Но мать каждый раз успокаивала сына. Мол, дети и сами не знают, что говорят, они просто пытаются хоть чем-то поддеть его, потому что чувствуют – он лучше их во всем. А зависть, говорила она, заставляет человека и не такое творить. Мальчику, которому только-только исполнилось семь лет, рано еще было знать всю правду.
Зашевелились и курчалинцы, до которых дошли слухи о том, что их племянник не по годам силен и ловок. Братья-убийцы совсем не желали, чтобы на противоположном берегу реки вырос враг, который однажды может явиться к ним с оружием в руках. Они пару раз даже попытались похитить племянника. Но братья Чиллы, вовремя проведавшие об этом, пришли на центральную площадь Курчали и объявили:
– Курчалинцы, то, что вы убили своего брата и нашего зятя, это ваше дело. Мы не вправе спрашивать с кого-то кровь их человека. Но Берс сын нашей сестры, которую вы сделали вдовой. Он родился в нашем доме, подрастает там и стал членом нашей семьи. И если по вашей вине с ним что-то случится, это уже будет нашим делом. Мы спросим за его кровь! Пусть об этом знают в Курчали, пусть об этом знают во всем Нохчмохке, пусть об этом знают все!
Только после этого прекратились попытки убийц добраться до племянника. И Чилла, иссохшая от непреходящей тревоги в душе, немного успокоилась.
Берс уже не играл со сверстниками, он не в силах был терпеть их перешептывания за своей спиной. Взрослые еще как-то сдерживают язык, но дети, как известно, непосредственны и наивны. Они могут наговорить самые ужасные вещи, даже не подозревая, что их слова могут ранить. Они еще не ведают, что язык человеческий – это клинок, который режет глубже и больнее клинка булатного. Потому от ребенка часто можно услышать то, за что взрослый ответил бы кровью.
Берс молча проходил мимо весело играющих детей и исчезал в густом лесу на левом берегу Гумса. Мальчику уже было девять лет. Он считал себя достаточно взрослым, чтобы всегда иметь при себе оружие. И хотя по обычаю не положено было ему пока носить кинжал, с ним всегда был нож, для которого он сам смастерил ножны, висящие на гашнике шаровар.
Однажды, бесцельно бродя по лесу, мальчик наткнулся на раненого волка. Прожеванная передняя лапа висела на мышце и коже, острый конец сломанной кости торчал наружу. Грудь и бока были исполосованы глубокими порезами от клыков. От сочившейся из десен крови перед мордой образовалась небольшая алая лужица. Судя по всему, сей благородный обитатель горного края сцепился с более крупным и сильным зверем.
Берс огляделся. С кем же это волк так яростно сражался? Чуть поодаль, в густой траве, лежал барс. Он был мертв. То что это опасный и жестокий зверь, знал каждый житель гор. Наслышан был о кровожадности этих свирепых хищников и Берс. Беспечные пастухи или дровосеки довольно часто становились его жертвой. Даже бывалый охотник с гордостью вывешивал у себя дома шкуру барса, если ему удавалось добыть ее.
– Ну и ну, молодец, волчище! – воскликнул восхищенный Берс. Он удивленно разглядывал то бездыханного барса, то раненого волка. – Ну и разделался ты с ним! – мальчик легонько пнул мертвую тушу в бок. – Ты что же это, шкура пестрая, думала волка одолеть? Спросил бы у меня, я бы рассказал тебе, как опасно встречаться с волком. Ты же всего лишь кошка-переросток, каким бы страшным ни пытался выглядеть! Какой из тебя воин!?Только и умеешь сидеть в засаде и нападать исподтишка! Лучше шел бы ловить мышей на заброшенную поляну какого-нибудь больного и одинокого горца, чем переходить дорогу волку! Живым остался бы!
Увидев человека с ножом в руках, волк оскалился, но тут же закрыл глаза, издав почти человеческий стон. Мальчик понял, что он не представляет никакой опасности. В таком состоянии он ни для кого не мог представлять угрозу, тем более для него, вооруженного острым ножом. Берс медленно приблизился и осторожно погладил его по голове. Кажется, тому это понравилось. Мальчик осмотрел раны. Зверь не сопротивлялся прикосновению человека, только шкура его иногда судорожно подрагивала. Берс определил, что раны, хотя и были глубокими, вполне могли зажить, но добывать себе пищу в таком состоянии волк не смог бы. Помочь ему в этом вполне по силам было самому Берсу. У него спрятаны в лесу лук и стрелы, умел он ставить капканы и ловить рыбу, а живности в лесу и реке вполне хватало.
