у нее склад: лысые безногие куклы, игрушечные машинки без колес, обгрызанные и исчерканные фломастерами зайцы, лошадки, прочий хлам.

– Мда-а… Так и знала, что нехорошо детям такие эпизоды в мультиках показывать, – пробормотала Фаина, поднимаясь с пола. Женщина постучала кочергой об железную пластину, которой был покрыт пол около печной дверцы и аккуратно поставила инструмент, прислонив его к стенке.