– Темболатан Тимарболатан Берс! Ты сын славного отца! Из славного рода! Твоим предкам выпал жребий стоять на страже святых ценностей земли нахов! Они были покорны своей судьбе и исполнили свой долг до конца. И тебе выпал тот же жребий, и на тебе лежит тот же долг. Расти, учись. Природу слушай более, чем людей. Вода в вечном своем круговороте, рождаемые водой ветра, покачиваемые ветрами травы и листва, кормящиеся травой и листвой животные будут для тебя лучшими учителями, нежели привязанный к колесу желаний язык человеческий. Окинь внимательным взглядом небесные выси, обозри глубины земли, пройдись взором своим по дальним горизонтам и прими только ту истину, которая живет с ними в полном согласии. Истина всегда находится в гармонии с окружающим миром! Мы будем опекать тебя, ты не будешь чувствовать себя в одиночестве. Предназначение твое определено давно, а тептар жизни своей ты напишешь сам. Ты выполнишь возложенный на тебя святой долг! Сумеешь принять от предшествующего и передать последующему! Придет время, мы опять пригласим тебя сюда и расскажем еще многое. А сейчас иди, тебя проводит тот, кто и привел сюда. О том, что видел и слышал, не говори никому. До встречи, Берс, сын Темболатан Тимарболата!
И кому дано знать, какие мысли породила в голове девятилетнего Берса эта встреча на лесной поляне! Думается, что он, еще в детские годы отличавшийся ясным, цепким и не по годам глубоким умом, осознал то, что в силах постичь только люди, отмеченные особой печатью Небес. Не знаю. Но, хоть и размышлял он на обратном пути над всем, что увидел и услышал, в лучезарных глазах мальчика не было заметно ни удивления, ни страха перед неизвестностью…
А время продолжало идти размеренной поступью в глубины вечности… Ночь сменялась днем, весна сменяла зиму… зеленела природа, потом желтела, затем багровела… чтобы отдохнуть и зазеленеть с новой силой…
Время шло… Меняя то, что должно меняться, покрывая старческими морщинами то, что и было создано, чтобы состариться в свое время…
Время шло, то наполняя жизнь волшебным ароматом, то обращая все в горечь… заставляя тосковать по дню вчерашнему, пугая днем грядущим, и… разлучая-разлучая-разлучая с любимыми и дорогими…
Берс рос. Уединялся в лесные чащи, чтобы поразмышлять в одиночестве; поднимался на горы, чтобы беседовать с необозримыми далями; спускался на равнину, чтобы изучать людей. Травы и листва… окружающая его многоликая природа за один день давали ему больше знаний, чем какой-нибудь обиженный на судьбу наставник смог бы дать за год. Земля наполняла его тело силой, родниковые воды питали ум, а чистейший, пропитанный вкусом родины воздух закалял характер.
К своему пятнадцатилетию Берс мог уже обозреть то, что не было дано увидеть другим, познал то, что для других было недоступно, и понял то, что было неподвластно пониманию других. Он уже знал, что каждое создание божье имеет свое предназначение, и научился правильно читать свитки своей судьбы.
Вместе с другими юношами уходил и в горы под водительством опытного наставника. Известный в нахских краях и за их пределами доблестный Шита обучал юнцов воинскому искусству, выживанию в самых суровых условиях, взращивал в их сердцах мужество и отвагу. Он будил подростков среди ночи и гонял их по обледенелым вершинам и глубоким ущельям, заставляя преодолевать неслыханные трудности. Он берег коней, но был безжалостен к их седокам. Ни один юнец не имел права утолить свой голод прежде, чем накормит своего коня. А в горах, покрытых вечными снегами, корм для них приходилось добывать неимоверным трудом. Шита научил юношей высекать искру изо льда и кормиться с кончиков своих стрел. И не только этому. Оказывается, спрятанное от глаз можно увидеть в щебетании птиц, скрытое за облаками хорошо знакомо кронам деревьев, а удивительные повести камней и трав о земных недрах были намного понятнее обычных людских рассказов, состоящих из скудных и затасканных слов, редко раскрывающих суть вещей и явлений. Бывали они и на Мертвой реке6, изучали ее прозрачные воды, которых всякое живое существо обходит за версту. Перевалив еще за две горы, пили из Родника храбрости7. После первого же глотка из этого источника, сердца наполнялись отвагой, желанием совершить такие подвиги, каких мир не знал со дня своего сотворения. Каждый наполнял свой бурдюк волшебной водой и приторачивал его к седлу, чтобы приложиться к его горлышку, когда придется особенно трудно и нужно будет найти в себе поистине богатырскую силу и бесстрашие для преодоления, казалось бы, непреодолимых препятствий, поджидавших на каждом шагу.