Серьезной раной была перебитая лапа. Мальчик вспомнил, как его дядя ставил зёпар5 на сломанную ножку козленка.
Берс сбегом в аул и вскоре вернулся с узелком в руках. Развязал его, достал клубочек шерстяных ниток, баночку с мёдом и кусок чистой ткани. Взял нож и настрогал палочки. Погладив недоверчиво скалящегося волка, он приступил к делу…
Мальчик возился довольно долго, но с работой справился. Сломанная лапа была обложена тремя обернутыми в слегка прожеванные листья подорожника палочками и плотно перевязана. Оставалось только ждать, когда кость срастется.
Справившись с этой непростой для него задачей, Берс нарвал веток и связал их корой тутовника. Получился настил, вполне пригодный, чтобы перетащить волка в какое-нибудь укромное место. Бережно уложив на него раненого зверя, мальчик подложил ему под голову свою рубаху.
Не прошло и часа, как мальчик и волк оказались в маленькой, но вполне просторной для них пещерке под скалой у самой реки…
Мальчик заботился о волке – приносил ему еду из дома, кормил мясом подстреленных им птиц и мелкой дичи.
Раны с каждым днем затягивались. Лапа волка, которую Берс перевязывал каждый день, уже заживала, кость тоже срослась.
Ровно через месяц волк в первый раз со дня схватки с барсом вышел из пещеры. Как бы пытаясь отблагодарить человека, зверь, осторожно ступая на раненую лапу, бегал вокруг своего спасителя, терся о его колени, тянул за штанину, приглашая поиграть с ним. Берс просто сиял, глядя на него… Гроза леса был здоров…
Мальчик и волк почти каждый день проводили вместе. Они бродили по лесу, то охотясь, то просто играя друг с другом. А вечером зверь провожал мальчика до самой околицы, смотрел ему вслед, пока спина его не исчезала за домами, и возвращался в лес. На второй день друзья встречались там же, где расстались накануне.
Однажды летним утром, как только они встретились, волк схватил Берса за рукав и потащил за собой. Мальчик доверял четвероногому другу. Так, как ему, он больше не верил никому и никогда. Берс знал, тот его не обманет и никогда не предаст. Ведь это зверь, а не человек! Потому мальчик спокойно следовал за ним.
Перейдя на правый берег реки, они шли все дальше и дальше на юг, пересекая лощины и обходя скалы. К полудню узкая звериная тропа, пролегавшая по буковому лесу, вывела их на лесную поляну. Берс увидел каких-то людей, сидящих в тени раскидистой кроны огромного дуба на самом краю поляны.
Один из них встал, поманил мальчика рукой и мягким голосом сказал:
– Подойди к нам, Берс. Мы ждали тебя!
Мальчик удивился тому, что незнакомец назвал его имя, но не стал задавать вопросы, а молча подошел. Волк, его верный друг, остался стоять на краю поляны.
Старцы дружно встали, приветствуя Берса, как совсем взрослого человека. Их было девять. Каждый по-отечески обнял его. У мальчика почему-то не было ощущения, что он стоит перед посторонними людьми, хотя видел их впервые. От них веяло чем-то родным и близким.
Старцы были похожи друг на друга, как братья-близнецы. Берсу даже показалось, что он вряд ли запомнил бы, кто есть кто, представься они именами. Хорошо еще, что они этого не сделали. Длинные белые бороды, ясные добрые глаза, одинаковые белоснежные одеяния, на головах серые бараньи папахи. Светлые, почти сияющие лица. Различались только посохи старцев. И не было там двух одинаковых посохов.
Старцы внимательно наблюдали за мальчиком. Изредка посматривали друг на друга, сопровождая это легкими кивками. Хотя никто из них не произносил ни слова, Берсу все же казалось, что они переговариваются между собой.
Наконец один из старцев обратился к мальчику:
