– Ну и жара, черт возьми, – произнес он и глубоко вздохнул. – Поезжай прямо. Хамегас сказал, что, обогнув аэродром справа, мы выедем на горную дорогу, по которой сможем добраться до Малеме. А оттуда до залива Суда рукой подать.

Генрих кивнул и нажал на сцепление, стараясь выжать из машины все, на что она была еще способна. Машина пронеслась мимо серого здания и, обогнув его, выехала на широкую лесную тропу, покрытую слоем коричневых листьев. Генриха удивило, что им так быстро дали разрешение покинуть территорию аэродрома, который охраняли военные, следившие за всеми передвижениями как людей, так и машин. Да, сила денег действительно велика. Дорога, петляя как серпантин, поднималась в горы все выше и выше. Натужно ревя, «Пежо» одолел первый подъем, за ним следовал другой. Вокруг стояла глухая тишина, нарушаемая лишь шумом двигателя да треском сучьев под колесами машины. Так они ехали почти полчаса. Лесной пейзаж постепенно сменился вечнозелеными лугами, которые радовали глаз великолепием цветов и красок. Спуск занял значительно меньше времени, чем подъем. Вскоре внизу замаячило предместье Малеме – большая торговая деревня, которая была почти безлюдна. Лишь длинный хвост машин, стоящих одна за другой, тянулся вдоль шоссе, служившего одновременно и главной улицей. Шоферы мирно сидели группами в тени и закусывали. Город начался широкой пыльной улицей двухэтажных домов, грязных, облупившихся и закопченных. Тротуаров здесь не было. Крыши домов были тщательно побелены и превращены в верхние дворики. Генрих сбавил скорость и свернул в пыльный тесный переулок. За время пути они с Вендлером не произнесли и двух слов. Каждый из них думал о своем. Вилли невольно ощущал волнующий трепет по мере того, как они приближались к тому месту, где он спрятал ящики с полотнами картин, ценность которых была необычайно велика и в числовом выражении составляла восьмизначную цифру. Все эти годы он только и мечтал о том, как станет полноправным хозяином всего этого богатства. Картины снились ему даже по ночам. Иногда он просыпался среди ночи в холодном поту с ощущением, что его тайник раскрыт и все картины исчезли. В конце концов Вендлер решил: раз у него появилось подобное чувство, то это ничто иное, как знак свыше, и если он не поспешит вывезти картины в ближайшее время из хранилища, то может лишиться их навсегда. И он энергично принялся за дело. Однажды один из сотрудников, работающих вместе с ним в фирме, высказал интересную мысль. Нехватку металла во многих странах мира можно пополнить за счет старой военной техники, такой, например, как пушки, танки и зенитные орудия, оставленные на полях сражений во время войны, отправив их на переплавку. По его словам, это прибыльное дело, и кто решится его осуществить, сможет сказочно разбогатеть. Вендлер не очень разбирался во всех тонкостях, связанных с переплавкой металла, но мысль показалась ему интересной, тем более что если связать воедино остров Крит, старую военную технику, оставленную на военно-морской базе, и картины, которые он спрятал в тайнике около этой базы, то можно без особого риска осуществить свой план. Его останавливали только нехватка денег и наличие человека, который помог бы ему осуществить задуманное. Вмешался случай. Фирма, в которой работал Вендлер, предпочитала хранить свой основной капитал в швейцарском банке, ко им являлся «Швейцеришен банкферейн», зарекомендовавший себя как самый надежный. Вся деловая переписка с банком была возложена на Вендлера. Ответная корреспонденция, получаемая из банка, обычно была подписана фамилией Фишер. Так Вендлер заочно познакомился с этим человеком. Но однажды на документе появилась другая подпись, а именно – «Г. Дитрих». Он невольно вспомнил о своем бывшем подчиненном, который вместе с ним участвовал в операции по захвату острова Крит. И как только Вилли приехал в Швейцарию по делам фирмы, то постарался выяснить все об интересующем его человеке. Какова же была его радость, когда он узнал, что заместителем Фишера был никто иной, как бывший его подчиненный, обер-лейтенант Генрих Дитрих.

