Одежда ждала хозяина на полке. За время дезинфекции над ней явно потрудились слуги. Жилет едва не сверкал, а мех штанов перестал вонять дохлыми кошками. На соседней полке лежали ослепительно белые вещи непонятного назначения. Такие подарки, как утверждали другие охотники, означали, что Дом благодарен гостю. Акони улыбнулся, поклонился кабине и громко произнес:
– Спасибо!
Он предположил, что Дому понравился запах приправ, но разложенные вещи брать не стал, чтобы не вводить гостеприимное место в лишние расходы. Акони не любил оставаться в долгу. Пройдя на кухню, он, в качестве благодарности, отсыпал Дому немного приправы в высокую чашку на столе и отправился спать.
Спален было несколько, словно Дом всегда ожидал куда больше гостей, а не только одиноких охотников. Выбрав ближайшую, Акони улегся на невероятно мягкую большую кровать и почти сразу заснул. Место ли так подействовало, или постоянные мысли, но ему снилось, как они с Ларой бродят вокруг озера, взявшись за руки. И кошки уходят с их пути. Все настолько мирно и безопасно, что даже не нужно касаться заряженного самострела. А сверху на них глядит одинокий, но огромный и яркий люм. От него исходит жар, а свет буквально заливает тропинку, окаймленную густой травой. Солнце…
Проснулся Акони в хорошем настроении. Он вскочил и сделал несколько упражнений, чтобы разогнать кровь, хотя и без этого чувствовал себя достаточно бодрым, Наскоро доев суп, он быстро собрался. Не без удовольствия охотник отметил, что над плащом слуги тоже поработали. Не обошли они вниманием и самострел, хотя здесь ограничились только чисткой ремня. С механизмом слуги решили не связываться, что правильно. На всякий случай Акони все же проверил пружину и заряды и убедился, что с механизмом все в порядке.
Закинув за спину кольцо копья, охотник положил ладонь на рукоять ножа и осторожно приоткрыл дверь. После домашнего света сумрак леса за кругом света показался глубокой темнотой. Наступил самый опасный момент – выход. В общем-то, зверье не подходит к Ферме, если там нечем поживиться, но если кошки уловят аппетитный запах, то могут устроить засаду. И почему, спрашивается, многомудрый Творец не предусмотрел этого? Не мелочь, вроде.
Акони вынул из мешка крысиное мясо, проковырял в нем ножом дырку и привязал веревку. Как следует размахнувшись, он швырнул приманку в сторону леса, а потом прикрыл дверь и принялся ждать, намотав другой конец веревки на руку. Если одинокий кот, тем более стад, окажутся рядом, то звери обязательно схватят еду. Не смогут удержаться от такого лакомства. Веревка дернется, предупреждая о близкой опасности.
Рывка не последовало. Акони приоткрыл дверь пошире и выскользнул в желтый сумрак. За его спиной мягко щелкнул замок, а скоро и люмы, освещавшие поляну, угасли. Некоторое время охотник стоял прижавшись к стене и ждал, когда глаза привыкнут к сумраку. Адаптация заняла около минуты. Когда стало получаться различать контуры предметов, он смотал веревку, убрал приманку и отправился обратно к Осевой тропе.
Джунгли теперь были полны звуков, но ни один из них не нес угрозы. Наверняка сейчас коты не стерегли тропу, а охотились на крыс вокруг озера. Потеряв двух бойцов, стад не захочет распылять силы. Они нужны для обороны от других, стремящихся расширить территорию стадов. Ну и, опять же, привыкли кошки, что люди с добычей не станут задерживаться, а постараются как можно скорее уйти к себе. Зачем сторожить?
Вообще говоря, человека всегда «ведут» от Третьего витка охотники того стада, что в данный момент контролирует озеро, ближайшее к Верхнему витку. Тот стад, что послабее, обитает ниже и не пересекает невидимую нейтральную полосу, однако изредка коты бродят вдоль нее. Людей не ждут, ибо охотникам редко приходит нужда идти ниже. Встречаются противники разве что случайно, но и в этом случае вряд ли стоит опасаться засады. Обычно коты нападают сразу, поэтому чтобы не попасть в переделку, достаточно просто не расслабляться.
Выйдя к Осевой тропе, Акони сперва сходил и убедился, что сигнал вызова лифта больше не горит. Значит, Упырь уже опускал кабину, и туши животных уехали на Верхний виток. То есть, о мясе можно больше не беспокоиться. Охотник еще раз проверил одежду, снаряжение и оружие. С неудовольствием он отметил, что за стеклянной стеной Тьма снова начала сгущаться. Короткий сезон все еще не желал сдаваться. Задержался он что-то в этот раз. В такие затяжные периоды казалось, будто Творец отвернулся от своих чад и больше никогда не вернет долгий сумеречный свет длинного сезона.
Потянулись Дальние витки, где хранители бывают очень редко. Здесь не за чем хранить Равновесие, да и Дверь близко. А как бы религиозные воззрения хранителей ни разнились с общепринятыми, но в обитель мертвых они верили. Да и трудно не поверить, когда идешь вниз по Осевой тропе. Нет, они не боялись уйти, но и умереть не торопились. Каждый уйдет за Дверь в то время, которое назначит Творец. И получит от Него что заслужил.
Акони миновал холл с нарисованной на двери цифрой шесть, а пройдя еще немного наткнулся на большой рогатый череп, насаженный на палку. Крайняя точка, конечный пункт. Здесь проходила граница между Темными витками и настоящим царством Тьмы – Запретными витками. Даже хранителям там нечего делать. Череп древнего и, по всей видимости, грозного животного недвусмысленно на это намекал. И не только он. Здесь, словно оберегая покой Тьмы, стеклянная стена едва пропускала желтый сумрак.
Акони пробрала дрожь. Не от холода, нет, но от сознания того, что вот сейчас он перешагнет через невидимую линию и окажется в чуждых людям местах. Здесь коротают вечность души тех, кто не смог войти в Дверь. Очень грешные души, не созревшие даже для Дна. Еще легенды утверждают, что самые страшные демоны поджидают за этой границей тех, кто отважится двигаться к Двери. Их глаза – огонь, а крик убивает даже самых сильных.
Охотник остановился, придирчиво осмотрел оружие, поправил кольцо копья. Он поймал себя на мысли, что тянет время. И правда, очень уж трудно было решиться и сделать шаг: ведь этот путь – исключительно для уходящих. Только им дозволяется беспрепятственно проходить мимо демонов. Мысль, что впереди – путь без возврата, леденила сердце. И не демоны, что поджидают в темноте, тому виной, а осознание, что стоит только шагнуть за Дверь – и все. Если там ждет Лара… Да, тогда вряд ли захочется возвращаться, но если Дно…
– Лара… – прошептал Акони, облизнув пересохшие губы.
Резко мотнув головой, словно отгоняя муху, охотник решительно зашагал по тропе. Света за стеклянной стеной теперь едва хватало, чтобы хоть что-то различать. Иногда, в тех местах, где росли высокие деревья, приходилось идти чуть не ощупью. На предыдущих витках даже в темный период сезона хватало света, чтоб различать контуры предметов, а в этих местах явно не стоило полагаться на зрение.
Споткнувшись о какое-то препятствие, Акони едва сдержался, чтобы не зашипеть от боли. Он сел на землю, привалившись спиной к стене, стянул ботинок и принялся растирать ушибленный палец. С чего вдруг на тропе что-то лежит? Не демон ли хочет помешать идти? Нет, вряд ли. Ни крика, не взгляда, ни шороха вокруг.
Внезапно сумрак задрожал, и из возникшего сгустка желтоватого света появился призрак. И это была Лара, вне всяких сомнений. Даже показалось, что он различает выражение лица жены. Сейчас она смотрела с укоризной и вроде бы даже плакала. Затем лицо подернулось дымкой, растаяло, и тут же Мир довольно сильно тряхнуло. Наверное, предупреждение. Недвусмысленный знак: призрак торопит, подгоняет.
– Я иду, иду! – прошептал он в темноту. – Потерпи немного.
Да, похоже, сам Творец благословил этот поход. Много хороших знаков дано: и пару туш удалось отправить, и четыре шарика найти, и споткнуться очень вовремя. Да и демонов нет. Пока нет, по крайней мере. Как-то на простые совпадения не тянет уже, хотя кто знает… Акони тряхнул головой, отгоняя от себя сомнения: нет и нет. Все из-за помощи Творца! Нельзя, чтобы хоть в одной мысли сверкнула тень сомнения. Это жрец может говорить одно, а думать другое. Хранителю, для которого любое произнесенное в походе слово может стать последним, приходится общаться с Творцом только мысленно. И потому надо всегда быть искренним, отгоняя прочь сомнения. Иначе Творец может обидеться, и полоса удач закончится. А она ох как важна, полоса эта самая!
