Одни шли наперекор им. Другие плыли по течению. Я оставался созерцателем на берегу. Но зато я научился принимать мир таким, каков он есть. Жизнь, как говорится, берет свое, чтобы мы против неё не замышляли.

Однако Судьбе, как она ни пыталась, не удалось порубить меня на кусочки, поджарить на сковородке и подать на стол к сильным мира сего. Я ни перед кем никогда не заискивал и очень этим горжусь. Правда, по мнению жен моих, в дураках остался. Но это они зря. Просто себя пытаются оправдать. А я не в обиде. И в одном они точно правы – лучше нам врозь, чем вместе быть…

У меня есть дети. Отцовская любовь – может, это единственная ценность, которую выносишь из семьи. Ну, а у кумира моего с этим все в лучшем свете. Единственное, наверное, в чем превзошел его я, так это моя флотская служба. Ему такое даже не снилось…

И тут уж вполне можно поставить точку. Если бы это был конец. Но это было начало моей увлекательной работы в Комитете по строительству и архитектуре при Администрации Увельского района.

Так что же с его председателем? Почему, когда, думая о нем, складываю единицу с единицей и получаю одиннадцать вместо двух? Теперь-то все кажется проще простого – человек достиг своего потолка и, ударившись, рухнул на пол. Но с другой стороны, все дело не в том, что видишь, а в том, как видишь. Вернее, как хочешь видеть…

Можно и так – карьера рухнула, а не человек, который до конца остался верен своим высокоморальным принципам. Иногда так бывает – долго вглядываясь в негатив, постепенно начинаешь различать позитив. Это я о фотографии, а не о проступках…

Размышляя о поступках Клипы, начинаю приходить к выводу – неужели главный показатель успешности человека это его карьера? К чертям собачим благородство, порядочность, честность? Быть не может! Не пойдешь ведь на Божий суд с депутатским значком. Не выпросишь себе государственными льготами райских кущ. Там, на Страшном Суде, все по-честному. Там нравственность выше тщеславия.

А мы об этом забываем. Или просто не верим в это…

Мне, признаться, доводилось в жизни чувствовать себя победителем, но этого надо уметь дождаться. Но, практически, невозможно ждать, если работа не приносит никого удовлетворения – ни морального, ни материального. Трудно – если удовлетворение однобоко. Бесперспективно – если предприятие вот-вот начнет пускать пузыри…

Уходил я из Комитета без сожаления, не желая быть затиснутым в рамки общей участи, хотя понимал как сильно мне будет не хватать его председателя примером для подражания. Я уходил в автономное плавание, но мне хотелось оставаться порядочным (конечно, в меру моих способностей) капитаном, заразившись порядочностью от кумира. Как, возможно, и другие, кто с ним работал…

Теперь, когда вся тщеславная суета позади, мне очень бы хотелось с ним поговорить.

К моему поступлению на работу в Комитет по строительству и архитектуре он уже имел много славных и добрых традиций.

Как-то уже рассказывал: иду на отъезд в начале девятого мимо здания райисполкома – а машина до аэродрома приходила в Увелку в 8-30 – в не зашторенные окна первого этажа вижу, что в левом крыле женщины стоят за кульманами, в правом – чаи гоняют и прихорашиваются, на себя подглядывая в индивидуальные зеркальца. Вечером возвращаюсь со службы, та же картина – справа прихорашиваются, домой собираясь, слева стоят за кульманами. Теперь загадка на сообразительность. Угадайте – в каком крыле райисполкома располагалась архитектура, а в каком отдел народного образования?

Такой подход к делу и правильная организация труда позволила Комитету построить на заработанные средства собственный офис на берегу «шахты» – внутреннего компактного водоема в поселке Увельском – с парадным крыльцом на улицу Октябрьская. На мой вкус – исключительно красивое здание.

Председатель Комитета не был поклонником Бахуса, но корпоративы в коллективе приветствовал и поощрял. Потому как проходили они всегда со смыслом и по разработанному сценарию. Такие застолья лишь укрепляют коллектив и жизнь производственную украшают.