Ориентироваться в чужом городе, да еще на машине, было не так-то просто. Генрих проехал по узкому переулку до конца, затем свернул еще в один и наконец выехал на торговую площадь.

– А теперь куда? – повернувшись к Вендлеру, спросил он.

– А черт его знает, – Вилли покачал головой. – Может быть, спросить кого-нибудь, как нам выехать из города? – предложил он и вопросительно посмотрел на Генриха.

– Действуй, – Генрих остановил машину.

Вилли на ломаном английском языке окликнул монашку, проходившую по площади. Та испуганно шарахнулась в сторону и чуть ли не бегом скрылась за углом соседнего дома. Вилли повторил попытку, но на этот раз обратился к сгорбленному старику, который, опираясь на палку, пересекал площадь. Но старик то ли не понимал по-английски, то ли был совсем глухой и в ответ никак не отреагировал. Неожиданно из подворотни одного из домов с шумом выбежала ватага босоногой детворы и в считанные минуты облепила машину. Вилли после некоторых колебаний где словами, а где при помощи жестов постарался выяснить у детей, как им выехать из города. Самый рослый мальчишка и, как оказалось, самый смышленый из всех понял, что хочет незнакомый мужчина. Он быстро замахал руками в сторону торговых рядов, стоявших в десяти шагах от машины. Генрих усмехнулся и нажал на газ сцепления. Из-под колес с кудахтаньем разбежались куры. Тощие дворняжки обрадовались развлечению и с лаем бросились за машиной. Поплутав еще минут двадцать по улицам старого города, они наконец выехали на широкую дорогу, тянувшуюся бесконечной лентой вдоль побережья. Вендлер сразу же повеселел и стал вполголоса напевать незатейливую песенку. Вскоре вдали показался залив Суда. В годы войны английские и греческие войска разместили там военно-морскую базу, через которую проходили основные морские коммуникации, связывающие средиземноморские страны с Западной Европой и другими континентами.

База по тем временам представляла собой уникальное военное сооружение, которое было усовершенствовано гитлеровской Германией, захватившей остров в 1941 году. Залив Суда с двух сторон был окружен массивными известковыми скалами, восточные склоны которых крутые, а западные – пологие. База, сосредоточенная в северо-западной части залива, имела искусственную гавань для стоянки судов, защищенную двумя молами и волнорезом, и была доступна кораблям вплоть до многоцелевых авианосцев. В гавань вели два прохода – северный и южный. Вдоль северного на причальной линии располагалась судоремонтная верфь, способная обеспечить ремонт боевых кораблей в минимальный срок. На территории военно-морской базы наряду с наземной частью была и подземная, превращенная немецкими специалистами фортификационных сооружений в настоящий подземный город. Там были сосредоточены склады артиллерийского, минно-торпедного и другого оружия, военно-технические склады горюче-смазочных материалов, военно-морской госпиталь на десять тысяч человек, узел связи и центр слежения за надводной обстановкой. В скальных тоннелях и галереях хранились крупные запасы различных предметов материально-технического снабжения. Там же располагались емкости с питьевой водой и опреснительная установка. На западных склонах известковых гор, окружавших залив Суда, для защиты военно-морской базы от воздушных налетов неприятеля, были развернуты батареи орудий береговой артиллерии и зенитные установки. Именно эту военную технику имел в виду Вендлер, когда предложил свой безумный план Фишеру. За послевоенные годы территория военно-морской базы совсем не использовалась греческими властями. В 1944 году, покидая остров, немецкие войска уничтожили все склады оружия и склады горюче-смазочных материалов. Многие скальные тоннели и галереи были затоплены водой, и доступ к ним практически был невозможен. Зенитные установки были также повреждены и представляли собой груды металла. Для того чтобы восстановить военно-морскую базу, греческим властям потребовалось бы немало сил и денежных средств. Страна же не могла себе этого позволить. Необходимо было решать более насущные вопросы и в первую очередь обеспечить жильем и питанием население, обнищавшее за годы войны.