Юнцы, возвращавшиеся домой после двух месяцев тренировок и испытаний, чувствовали себя уже вполне взрослыми и искусными воинами. Это были уже охотники, способные идти по следу, что оставляет в воздухе птичье крыло; следопыты, умеющие видеть сокрытое в недрах горы, всего лишь попробовав на вкус вытекающую из нее воду; истинные горцы, знающие цену доблести, стойкости, товариществу… Достойная смена уходящим поколениям, уже выстроившая в своих душах прочнейшие крепости любви к Отчизне и своему племени!
После возвращения из похода Берс еще раз побывал на лесной поляне, куда его когда-то привел волк.
Старцы встретили юношу как самого дорогого гостя. Усадили, как прежде, перед собой, задали несколько вполне обыденных вопросов, чтобы снять некоторое напряжение, в котором пребывал Берс. А потом долго, очень долго изучали его, изредка обмениваясь короткими, многозначительными фразами.
Опекуны остались довольными своим подопечным. Тело и дух Берса достаточно окрепли, чтобы нести предназначенную ему ношу.
«Юноша готов исполнить свой долг!» – заключили старцы.
– Передай Чилле наши добрые пожелания, – старцы встали. – Скажи, пусть не пытается удержать в гнезде сокола, крылья которого уже налились силой. Рыскающий по лесам волк никогда не станет дворнягой! Рожденному заботиться об Отчизне, недостойно думать только о своем очаге! Избранный, которого опекают служители истины, сумеет реализовать свое предназначение!
– Как мне представить вас матери? – спросил Берс.
– Мы – Победившие Сомнения. Победившие сомнения в этом мире и в мире потустороннем… Так и скажи Чилле.
…Однажды, проходя мимо людей на аульской площади, Берс снова услышал за своей спиной знакомые перешептывания. Суть еле долетавших до его слуха слов была все та же – пока племянник гуноевцев нежится за спинами родственников матери, кровники, убившие его отца, спокойно живут в своих саклях, растят детей и занимаются хозяйством, ничуть не опасаясь за свои жизни.
Берс тут же вернулся домой, усадил перед собой мать и твердым, не допускающим возражений голосом взрослого мужчины, который в состоянии призвать к ответу всякого, кто посягнет на его честь, спросил:
– Нана, кто убил моего отца? Почему ты скрываешь от меня это? Я уже не ребенок и хочу ходить по этой земле с высоко поднятой головой. Мне надоели упреки сверстников. Надо мной все смеются, потому что позволяю убийцам отца спокойно разгуливать по земле. Знай, нана, я твердо решил оставить тебя здесь и уйти в Курчали, к родственникам отца, если ты и сегодня не расскажешь мне правду. Надеюсь, что хотя бы они поведают мне все об отце и его убийцах.
Чилла и сама собиралась рассказать обо всем сыну именно сегодня. Ровно пятнадцать лет назад убили ее мужа Тимарболата. Вот уже пятнадцать лет кровоточила рана на ее сердце, пятнадцать лет назад закатилось солнце ее счастья. И у Берса наступала пора совершеннолетия. Чилла без малейшего сожаления отдала бы жизнь свою ради того, чтобы этой кровной мести не было – несчастная мать боялась, что с ее единственным сыном может случиться беда. Это же мать! Что, скажите, что может быть для матери дороже своего ребенка!? Она девять месяцев носила его под нежнейшим, любящим и безгранично добрым своим сердцем; родила в страшных муках, которые, кажется, превратили бы в песок гранитную скалу; заботилась о нем, не зная сна и отдыха; кормила его из вен своих, собственную кровь превращая для него в молоко. Разве может быть что-то дороже этой Боли, этой Надежды, этой Веры?! Ведь мать – это то создание, которое не раздумывая бросится в огонь ради своего чада, но никогда не согласится с тем, чтобы ради нее с головы ребенка упал хоть один волосок. Ведь именно их слезы, слезы наших матерей, и их молитвы хранят эту землю!.. Мать… Да, Чилла была матерью!