Любил Клипа вывозить на выходные дни своих коллег в пансионат «Лесное озеро», где кроме отдыха всегда проводились деловые игры специалистами челябинской фирмы. К сожалению, я того славного времени не застал.

Когда еще суетился со своей «Лирой», Сергей Борисович меня приглашал, и я регулярно посещал междусобойчики по волейболу в спортивном зале второй школы. Потом они переместились в начальную на Советской улице, и там вообще народу приходило столько, что мячу негде было упасть. Любили спортивные занятия архитекторы – и мужчины, и женщины. А также их родственники и друзья. В Комитете, как на подбор, собралась плеяда таких замечательных людей, которые располагали к себе народ.

Выезжали мы и в Челябинск на большом мягком автобусе в театры, цирк, на массовые гуляния. Правда, собирал народ он у подъезда Администрации. Но инициатором всегда был Сергей Борисович, а пассажирами чаще всего комитетчики. Причем, выезжали семьями.

Вообщем, умели трудиться и отдыхать.

Кабинета в Комитете мне не нашлось. Поставили стол в бухгалтерии, под стеклом на котором хранил не фотографии жен-детей, а простенький рисунок Настеньки, который вернее было бы назвать обычной детской калякой-малякой, если бы он не имел собственного названия – «Мой папа на работе».

За спиной у меня коморка главного бухгалтера, передо мной рабочее место её прелестной дочери. Впрочем, вскоре она ушла в декрет. Посадили другую красавицу. Но и та, долго не протянула – однажды тоже в роддом улизнула.

Поэтому поводу Клипа шутил:

– Анатолий, кончай бросать на наших девчат плодотворные взгляды – этак ты мне скоро весь коллектив в декрет отправишь.

Обычно я подхихикиваю в ответ на добрые шутки друзей, чтобы доставить им удовольствие. Но не в этот раз. Я почувствовал легкое сотрясение внутренностей от подавленного смеха. Да, смех подавил в самом начале и виду не показал. Ведь мы с Сергеем Борисовичем с давних пор всегда пикируемся остротами – кто кого переострит. В данный момент он на высоте. А меня переполняли заботы, и я сделал вид, что мне не до смеха.

Очень хотелось соответствовать своему званию – инженер маркетинга Комитета. Собрал всю имеющуюся информацию – что мы можем продать сейчас, что можем взять у наших дебиторов для этих же целей, что мы можем вообще где-то взять и кому-то продать – и стал давать информацию для потенциальных покупателей всеми доступными средствами.

Не скажу, что преуспел в этом шибко. Но старался изо всех сил.

Можете спросить – зачем мне это надо, если не заставляли? А вот…

Мы живем в продажное время – все что-нибудь продают и покупают. Я хотел развернуть торговлю стройматериалами. И строительными услугами, кстати…

Потом Клипа мне поручил разобраться с долгом перед банком.

Дело вот в чем. Экономический кризис, обрушившийся на Россию после распада Советского Союза, добрался и до Комитета по делам строительства и архитектуры – заказчиков стало меньше, число дебиторов возросло: не все в состоянии были оплатить уже выполненные нами работы. Пришел день Рагнарек, когда у Комитета на счету не оказалось денег, чтобы выплатить зарплату сотрудникам. Люди сплошь и рядом уже жили на пенсии родителей, ничего не получая на своих предприятиях. В принципе, можно было народ уговорить потерпеть – вряд ли кто-нибудь ушел с работы или подал в суд на председателя.

Но Клипа при всей своей рассудительности и прагматичности был еще тот авантюрист. Опять же амбициозность не последнюю роль сыграла. Он подумал – где наша не пропадала? выкручусь! И под гарантии районной Администрации (а Скобин ему беззаветно верил) взял кредит в банке, чтобы выплатить людям зарплату.

Жест благородный, но безрассудный.

К моему приходу в Комитет долг этот не только не был выплачен, но успел обрасти процентами и штрафными санкциями. Клипа поставил задачу – наизнанку вывернуться, но его погасить. Свозил меня в банк, познакомил с симпатичными кредиторами. Мы обменялись телефонами с банковским менеджером кризисных ситуаций.