«Слабость двулика на наковальне отчаянья…» Слабость двулика на наковальне отчаянья, Изливается криком в припадке безумия. На перекрёстке судьбы из печалей и чаяний Невозможно забыть карнавал полнолуния. Невозможная память тревожит и мучает, Пальцем роется в ране и порождает страдания, Воет волком в луну и от случая к случаю Подходит к окну и теряет сознание. В грудь бы горстку картечи, не дойдя до подножия. Как забыть твои плечи? Как забыть безнаказанно Мириады мерцаний-веснушек на коже, Бесконечность касаний разума разумом? Лебединая песня, чуть начавшись, закончилась Перелётами лестниц и излишним стеснением. Тлеет твой уголёк, и зерно не испорчено. Перекрёсток дорог может статься везением. «Вторник – это центр мира…» Вторник – это центр мира, Зёв разбуженного ветра, Это дарственные крылья, Чей пропеллер фиолетов. Вторник – это молот Тора Откровенно неизменный. Вторник – это вечный город, Это яремная вена, Ожидание причала, Подавление обиды, Продолжение начала, От рожденья первый выдох. Вторник – сказочное место, Вторник сладок и приятен, В нём несказанно прелестно — Он предельно восприятен. Необъятен, весел, светел, Весь – от верха и до корня. Если ты поймаешь ветер — Прилетай ко мне во вторник. «Что ты ищешь в его объятьях?..» Что ты ищешь в его объятьях? Что не можешь найти в моих? Он умней и красивей? Вряд ли. Карма лучше, чем у других? Он умеет найти к девчонке Необычный (другой) подход? Только с ним ты смеёшься звонко? И душа только с ним поёт? И тебе всё равно, конечно, Что он дважды уже женат, Что не только с тобой он нежен И не только тобою рад, Что не только твои колени Под рукой дрожат у него? В этом деле он всё же гений, А вдруг пропьёт своё мастерство? Очень ценишь свою свободу, Не могу, мол, тебя понять. А какая же ты по счёту? Пальцев хватит пересчитать? Ну и ладно, живи как хочешь, Зажигай, пока молода. Только помни, что миг непрочен И что молодость не навсегда. Мы когда-то хотели сына, И было вместе нам хорошо, Просто так, без всякой причины. Просто вместе – чего ещё? Не смогу я тобой отчаяться — Мне бы только тебя простить. Я уйду, а ты возвращайся, Если вспомнишь меня любить. «Прекрасен первый стук в ворота…»
Прекрасен первый стук в ворота Размытым ветром и кольцом. Расправлен выбором, и бродом, И гневным выкриком в лицо. И плотно плоть в ладонях веры Прильнёт к привычным берегам, Чтоб затаить осколки первых Рассветов в многоцветный храм. Неважно, что вокруг привычный Рисунок полуночных крыш, Такой медово-черепичный — Ты это снова не простишь. Соединением рассвета С тягучей поступью корней Раскрыть нельзя ворота в лето Изяществом лесных камней. Но вечен дом твоих касаний, И вера суетно-крепка, И в день неутомимо-ранний Ветвь с алым плодом высока. Неважно. Распахнулись руки Над первозданной пустотой… Возьми корзинку у старухи И отнеси её домой. «Мне нужен путь, ведущий к ветру…» Мне нужен путь, ведущий к ветру (Я не приму другой погоды), И в день, который будет в среду, Оставлю место для природы И подарю деревьям листья На день, затем (поближе к ночи) Я превращу их в серебристья С узором ярко-красных точек. Луна приятно удивится Такому странному явленью И позабудет чьи-то лица, А также руки и колени. И вот тогда, почти случайно (Что в общем даже и не ново), Я расскажу чужую тайну И напишу другое слово. «Ветер перестаёт биться о стены домов…» Ветер перестаёт биться о стены домов. Слабый дождь превращается в ливень, и его тучи нависают над городом детских снов. Зонты раскрываются цветами из асфальтового тела мостовых, дождь сучит в них. Ты сжимаешь пальцами ручку красно-жёлто-полосатого зонтика, сопротивляясь ветру, что раньше бился о стены домов, а теперь вот вырывает из рук цветы. Как жаль, что ты не видишь их красоты, ведь ты глядишь снизу. Ведь кто-то должен быть снизу, если сверху – я и только тучи, и за ними – солнце и мокрый кот на крыше. Выше. «Этот день нереально чистый…» Этот день нереально чистый От начала и до мгновенья Начинаний, чей сон лучистый Бесподобен. Журчат поленья, И костёр не слепит, а греет. Взявшись за руки, чьи-то тени У костра сидят между всеми, И нелепо зрячие лица Невнимательны и лукавы. Боже мой, может, это снится? Может, снится всё, Боже правый?.. Неуверенно. Жест как символ. Вы меня на груди пригрели — И мои натянулись жилы, Затвердели, Зачетвергели. |
